Настроение сейчас - поганоеВот и я с очередным монологом. Слушайте, вернее, читайте. Или не читайте. Я так, для себя пишу…
Предупреждаю – сейчас будет много ворчания. Может, даже чересчур много. Местами ворчание, скорее всего, перейдет в лютейший негатив. Что поделать – времена такие… неприятные. Я предупредила.
Что у меня происходит? На работе – абсолютно внезапный переезд. Да, вот вроде совсем недавно говорили, что он состоится чуть ли не в январе следующего года. А теперь он вдруг аж 18 августа. Ох, как же невовремя эта хуйня… Я так надеялась, что хотя бы до моего отпуска не придется этим заморачиваться. Ан нет, мать вашу. Навалили дерьма – греби лопатой.
Переезжать предстоит в наш филиал на Пресне. Но не всем. Кого-то решено было просто перевести в соседний корпус. А вот насчет меня вообще ничего непонятно. Переезжаю ли я, остаюсь – никто дать ответ не может. Так и нахожусь в подвешенном состоянии. Знали бы вы, как меня это бесит… Ненавижу неопределенность. Однако, в любом случае, передо мной какая-то сплошная теорема Эскобара, ей-богу. Если переведут – моя дорога до работы увеличится, как минимум, минут на 20. А она и так кажется почти бесконечной… А еще сидеть на новом месте придется практически в подвале. В душном подвале, без кондея и окон. Т.е. в жару там, скорее всего, находиться вообще невыносимо. А у меня – на минуточку – гипертония и непереносимость духоты. Так что в таких условиях я крайне быстро доведу себя до больницы. Такая себе перспектива…
Да, конечно, переезд – явление временное. Проведут ремонт в корпусах – и можно будет вернуться. Но… ремонт обещают завершить в 2023 году. И это еще по самым оптимистичным прогнозам. На деле же вся эта катавасия наверняка затянется надолго. И это вот совсем не радует. Не понимаю, почему так сложно создать НОРМАЛЬНЫЕ человеческие условия для работы. И как же бесит, что плевать хотело музейное руководство на людей. Конечно – народ-то все стерпит, млять. Всегда все терпел – и сейчас стерпит…
Могут меня, конечно, и на Пушкинской оставить. Но вот условия работы все равно изменятся. В таком случае, скорее всего, переведут в другой отдел. Наверняка в мой «любимый» отдел учета. И вот это тоже совсем неважно. Тамошняя начальница – тот еще фрукт. Киви, мать вашу, недозрелый. Она просто медленно, но верно «выживает» людей из своего отдела. У них там постоянная «текучка» кадров. Притом при личном общении эта дама всегда мила, вежлива и любезна. И претензии вроде бы корректно высказывает… Вот только потом бежит строчить доносы. Или мутит всяческие козни-интриги. В общем, малоприятная личность. Тусить с ней несколько лет мне точно не хочется. Прямо хоть вали из музея, эх…
И таки я, кажется, переезжаю. Мда, нерадостная весть… Одно хорошо – все же не раньше октября. Раньше наш фонд вряд ли расформируют. Значит, хотя бы до отпуска я на старом месте. Фуух, ну хоть что-то радует…
Ладно, хватит о работе. Пора и о другом рассказать.
Есть тут одна невеселая ситуация. И связана она… с Ритой. Да, с ней, конечно, много чего сейчас не особо приятного связано. Это странно, конечно – говорить такое про свою лучшую подругу. Но что поделать? Ее поведение слишком часто ранит в самое сердце. И это чертовски грустно.
Что же на этот раз? А тут совсем грустные дела. Сейчас поведаю.
Есть у Риты кот по кличке Гештальт. Он у нее живет эдак с 2015 года. Точнее, сейчас котик не у нее, а у ее мамы. И он… далеко не в лучшем состоянии. Дело в том, что у бедолаги лейкоз. Сейчас он во всю прогрессирует. Увы, никакого лечения кот не получает. Все Ритино внимание зациклено на псе. Вообще странным решением было брать собаку из приюта, когда на руках у тебя смертельно больной кот. Но как-то думалось – раз человек берет еще одно животное, то делает это осознанно. Значит, и «старому», и «новому» зверю он может уделять внимание. Однако… это же Рита. Безответственность – главная черта ее характера. Появилась собака – кот оказался скоропостижно забыт и сплавлен к маме в Малаховку. Сама же Рита уже давно в Троицке. Нет, поначалу с ним все-таки немного возились. Рита бывала наездами у нас, водила Гешку к ветеринару, лечила как-то… Но теперь же абсолютно его забросила. И смотреть на кота сейчас просто больно. Исхудал, глаза поражены конъюктивитом…
Как я его вообще увидела, если с самой Ритой уже около месяца не встречалась? Очень просто – он на самовыгуле. Вот такая херня. За ним вообще особенно никто не следит. Есть ощущение, что даже и не кормят толком. Впрочем, кормить его, конечно, сложно – от лейкоза развился еще и мощный стоматит. Раньше Рита перемалывала еду для Гештальта в блендере и кормила, насильно открывая ему пасть. Иначе никак – он просто отказывался есть. Слишком больно. Сейчас же, конечно, уже никто не заморачивается. Ритина мама целыми днями на работе или в гостях, сама Рита приезжает, дай бог, если хотя бы пару раз в месяц. Вот такая ситуация безрадостная.
И вроде бы не имею право я Риту винить. Она и так сделала для Гештальта
Читать далее...