Здравствуй! Здравствуй! Здравствуй!
где ты? Я наздороваюсь...
с кем ты? Наощущаюсь...
надо же, надо же, я почти не цик... не циклюсь...

По пути задерживаю дыхание. Ночная улица любит похищать дух, его бесприсутственность бесчудесна и невыносима. Когда я открываю рот, улица целует меня прямо в глотку, кусая оскалом восполенные связки. Не следите, не следите, не идите за мной.
Полные дома играют в непристойность подсматривания (за походкой), подслушивания за шагами, отдающие звуком собственных ног в чужих сапогах. Окна домов раздвигают и задвигают занавески, но это слишком похоже на манипулирование с ширинкой. Ломаются ногти. На счетчике 42-ая задержка обрывается глубоким вздохом. Улица с руками заглатывается воздуховодом, пальцами в белых перчатках из снега она щекочет глотательную трубу и заходится бесшумностью смеха.
Мне страшно. На самом деле мне редко страшно. Но этот страх пустой и дикий, так развивается фобиофобия. Когда какая-то лживая челюсть пытается не подавится твоей сопротивляющейся ногой и будто запихивает коротенькими ручонками в голодное "внутрь"...
Мои любимые, вы не попали в аварию, вас не столкнули с перрона?
Надеюсь...

 

 

Перебирая ногами в шатком прямостоянии, мы волновались нашему духу, который имеет наглость и смелость быть сам по себе совершенно не трезвым, несмотря на отсутствие физических градусов и частичное невлияние градусов морозных. Сцена виделась шаткой, шаткой, шаткой... Милый, хм, то есть, милая, хорошее же слово? Да? Я упивалась, единолично, себя внутрь, внутрь себя этими звуками - грандиозно, хрустально, правдоподобно они извлекались из трех сюжетов музыкального вида инструментов. Да, на первую группу никакого внимания, к чему мне их бестолковая с недоразвитыми эмоциями и невыбритым себялюбием солистка? Не. Вторые! Я его сразу заметила, он сидел в позе английского джентельмена и курил свои мысли в бесперспективно-непроницаемом взгляде, очень заманчиво. Вышли - о, здравствуй, Гарик, будем незнакомы, я Ангелина, я, то есть, не совсем Ангелина, и вообще папа хотел назвать меня Гелией, но к чему вам это, я все просто подумала, подумала, сполоснув этими обжитками и остатками мозговую полость, выплюнула. Под глубинный из себя возглас, кричащий одно любимое слово "уноси/т/ло", я дрыгаюcь телом и пострунно, в такт вашим пальцам, хожу в ритме ограниченного нетанцевального пространства. Ваш медиатр перебирал мои ребра, раз за разом, оглушив исключительно и полностью. Как чудесно вас слушать, я бы ещё слушала, ещё бы час или час с половиной авансом. Как хорошо вышло - вы и я, а между нами авансцена, нужный удобный для лицезрения порог, если хотите преграда. В этом бессловесном музыкопаде я наклонялась и мне казалось, что капля, заступорившаяся у вас на носу, падала с моего носа...
Три инструмента, три. Нет, четыре, я забыла ваш голос. Спасибо за вечер, юные и самодостаточные.
Спасибо, Вера, я поцелую через два дня с половиной ночи тебя в висок на удачу, с тобой всегда хорошо.

Хм, слишком восторженная девочка, слишком...
[346x515]

"Хайе Вестхуса выносят из-под огня с разорванной спиной; при каждом вздохе видно, как в глубине раны работают легкие. [...]
Мы видим людей, которые ещё живы, хотя у них нет головы; мы видим солдат, которые бегут, хотя у них срезаны обе ступни; они ковыляют на своих обрубках с осколками костей до ближайшей воронки; один ефрейтор ползет два километра на руках, волоча за собой перебитые ноги; другой идет на перевязочный пункт, прижимая руками к животу расползающиеся кишки; мы видим людей без губ, без нижней челюсти, без лица; мы подбираем солдата, который в течение двух часов зажимал зубами артерию на своей руке, чтобы не истечь кровью; восходит солнце приходит ночь, снаряды свистят, жизнь кончена". (с)
"На западном фронте без перемен" Эрих Мария Ремарк.

 

[487x699]

На лице снова похороны;
а в огонь (эпохальный!) льют и льют черную жидкость
протухших стихотворений,
в переизбытке ее черноты подвожу темно глаза,
чтобы красота
не ходила на убыль и в сторону
от моего лицевого щита.
На лице по-прежнему похороны.
Земноводные девушки прокаженно и безнаказанно
опорожняют газа литрами,
разрывают нехрупкие прутики в
клеткообразной и образной груди,
чтобы освободить
килограмовосотенный птицу-крик.
Им же больно!
Встань на цыпочки, эти крошечные чернявые точки
не видят за собой гроба.

Ночной горшок безотходного неба
опорожняется нам на головы,
а мы будем радостно спать
и смеяться,
не разжимая склеенной челюсти,
веря, что самые противные дожди
выгуливаются
именно по ночам.
Мы откровенно удивляемся,
поднимаем методично нарисованные брови,
у нас искренне сыпется черепица, а
нос, как канализация, забит;
искоса окна домов следят
за нашей походкой.
В агностичности стресса
рождается надкусанное и недожеванное "всёвпорядке".
Закрывайся ладошками!
Ветер упорствует,
невыносим до сих пор.
[450x286]

Мне гораздо спокойнее, когда я чувствую себя мишенью,
чем когда целюсь сама.
[515x698]

часть I

лавинно-пролётная

во столько мы сегодня с Сержем встали. к семи он уже был у меня. а знаете зачем? никада не угадаете) мы решили посмотреть фильм, который я монтировал на прошлой неделе из всех серий Поллитровой Мыши, длительностью в 196 минут.

