Настроение сейчас - вдохновенное

Итак, жизнь моя в последнее время катится куда-то, куда я уже и вообразить не могу. Впрочем, мне это даже нравится. Меня стали вновь занимать вещи, куда более важные, чем учеба и бытовые проблемы. Соавторство продвигается просто блестяще, если б это не было фиком - представила б на творческой студии. Событие века: Мэл наконец-то с кем-то сработалась на почве общих увлечений, и не перетягивает одеяло на себя. Нонсенс! А иллюстрации к сюжету, выполняемые дорогим моим соавтором, просто вне всяких похвал, чего уж там, фиолетовохвостые лисы-оборотни многого стоят ^^
А вчера был в особенности странный день. Я угодила в пробку - и не опоздала на семинар. Опоздала я на него потом, аж на целых 10 минут, когда сидела на одном подоконнике с Катей, и пыталась понять, что конкретно меня не устраивает в этом пейзаже за окном: половинка луны, снег под фонарями, запорошенный памятник Герцена... И обе поняли: дело в нас. Обе приходим сюда не как домой, а как в гости. У Кати эта особенность распространяется на все учебные заведения, а я когда-то была готова мчаться в это место хоть с температурой под сорок, потому что были времена, когда я поняла, что совсем не буду скучать, расставаясь со своим выпускным классом, но, черт возьми, расставание с людьми из лицея будет для меня чертовски тяжелым. Надо было все-таки как-то скооперироваться, и всеми правдами-неправдами поступать вместе с ними. Теперь поздно уже, теперь только ностальгировать. Но мы с Катей о многом поговорили, раскрыли души. Мне удалось довольно четко сформулировать наше общее состояние: переполняемость, которая не переполняет. И вообще много общего. Со многими, кто смотрит в том же направлении, что и я, прямо здесь и сейчас. Радует.
Познакомила Катю с Соколом. Отметили встречу пивом на "Пушкинской". Разговаривали так прямо обо всем, и чувствовали себя прекрасно. Потом я стала пересказывать сюжет пятничной серии "реалов" о зловещем парке аттракционов, и Сокол заметила, что ассоциативно это весьма и весьма походит на повесть Брэдбери "Надвигается беда", если только на месте парка представить себе бродячий цирк. Некое ощущение тревоги на фоне пугающей рекламной пропаганды. Полная трансформация каждого, кто окажется в этом подозрительном местечке. Может, звучит слишком для определения мульта, но я на измене, меня прет, и если мне скажут, что маэстро Стражински увлекался не только творчеством Лавкрафта, но и повестями Брэдбери, то меня уже будет просто не переубедить. И еще один аспект: мы с Соколом узнаем себя в главных героях этой повести, мальчиках-подростках. Я Вилли Хэллоуэй, она Джимми Найтшед. Правда, Сокол, как и Вилли, в некоторых вещах куда осторожнее меня, а я как Джимми уверена, что не буду заводить семью. Но мы узнаем себя в их поступках. И почему-то вспоминается наша любимая игра из детства. В "реинкарнации".

Настроение сейчас - блин-блинское

Долгие снежные сны кинофильмами ночуют на веках. В полутемных комнатах оживают картины - жаль, что мы рисовать умеем только словами, а то бы занятный вышел пейзаж, только представьте: свеча на уровне глаз. Долгий напряженный взгляд в темноту. Перекошенных лиц и жутких кривых улыбок симфония. Синоптики передали прогноз: ночь будет долгой. Пристегните ремни, дорога будет, под стать среде, враждебной. Асфальт весь в колдобинах под взглядами-дулами. Объявляют снова друг другу войну. В глазах - дым от ядерных боеголовок. И снова очередная беспокойная ночь. Зажигают огни в домах. А в наших глазах отражение мира без длинных ножей.

