Настроение сейчас - любуюсь снегом

В ритме зимнего вальса кружатся снежинки, синички садятся на ветки, стучатся в стекло. В ритме зимнего вальса я вольна задавать свой темп, видя свои северные города через окна. В ритме зимнего вальса всем нищим щедрые тучи насыпят полные карманы снегов.
Весь утренний свет почти наверняка запорошен снегом. Трубы почти наверняка в снегу. Ночное наше счастье в молниях и снегопадах, и в крыльях, что полнеба укроют снеговыми облаками. И все перевернется в мире. Вот невероятно: отсыпали горемыкам полные карманы счастья, хоть черпай его ложкой - во век не вычерпать. Променяли счастливые идиоты светлое будущее на возможность играть в снежки, уважение важных шишек - на нежные взгляды и совместное кофе на темных кухнях, карьерный рост - на запах яблок в чьих-то волосах. И снег, наш первый снег, пах яблоками. Мы давно так упоенно не танцевали.
В ритме зимнего вальса без разочарований принимаем обиды и упреки от непонимающих. Пусть кидаются помидорами бедные несчастные люди - они совсем-совсем ничего не знают об этом мире. Сложно найти в нем вещи, имеющие больше смысла, чем небо, снег, и любовь.

Настроение сейчас - замерзли, устали...

Рано подводить итоги этого года, но раз уж нас так проперло на откровения, то почему бы и нет? "Будь осторожнее со всей этой честностью" - говорят мне. Но я не могу. Уже положила руку на сердце, или на Библию, или на что там кладут руку, клянясь говорить правду и только правду?
Весна была нежная. Нежная, несмотря на страх, нежная, несмотря на беды, нежная, потому что не насмехалась. Сказки о ливнях, о затерянных городах, смех сквозь слезы - но без жестокости. Весна пыталась спасти, уберечь в теплых кофейнях, лучиками солнца рисовала что-то надежное, вечное, доброе. Не уберегла. Но была нежной.
Лето приходило страхами о пережитом, легкими грозами с тяжелым ветром. Лбом утыкаться в стекло, охлаждаясь, ждать, ждать, ждать. Каждый день волноваться, что что-то может случиться опять. Позже пришла жара: обрушилась удушьем, острым дымом, и психоделическими снами. Жаркое лето дышало алчной силой, научило не спать до утра. Жаркое лето было жестоким, как надзиратель над рабами, оно не могло подарить ровным счетом ничего, кроме головной боли и смутных угрызений совести за что-то абстрактное, недоговоренное. Но мы не спрашивали: "За что?" Мы просто пили фруктовое пиво у нашего дымного озера, и в сотый раз перечитывали эпизод с оврагом в "Вине из одуванчиков".
Осень как облегчение свежести после лета. Но странно дышать полной грудью. Все странно. Маленькие испытания духа, легкое самобичевание души. Немного бесприютности, капельку холода по вкусу - хороший осенний коктейль. Страшные откровения придут после. Нет, а может, перестать, наконец, бояться, жить всякими абсурдами и абсурдиками, не воспринимая их чересчур серьезно? Все, что ни делается - все к лучшему. Этой осенью просто был Арбат и желание развешивать цветные фонарики на деревьях.
Зима еще не раскрыла, какой она собирается быть. Я не знаю ничего о том, что будет дальше. Но никакой мрачности. С первого снега начинаем жить чисто. Даже если год начался северным сиянием, а закончится пеплом Хиросимы.

Настроение сейчас - эх......

Сквозь рутину, сквозь серую тряпку будней, мигают сумерками закрашенных клеток листочек. Несколько штрихов соседки по парте - и сумерки элегантно являют луну, дерево, озерцо. На бумаге неожиданно оказывается одно из очень хороших мест, где всегда пахнет весенним утром. Рядом с Пехоркой. Сквозь рутину. Достижение.
Сквозь рутину мысли очередями толкаются, да все глупое, не о том. Каждая в отдельности верная, но все вместе не те. Какая-то кома сознания и легкий паралич души. Мерцает что-то недодуманное, недоговоренное, и бесконечно равнодушное своей усталостью.
Сквозь рутину просто ждешь выходных, стремясь не потонуть в сером море. Уже плевать на кучу несделанных дел и всеобщее осуждение. Сквозь рутину пытаюсь не забыть, как живется в праздники и выходные.

Настроение сейчас - как у таракана без головы: вроде бы пока бегаю, но уже без задора

Мысли теплым клубочком свернулись в черепной коробке. Постоим у окна, разбудим их, вынут носы из пушистых хвостов, щурясь на ночной мороз - и поползут нестройными рядами размышления под звездным небом.
Мир смотрит на нас, замерев, в лапах - иголка для бабочки, а бабочки здесь мы. К нам по ночам приходит есенинский черный человек, приползают на брюшках, виляя хвостами, приветливые щенки сомнений. Вот замерли по каплям родные человеки, обратившись инеем на стеклах - и не веришь уже ничему, боясь наколоться на мировую иголку. Обвинишь кого-нибудь в трусости, цитируя Иешуа, но мимо, подруга, мимо. Сама-то боишься. Боишься ударной волны равнодушия, холодных взглядов, вот жалость!
А чужое молчание учило быть красноречивой. Кто-то все так же ждет дома, и кто бы ни ждал - это все-таки дом. На балконе пусть будет нечеткий силуэт в духе художников-импрессионистов - просто как символ чего-то там, что ли. Здесь, под звездным небом, приучаешься быть щека к щеке, несмотря ни на что. Только так лучше всего понимаешь собственное малодушие. Не вешай черных флагов, пока мы на ладонях у мира. Авось не проткнет, держа под звездными крышами.