умолчу о том, какие мы были в семь утра, когда встретились в метро, в силу излишней понятности сабжа, а добавлю лишь то, что осознание того куда мы сейчас направляемся и зачем, лишний раз сносило башню. но оно и хорошо, т.к. сегодня очень кстати и одновременно было замечено, что если в жизни и имеет место какая-любо авантюра, то ее надо доводить до конца.

 

часть II

кинематографическая

странный эффект: темп мульта чудовищно быстрый в тех местах где особенно много характерной для Мыши болтовни, потому как в этих словах обычно по несколько слоев смысла и его просто не успеваешь пропустить через себя, при этом действие развивается до охренения медленно, хотя и немного ускоряется к концу. но есть одно большооое НО: без деталей, мастерски рассыпанных создателями по первой трети фильма нифига можно дальше даже не пытаться смотреть. никаких шансов. это смотрели мы, которые уже видели все серии минимум по разу. вряд ли тот, кто не видел Мышь до этого, выдержит и 20 минут (первые две серии), а жаль... потому что оно того, в результате стоит. фильм оставляет много открытых вопросов как по ходу действия, так и после окончания кина, что всегда созидает известную приятность внутри.

зато! "сегодня мы многое поняли!". я могу сказать, что теперь складки сюжета Мыши разглаживаются утюгом бескомпромиссного к разуму потока абсурда, двойственности и арахнидской ксеноморфинитации, оставляя лишь четкий, но сложный, красивый и витиеватый рисунок, с вопросами экзистенциального и научно-фантастического плана на очень серьезном уровне. так и нужно смотреть про Мышь подготовленному сознанию. а для неподготовленного следующее: мы поняли, что та счастливая случайность, определившая порядок того как я въезжал в культурный код Поллитровой Мыши - вполне приемлимый вариант и для всех остальных. начинать нужно с третьей серии первого сезона,а потом - самую последнюю, но постараться ее не досмотреть до конца. тогда интерес к Мыши должен быть изначально высоким.

 

часть III

пост-аффективная

22.17

Mick
привет

Sergey
привет

 Mick
и как тебе? 

 Sergey
пи$%ец

 Mick
так я и думал

Sergey
5:45 + мышь

 Mick
ты все под этим ходишь? по-моему, ты преувеличиваешь)

 Sergey
не ) я со сдвинутым сознанием так и хожу

 

часть IV

вывод по эксперименту

идея устроить премьеру в кинотеатре Мир Искусства рассматривается. пока что. поступило предложение посмотреть фильм в состоянии, свободном от синдрома 5:45. о дальнейших стадиях проекта вы будете оповещены.

[640x400]

[525x700]
"Дворник работал всю ночь, оставив от веток деревьев окоченелые крысиные хвостики. Весь рыжий мех остался стаптываться под ногами, за месяц обувшимися в осень.
Люди ходят в клетку, решётку, линеечку, они похожи на музыкально-горбатые фигуры пения в нотной тетради...
Никогда раньше не обращала внимания на злободневность автобусных пробок по сиреневым утрам; спала.
В свои поздние семь утра так и не дождалась дикого рева рассвета..."

 

Читать далее...

Кому посвящалась черника, дожившая до идеального цвета?..
Ягоды высыпались из твоих волос, virgo...
Ягоды испускали последний вздох-треск под твоими безоружными стопами, virgo...
Ты прекраснее лета, ты теплее радуги, я пишу тебе невпопад, я не посвящаю тебя, virgo, никому...
Сдержаннее.
В подполье моего слуха застрянет и задохнется этот голос, трубы не пропускают кислородосодержащие молекулы...
+++
Ставка максимум - последние свои двадцать плюсов выставил нам помещик Октябрь.

Замыкаем глаза –
током, молниями,
эти чувства замурованы
сейфами.
Ты останься…
Гоним ли?
Луком-стрелами обменялись с эльфами…
Подожди,
не целься,
помолчим ещё…
Без касаний сердец и рук
можно ведь жить?..
ты задел меня своим синим плащом,
с пальцев краску
каким образом смыть?!

Про себя ведь милым зову –
стыдно-то как…
под тебя ведь дверцами, кольцами
мерилась.
Паразит охоту словил на азарт,
совесть на шнурке в форточку свесилась.
Как квартиру на отпуск –
замыкаем глаза,
эти чувства падают
исполинскими грозами,
в тишине этой дикой стрекоза,
как соседи сверху заерзала.
Ты поймешь…
перед глазами круги
вырисовывались в мишень…
Я стреляю, стрел не лови.
Черт возьми, да какая из тебя цель?..

3.09.2008.
[525x700]

Я, кажется, вам вчера в карман плакалась.
Так вот, верните мне мои ресницы.

Когда Звезда целовала меня, у неё был герпес.
Когда Она обнимала меня, Она была в абсолютности ноля голой.
Когда Она расстёгивала ворот моей рубашки, у неё синели ногти.
Когда она снимала с меня чёрные туфли, её руки пошло дрожали, её Голос отказывался нервничать.
Когда наступило утро...
...Звезда ушла из Атмосферы, прихватив мою одежду.

Не верьте Звёздам, они любят других, я хочу отпилить запястья её лучей.
[530x699]

Ущелье в ущербе - стаи летучих мышей вывели свои легионы из логова...
Стихи пишутся и пишутся, возвращаюсь к бумажечкам и блокнотикам.
Мухи ретировались с зубочистками-пулями в крыльях, со вкусом трепья одетые, толкались на задний план. Махала на них рукой.
Любовь тоже муха, надоедает. Поэтому о любви не пишем.