Настроение сейчас - солнечное, с привкусом морозов

Солнечный ветер можно увидеть только зимой. Он снегом в воздухе рисует лучи. И немного солнца в реку, под самый лед. Радуги, северные сияния и сне-го-пады. Все его рук дело. Самый красивый из ветров перемен. Не сбивает с ног. Просто остается бликами в восхищенных глазах мира. Или в наших восхищенных глазах.
Люди бывают бездонными. Именно благодаря ему люди бывают бездонными. Люди бывают, как из чьих-то полузабытых рассказов, из сказок про запах надежды, из избушек, обвешанных травами, где тетушка со рвением шаманов варит кофе на диких травах. Болеешь. Поднимешь взгляд в окно, оторвавшись от книги - а там солнечный ветер. Снегом бьется в окно, безмолвно кричит: "Не грусти, выживешь!" Трется солнечной мордочкой о стекло: "Бегом на улицу, там снова свет, там теперь будет только настоящее солнце, погасили в мире все фонари!" И ты бежишь, и ты выздоравливаешь, и ты живешь. И падаешь в новогодние звезды, и пьешь небо полуночи снежной, и снова наступает утро, волшебное утро жизни.
А солнечный ветер - лишь гонец хороших новостей.

Настроение сейчас - фуух...

Вы видели, как спят кошки? Сквозь темноту веками подрагивают, беспокойно дрыгают усами, зубы обнажают перед абсурдными своими снами, усыпленные на пять столетий вперед. Они, наверное, видят крылатых людей, или собак с флейтами, а может, кроткого Достоевского за столиком в "Ростиксе". Они видят начало конца, или конец начала, умирают - песни мурлыканием дышат, усами молочными по белому листу выводят: "Мяу". Жизнь мяукнулась летучей мышью о потолок - а кошки унылы. Знают, что нет у них летучих собратьев. Не права была Алиса. И кошки спят. Крепко спят кошки.

Настроение сейчас - вдохновилось со страшной силой

Написалось вчера, за рекордно короткое время. Просто поймала себя на том, что думаю в рифму. Конечно, она здесь не то чтобы оригинальна, да и ритм подкачал, но пусть будет, да. Для себя хотя бы. Единственный более-менее нормальный стих, вышедший из-под моего пера.

Меня спасали в конце октября,
Когда Самайн огни зажигал
И запах темного ноября
Уже в воздухе зыбком витал.

Мне костров догорающих суть
Первый снег в ладонях принес,
С озеров поднималась муть,
Ветер сердце мое унес.

Меня спасли в конце октября,
И знаете, я этому рада:
Душа не пропала во тьме алтаря,
Не сгинула в дебрях ада.

Настроение сейчас - эх, снежок тает(

Ненене, высыпаться все-таки надо, а то я уже начинаю напоминать себе себя же после одной знаменательной гулянки, обеспечившей мне замечательную депривацию сна. Вместо "Одиноко?" упрямо читаю: "Ололо?" Сокола тоже глючит: она, в отличие от меня, временами успевает на "реалов", и ее мозг, конечно же, вынесен! А я, узнав, что СТС снова их транслирует, и поняв, что я даже в пятницу не буду на них успевать, картинно трагично воздевала руки к небу с воплями: "За что?!"х)) А чего стоят наши философские разговоры в подъездах о латентных сфинксах и про то, куда деваются у человека кости, под аккомпанемент голоса дядечки с нижнего этажа: "Да мне чуть-чуть, только 30 пельмешек и "Роллтон" завари, а так я есть почти не хочу". Попытка разгадать таинственную надпись на потолке: "Без баб Галь". Это наши обычные вечерние глюки.
Чтобы полностью выпасть из реальности, по-настоящему демотивированному мозгу надо немного. Записывайте рецепт: велотренажер, "Наше" в наушниках, и пристальный взгляд в окно, где на фоне белого снега очаровательные вороны пытаются охотиться на не менее очаровательную кошку.
А еще хочу написать пьесу о... ну неважно о чем. Главное, чтобы каждый раз после истеричного вопля кого-либо из персонажей: "Это невозможно!", на сцену должен будет изящно вытанцовывать Людыч в розовой балетной пачке для придания действу пущего абсурда. Вот так, господа хорошие.

Настроение сейчас - ыыыыыыыы, диски нашлись!!!!! :D

Я родилась, когда дома некого не было. Нашла записку от родителей на кухне: "Ушли искать смысл жизни. Молоко в холодильнике, картошка на плите". Пришлось самой познавать всякие премудрости.
Вот если, например, в метро на дверях определенным образом загородить надпись "Не прислоняться" получится "Не слон я". Смешно и немного жалобно.
Живу рядом с мармеладной сектой. В ней на Рождество темно, и хорошо друг другу байки рассказывать, если есть кому, конечно. И еще здесь когда-то были твари с липкими мармеладными лапками, а теперь нет. Моя работа. Отделалась хромой ногой и легким испугом. Слава святым, или кто там печется о наших делах.
Мечтала слагать о себе легенды, как боги. Выбрала рыцарский титул: "Вывихнутое сердце". Но пришлось уйти в герои андерграунда. Свои помнят и любят, остальным неважно. И мне неважно. На могиле моего друга написали: "Он старался". А я так и не смогла выбрать себе эпитафию. Была занята другим.

