В тот день Арселла так и не протрезвела. Она сидела и смотрела исторический фильм про нано- роботов. От первых органических транзисторов, до уничтожения человечества. Мир, в котором люди жили в несколько раз дольше, оказался тупиком. Теперь, когда всё пришло в норму (как всем казалось), люди уже не помнили, что было до. Из-за катастроф и уничтожения интернета история сохранилась не так хорошо, как ожидалось. Абсолютная частная собственность и глобализация сделали мир другим. Он уже никогда не мог стать прежним.
Так вот Арселла. Всё вышло из-под контроля, у неё ведь такая плохая наследственность. Её отец всегда был запойным. Она выпила много, она писала письмо, но не попадала по нужным клавишам, оставалось надеяться, что все поймут и так.
В комнату вошла Делайла. Она посмотрела на младшую сестру укоризненным взглядом. Самым укоризненным из всех, которые она умела изображать. Именно изображать, потому что у Делайлы в последние годы не осталось искренних эмоций. Она вытирала руки махровым полотенцем. Арселла думала о том, что наверно, Делайла долго смывала с них чью-то кровь. Она же маньячка. И если Арселле удастся унаследовать тюрьму бабушки, то она обязательно посадит сестру. Пока Делайла убивала только тех людей, чьи близкие не могут оплатить её заключение.*
У Арселлы были проблемы с временами. Она путала прошлое и настоящее. Её рассказы не печатали именно потому, что в них неправильно употреблялись времена. А редакторов не было. Иногда она даже терялась с будущим.
Главное всё было сделать правильно. Главное — не ошибиться.

Он собирается наблюдать это кровавое месиво стоя в уголке. Он говорит: увидимся на другой стороне. Но я уже на другой стороне, на обратной, мне придётся снова брать лодку и терпеть мрачного пьяного лодочника, чтоб только избежать встречи.
А ты устал от моей неспособности говорить так, как тебе было бы удобно, от моих очевидных вопросов, не тех интонаций, медлительности. Тогда почему ты всё ещё здесь?
Мы так долго идём по ветреной набережной ноябрьского Гамбурга, что я уже почти не чувствую пальцев левой руки (моя правая спокойно греется в твоём кармане), я почти не помню, что происходило утром, в полдень, после. Мои мысли проваливаются в глубину твоей длинной речи, я прикидываюсь, что всё поняла, я люблю повторять, что понимаю больше, чем ты думаешь, но это ложь.
А раньше он говорил, что видел финал ещё до начала, теперь его увидела и я.
Ты говоришь, что в этом метро всё просто, всего лишь 4 вида, но что значат последние R-Bahn и А-Bahn ты за полгода так и не разобрался.
Пора возвращаться домой, я не собираюсь превращатъся здесь в очередной оторваный ломоть, который в погоне за приличной жизнью, навсегда останется чужим, будет чувствовать себя чужим, знать это и продолжать всё по-прежнему. Я буду на своём месте. Возможно я просто пока не нашла подходящий вариант.

чертов лиру не воспринимает умляуты в заголовках