Настроение сейчас - рассуждаем-с

А интересное это дело - последние дни уходящего года. И просто выходной - не столь холодный как будни, и немного поснежнее. Пусть и без сугробов, но с синичками у окон. Пасмурно. Вечереет. Это не только заоконные пейзажи, это еще и состояние души: "пасмурно, вечереет". Стоять на балконе, немножко замерзая, положив ногу на теплый обогреватель. И посмотрев многомудрым взглядом на свои дела хочется, конечно, отметить, что они неважны. В эти выходные вроде бы дала себе зарок, что, черт подери, начну хотя бы писать двадцатистраничный этюд, но мыслей по этому поводу нет. Вообще. Исписалась, бездарность из всех дырок наружу лезет? Возможно. А рутина кусает острыми зубками, и нет ничего противнее. Хочется все бросить, сбежать на недельку от суеты, и хоть по вокзалам шляться, или на заброшенных складах ночевать.А в итоге не получается даже оторваться от бесконечных загрузок, чтобы на часок-другой просто пошляться по зимним улочкам. Когда ты раздолбай по своей натуре, но приходится быть трудоголиком, поневоле возникает сильное раздражение на жизнь. Приходит желание по ней хорошенько ногой ударить, как по футбольному мячу.
Но вообще жизнь - штука хорошая, да. Вот если абстрагироваться, то ее вполне можно любить такой, какая она сейчас. Особенно если учесть, что сумма хорошего в ней все-таки перевешивает сумму плохого. Если грандиозное не видно сразу - можно с малого. И по пунктам:
1.Теплые разговоры *а если в асечном виде, то не менее теплый флуд*
2.Томик Рэя Брэдбери, любезно предоставленный Соколом для прочтения *эдакий кирпичик на тысячу с чем-то страниц... видимо, дальний собрат Большой Советской Энциклопедии*
3..Марципаны и чесночный соус *вообще-то идут отдельно друг от друга, просто одинаково вкусные для меня в плане гастрономических предпочтений, но если соорудить из этого блюдо в стиле кота Бегемота, может, выйдет еще вкуснее?! Благо, в таких вещах я становлюсь немного извращенцем*
4.Противогаз, привезенный от деда *я с детства мечтала примерить противогаз, а с таким-то морозцем на улице незаменимая штука: нацепила на лицо - и ничего не мерзнет, не колется... вот разве что выглядишь эпатажно, но пусть считают закосом под киберпанк, ага*
5.Пиво на лавочках *по вкусу напоминает аскорбиновое шампанское из "Бурбона", а в плане самой затеи - то ли чисто русский экстрим, то ли простую человеческую дурость*
6. Написание совместного фика, великого и ужасного *эдакий партизанский театр абсурда с "реалами", феями, кицунэ, порталами, и хвостом, выражающим бессознательное по Фрейду моей лирической героини х)*
7. Крысы на Пушкинской *чего в них хорошего?! А их гонять прикольно по норкам, хорошо согревает в морозы, и пищат прикольно XDD*
8. Ветер в голове *другим не нравится, а мне мозг вентилирует*
Пока хватит....)

[700x474]

Настроение сейчас - леееень... все лень

Вечерний декаданс трезвенников. Вместо абсента - остывший чай с лимоном, дым от свечи с успехом заменяет опиумные миражи. Главное, в конце концов, не атрибутика, а состояние полета в перспективе упадка.
Наш вылизанный мирок до жути удачен, если верить рекламе. Розовощекие семьи улыбаются с вывесок стоматологических клиник. Не ссорься с собой - лучше купи "Сникерс". И верь в идеалы своей страны. Семья и деньги - вот что круто. Об остальном забудь, иначе сочтут ненормальной. Вообще не думай - главное, не пропусти сегодняшний выпуск "Давай поженимся", там девушка обязательно выйдет замуж за кошелек. Не смей строить других мечт кроме свадьбы. Твое предназначение - родить кучу детишек какому-нибудь жирному мужику, так подозрительно напоминающему хряка, что воистину шок, когда он разговаривает вместо хрюканья. Диктатура общества бывает разрушительней диктатуры правителей-тиранов. Но наш сумасшедший дуэт не прет против толпы - он просто живет вне ее.
Нам ближе не крик младенцев, а отчаянный взгляд собаки, лежащей на могиле хозяина. Много на самом деле нас, таких смертельно уставших, но прирученных друг другом, и потому не думающих о смысле. Пусть даже мы и те, кем пугали нас в детстве.

[700x525]

Настроение сейчас - после нервных трепок

Ну вот, метель снова обходит Малаховку-сити стороной, зато на мороз тут везет - минус 22. И это только первый день зимы! Но Мэл не жалуется, конечно, а если и жалуется - то на недостаток снега. В других городах, вон, уже сугробы в человеческий рост, а у нас даже самой хиленькой снежной шапочки на деревьях не обнаружишь. А холод-то ладно, сама хотела - так получи, фашист, гранату!
Зато красиво свечи зажигать у окна. Ну знаешь, когда будто бы ждешь. В самом деле ждешь. Пусть мандариновые снегопады посетят мою улицу! Пока здесь только ледяное дыхание Фенрира.
А в лицее таинственно оживленно - в аудитории отключили свет. Льется плавным потоком голос Антонова, выхватывая картинки из сна - то подмигивающую пиковую даму на карте, то скачущие памятники. Прогрохотал по шоссе трамвайчик "302 бис". Большая надпись на створках трамвая "Шизофрения, как и было сказано" - ироничная цитата как довольно точно отображение наших абсурдных реалий.
Бегают по улицам крысы -большие, жирные, с раскаленными на морозе бусинами глаз. Гоняться за ними - одно удовольствие. И согревает, и расслабляет - можно не думать о завтрашних рутинах. Потому что завтра - снова оковы обвинений с упреками, снова нелепые попытки учить жизни и прочей дребедени. Дайте волю - я бы отправила всех "доброжелателей" на Марс. И пусть потом скажут спасибо, что не в газовую камеру. Мозги все прокапаны звуками словесной дрели. А мысль все равно плывет в другом направлении.

Настроение сейчас - сплющенное в консерву

Зажигаем ночью свечи - пусть свет горит всю ночь. Тягучей тошнотворной лапой ударили по мозгу кошмары - и лучше не спать. Лучше при свечах вот так у окна сидеть, пусть малость и бесприютно, но ведь и бескошмарно. Ждать. Вот сейчас кто-нибудь хрусть-хрусть по снегу...
Но электричество снова отключили - и слышно только зиму, не людей. Просто наши звонкие голоса тоже на электричестве, надтреснутом, беспокойном - и когда его отключают, вопить можно только беззвучным криком.
Милая, ты думаешь, кошмары только во снах? Выгляни в окно - зима-то ядерная. Просто это особая радиация - она разъедает души, а не тела. На души ведь не оденешь противогазы. Теперь непонятно, кто рядом: человек или мутант. И вот они, игрища зимние - клоуны колесом под окнами крутятся, пальчики в крови перепачканы. А не твое ли сердце вырвали? Нет, бьется еще, окаянное. Жаль, не умеет разрываться от страха.
Но кто-то все равно споет тебе колыбельную. Голос надежды, черт возьми, материален: он оставляет заснеженные ботинки в прихожей, на цыпочках проходит в комнату, кладет руку на твое плечо: мол, прорвемся,и не такое побеждали.
А на улице собаки сходят с ума: то ли лают, то ли истошно молчат. Однако тут голос допоет колыбельную, и успокаивающе скажет, завернув тебя в плед: "Смотри, кто-то на небе снова зажег звезды".

Настроение сейчас - разнеженое

Чудесное состояние - ждать мандаринового снега.
Под светом ламп читать толстые книги, и верить, черт возьми, верить, что судьба человека зависит от книг, прочитанных в детстве. В глазах взрываются искры какого-то залетного счастья, а наш последний паровозик вовсе не едет в забвение - он просто сверкает снежными искрами из-под колес, увозя в Мумми-долину, или в снежную Нарнию, а может, просто в недописанную кем-то историю, пахнущую трубочным вишневым табаком и горячим глинтвейном. Паровозик набирает ход - чух-чух. Скоро будем на месте. Уважаемые пассажиры, просьба заранее готовиться к выходу.
Под окнами плести узоры из солнечного ветра и кошачьих следов. В эти сети так удобно ловить заплутавшие звездочки снежинок, и сдувать их в полночь с ладоней на счастье. И конечно, нам позволят набрать полные карманы морозной рябины - из нее так удобно делать глаза снеговикам-драконам.
Любить, просто любить. Любить заснеженный мир, волшебников, пахнущих хвоей, кого-то там за заснеженной стеной. Сохраняем зимнее равновесие на кончиках пальцев, приурочиваем наши миры друг к другу - пусть встретятся, сплетутся хвостами, породнятся, побратаются. А там и мы расправляем новые крылья. Машинисты прячут в глазах солнечный свет. Они прекрасны этой зимой.
И мандариновый снег вдруг начинает падать.

Настроение сейчас - расслабленое

Джаз еще не начался, краны с веселящим газом не включили, и век пока не кончен. Но мы все равно чуть слышно бьем ногой в такт мимолетной эпохе. Смешные. Почти как герои старого немого кино. А еще рвем гитарные струны, дуем в саксофоны, наигрываем на губной гармошке, бьем в тамтамы. Главное, чтобы там услышали. Главное, чтобы запорошили снегом и безумными надеждами. А если нет - ничего страшного. Вечер пятницы. Болотная площадь. Мы просто играем музыку и себя.
Джаз еще не начался, но слушатели уже в зале. И только мы не спешим на сцену, затерявшись в московских подворотнях, вдыхая дым из заводских труб, отпуская на небо из-под ресниц звезды. Без счастья счастливые, без вины виноватые.Нам снова снятся силуэты на утренних балконах, и в зал ожидания превращаются наши квартиры. Но напрасно. Снова подарили кому-то свой город. Безрассудно. Бессмысленно. И просто прекрасно.
Писатели сходят с ума - ни дня без строчки. Буквы вместо нервных окончаний, но вместо готовых текстов - лишь букеты сумбурных чувств. Музыканты беснуются - в очередной раз не взятое тремоло. Но там, на крышах, и сейчас поют громче их. И что-то про тайгу, про окопы, про свет. И о крыльях. Я знаю, что ничего не знаю - просто потеряла проездной, и двинулась в направлении дома, а может, просто двинулась. Но когда бывает так хорошо, то в мелочах становится неважно. Джаз еще не начался, но в нас он никогда и не заканчивался.

Настроение сейчас - послезагрузочное

Бродит по дворам и переулкам незаметная девушка с блокнотиком в руках. О ней мало кто вспоминает, хоть и перебродила она на своем веку немало, прямо как хорошее вино, а те, кто вспоминают, называют ее "Некая Никто".
Все-то она с блокнотиком - какие-то пометки причудливые в нем делает. Все интересно: как живут, чем. И вглядываться в людей любит - видит в цветущих жизнью лицах сады. У нее же на лице уже отпечаток каких-то снежных пустошей. Самой, наверное, странно, что так вышло.
И все кого-то любят...к кому-то идут, а она одна идет - раз, раз, тихо, только снежок под ногами скрипит, ни к кому и никуда. И приходят все домой, и включают свет,, а она заглянет в окно, испугает умерший день, и снова напишет. Наверное, очередную теплую историю.
Но не только записями живет Некая Никто. Она котов считает - сколько в каком городе и каких, следит за траекторией голубей, рисует воронов на деревьях, и вообще делает много интересных бессмысленных вещей, как и всякий в ее положении. Чертовски обидная все-таки штука - жизнь после смерти.

Настроение сейчас - усталое и с красными глазами

Мы искали зеленую дверь. Долго искали. Присматривались к стенам и тупикам - искали Дом. Где-то, наверное, и был наш Дом, старый заброшенный Дом, который на части разрезан трамвайными рельсами,и в нем вечно спится: то сладко - сладко так, то с искаженным судорогой лицом.И что бы там не происходило, тут встретят ладонью на плечо: "Молодец, добежала до финиша, теперь ты дома". Пока что мы все всего лишь бродяги, в нас безотчетно жив блюз закрытых дверей и как у бездомных псов, глухое недоверие к протянутым ладоням мира: небось мягко стелют, а спать-то жестковато? Пока что только ожидание подвоха и параноическая подозрительность. Прости, Дом, мы тебя пока не нашли.
Но что бы не случилось, одними губами упрямо повторяем фразу из детского рассказа: "Он живой и светится". Да, он живой и светится, и никогда, никогда нас не покинет, кем бы он ни был. Когда ты будешь лежать поверженная на снегу, а те, кто были рядом, лишь покачают головой - мол, прости, подруга, ты свое отбегала - он все равно с тобой останется. Потому что живой. Потому что светится. Только надо сначала поверить в него. Героев своего мира за зеленой дверью надо придумать заранее - тогда будет кому сказать тебе в нужный момент: "Дыши!"
И мы хорошие выдумщики. Улыбаемся в метро построенному в мыслях персональному миру. Пусть уже не тычемся во все подъездные двери найденным в траве домофонным ключом, а ведь раньше... помнишь? Тыкались, еще как тыкались - думали, что в одном из занюханных подъездов будет нам и счастье, и самый что ни есть вселенский кайф. Не нашли. Но стали сами для себя самыми великими иллюзионистами, достигнув личного престижа. Смешные. Счастливые.

Настроение сейчас - любуюсь снегом

В ритме зимнего вальса кружатся снежинки, синички садятся на ветки, стучатся в стекло. В ритме зимнего вальса я вольна задавать свой темп, видя свои северные города через окна. В ритме зимнего вальса всем нищим щедрые тучи насыпят полные карманы снегов.
Весь утренний свет почти наверняка запорошен снегом. Трубы почти наверняка в снегу. Ночное наше счастье в молниях и снегопадах, и в крыльях, что полнеба укроют снеговыми облаками. И все перевернется в мире. Вот невероятно: отсыпали горемыкам полные карманы счастья, хоть черпай его ложкой - во век не вычерпать. Променяли счастливые идиоты светлое будущее на возможность играть в снежки, уважение важных шишек - на нежные взгляды и совместное кофе на темных кухнях, карьерный рост - на запах яблок в чьих-то волосах. И снег, наш первый снег, пах яблоками. Мы давно так упоенно не танцевали.
В ритме зимнего вальса без разочарований принимаем обиды и упреки от непонимающих. Пусть кидаются помидорами бедные несчастные люди - они совсем-совсем ничего не знают об этом мире. Сложно найти в нем вещи, имеющие больше смысла, чем небо, снег, и любовь.

Настроение сейчас - замерзли, устали...

Рано подводить итоги этого года, но раз уж нас так проперло на откровения, то почему бы и нет? "Будь осторожнее со всей этой честностью" - говорят мне. Но я не могу. Уже положила руку на сердце, или на Библию, или на что там кладут руку, клянясь говорить правду и только правду?
Весна была нежная. Нежная, несмотря на страх, нежная, несмотря на беды, нежная, потому что не насмехалась. Сказки о ливнях, о затерянных городах, смех сквозь слезы - но без жестокости. Весна пыталась спасти, уберечь в теплых кофейнях, лучиками солнца рисовала что-то надежное, вечное, доброе. Не уберегла. Но была нежной.
Лето приходило страхами о пережитом, легкими грозами с тяжелым ветром. Лбом утыкаться в стекло, охлаждаясь, ждать, ждать, ждать. Каждый день волноваться, что что-то может случиться опять. Позже пришла жара: обрушилась удушьем, острым дымом, и психоделическими снами. Жаркое лето дышало алчной силой, научило не спать до утра. Жаркое лето было жестоким, как надзиратель над рабами, оно не могло подарить ровным счетом ничего, кроме головной боли и смутных угрызений совести за что-то абстрактное, недоговоренное. Но мы не спрашивали: "За что?" Мы просто пили фруктовое пиво у нашего дымного озера, и в сотый раз перечитывали эпизод с оврагом в "Вине из одуванчиков".
Осень как облегчение свежести после лета. Но странно дышать полной грудью. Все странно. Маленькие испытания духа, легкое самобичевание души. Немного бесприютности, капельку холода по вкусу - хороший осенний коктейль. Страшные откровения придут после. Нет, а может, перестать, наконец, бояться, жить всякими абсурдами и абсурдиками, не воспринимая их чересчур серьезно? Все, что ни делается - все к лучшему. Этой осенью просто был Арбат и желание развешивать цветные фонарики на деревьях.
Зима еще не раскрыла, какой она собирается быть. Я не знаю ничего о том, что будет дальше. Но никакой мрачности. С первого снега начинаем жить чисто. Даже если год начался северным сиянием, а закончится пеплом Хиросимы.

Настроение сейчас - эх......

Сквозь рутину, сквозь серую тряпку будней, мигают сумерками закрашенных клеток листочек. Несколько штрихов соседки по парте - и сумерки элегантно являют луну, дерево, озерцо. На бумаге неожиданно оказывается одно из очень хороших мест, где всегда пахнет весенним утром. Рядом с Пехоркой. Сквозь рутину. Достижение.
Сквозь рутину мысли очередями толкаются, да все глупое, не о том. Каждая в отдельности верная, но все вместе не те. Какая-то кома сознания и легкий паралич души. Мерцает что-то недодуманное, недоговоренное, и бесконечно равнодушное своей усталостью.
Сквозь рутину просто ждешь выходных, стремясь не потонуть в сером море. Уже плевать на кучу несделанных дел и всеобщее осуждение. Сквозь рутину пытаюсь не забыть, как живется в праздники и выходные.

Настроение сейчас - как у таракана без головы: вроде бы пока бегаю, но уже без задора

Мысли теплым клубочком свернулись в черепной коробке. Постоим у окна, разбудим их, вынут носы из пушистых хвостов, щурясь на ночной мороз - и поползут нестройными рядами размышления под звездным небом.
Мир смотрит на нас, замерев, в лапах - иголка для бабочки, а бабочки здесь мы. К нам по ночам приходит есенинский черный человек, приползают на брюшках, виляя хвостами, приветливые щенки сомнений. Вот замерли по каплям родные человеки, обратившись инеем на стеклах - и не веришь уже ничему, боясь наколоться на мировую иголку. Обвинишь кого-нибудь в трусости, цитируя Иешуа, но мимо, подруга, мимо. Сама-то боишься. Боишься ударной волны равнодушия, холодных взглядов, вот жалость!
А чужое молчание учило быть красноречивой. Кто-то все так же ждет дома, и кто бы ни ждал - это все-таки дом. На балконе пусть будет нечеткий силуэт в духе художников-импрессионистов - просто как символ чего-то там, что ли. Здесь, под звездным небом, приучаешься быть щека к щеке, несмотря ни на что. Только так лучше всего понимаешь собственное малодушие. Не вешай черных флагов, пока мы на ладонях у мира. Авось не проткнет, держа под звездными крышами.

Настроение сейчас - откровенное

Братаемся отчаянно, резко - оброненными невзначай фразами за пивом, после осеннего бега, как распластаемся на трубах - как только, так сразу. И узнаю я про парк, про человека, чудовищного человека, чьи желания всегда исполнялись, про сосенки в Троицком лесу, помнящие легенды о повешенных. Я, со спертым дыханием наперевес, расскажу про самое страшное - про беспощадную жару, про чужой голос в трубке, про заточение и звезды сквозь больничную решетку. Они не боятся, они слушают, пропуская сквозь себя перипетия каплями моего страха, по-прежнему звенящего тревожными колокольчиками. Ссадины души ноют, что поделать? И рано или поздно, но должен наступить такой вечер откровений.
А на утро лбом усекновенным об угол стены - тот угол не новые ли откровения? Может, все тот же пустынный овраг, и я жду вестей на другой стороне? Мой маньяк за мной по пятам, с уставом бойцовского клуба в руках, но я никогда не умела драться. Он просто приставит нож к горлу однажды, сказав всю правду как есть - ведь и у него сегодня в программе честность, избавит от противоречий, что сталкиваясь внутри человека, делают его посмертно симметричным.
Нет, не стоит сегодня об этом. Мы снова братались на трубах, глупые дети ночных московских подворотен. И пришли к выводу, что стали теми, кого боялись в детстве. Но это не значит, что мы несчастны даже в откровенно тяжелые времена.