Настроение сейчас - откровенное

Братаемся отчаянно, резко - оброненными невзначай фразами за пивом, после осеннего бега, как распластаемся на трубах - как только, так сразу. И узнаю я про парк, про человека, чудовищного человека, чьи желания всегда исполнялись, про сосенки в Троицком лесу, помнящие легенды о повешенных. Я, со спертым дыханием наперевес, расскажу про самое страшное - про беспощадную жару, про чужой голос в трубке, про заточение и звезды сквозь больничную решетку. Они не боятся, они слушают, пропуская сквозь себя перипетия каплями моего страха, по-прежнему звенящего тревожными колокольчиками. Ссадины души ноют, что поделать? И рано или поздно, но должен наступить такой вечер откровений.
А на утро лбом усекновенным об угол стены - тот угол не новые ли откровения? Может, все тот же пустынный овраг, и я жду вестей на другой стороне? Мой маньяк за мной по пятам, с уставом бойцовского клуба в руках, но я никогда не умела драться. Он просто приставит нож к горлу однажды, сказав всю правду как есть - ведь и у него сегодня в программе честность, избавит от противоречий, что сталкиваясь внутри человека, делают его посмертно симметричным.
Нет, не стоит сегодня об этом. Мы снова братались на трубах, глупые дети ночных московских подворотен. И пришли к выводу, что стали теми, кого боялись в детстве. Но это не значит, что мы несчастны даже в откровенно тяжелые времена.

Настроение сейчас - ну ехан-палыч....

Долгая дорога пахнет далями и утренней рекой. На ней солнце сквозь тучи, на ней снег сквозь туманы, на ней интересные времена сквозь трепет шагов. И сосны тоже сквозь, трещат морозами в новое солнце миров. Ни горы, ни холмы - железная дорога над мостом, под мостом - и лисы, и тролли, и коты, камыши, рыба, выдры, подводные камни, и блики в воде. Дельтапланы над лесом - лишь голову задрать и смотреть. Домишки тонут в закатах, не веря в то, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих, а я стою в пушистом белом шарфике, слушаю леших, да волны реки. Пролегла под ногами долгая дорога. Только чудеса сверкают в распахнутых ладонях мира.

Настроение сейчас - лучше не спрашивайте....

Это занудство вливается литрами в уши, жжжжжжж да жжжжжжжж. Алгебраические расчеты змеями в мозг, ворчание чьих-то заскорузлых механизмов - привет, заржавевшие шестеренки! Хорошо бы отсюда за леса-горы, тропами нехожеными, полетами над Уралом.
Свобода проходит там через кончики пальцев по внутренним рельсам, сливается пусть с чувством любви, чтобы не было одиноко. И обращается в общее чувство - чувство, что не носит никаких имен и названий, лишь отдается запахом костров и первого снега, лишь танцами бликов на лицах и снежинками в нарнийских фонарях.
Бежать на запах, чуять запах, вдыхать запах твой, и разливать его по жилам в кровь. И каждый твой звук, каждое твое слово, как отражение моих вскрытых мыслей. Да здравствует поглощение! Да прибудет слияния вечное солнце! И в свободу любви уходит дорога, дымясь предчувствием новых миров.

Настроение сейчас - усталая гармония

Вот опять улыбаешься во все свои 29, или сколько их там у тебя. Весь день улыбаешься, краснеешь,и что-то себе под нос напеваешь. Родня уже к тебе с намеком подходит: мол, когда уже познакомишь? А ты что? Взгляд в пол как воплощение абсолютной невинности - узор на ковре, конечно, заслуживает более детального рассмотрения.С кем познакомить?! Да нет у меня никого, вы что... О чем думаю целыми днями? А о гладиолусах. Хорошо они нынче цветут.
Послушай, какие к кошкам гладиолусы? Во-первых на дворе поздняя осень, во-вторых ты же в цветах вообще не разбираешься. Из всех цветочков в лицо знаешь только банальные розы и герань, да и то только потому, что розы рифмуются с морозами, а с геранью говорят на языке любви. Ну что, раскусила тебя?
Что говоришь? Осенью некоторые тоже цветут? Осенью только ты цветешь, по крайней мере, этой точно. В эти ноябрьские деньки ты разве что не колосишься от счастья. Не только ты цветешь? Какие еще маки? Которые у подруги на дачном участке растут? Ну, эти и я знаю - им же башню сорвало заодно с тобой. Они в минус два распускаются, психи цветочные. Подруга с утра выходит растрепанная, в халатике, со сползшими на нос очками, и сердито на них покрикивает: "Не цвести! Осень! Холодно!" Ей не то чтобы цветение сильно мешало, но ведь в такую погоду цветочки загнутся, а? Маки же и слышать не хотят, звенят листочками да нервно хихикают: "Мы все умрем, мы все умрем..." Но продолжают цвести. Камикадзе от растительного мира, блин.
Так может все-таки того, познакомишь? И не отмахивайся, все-то я о тебе знаю, писатель. Только на днях с томной улыбкой прошептала: "Все книги мои прочитал..." Кто, кто?! Листочек мяты, которым ты рукописи закладываешь? Ну, твоя правда. Я все равно никогда не разбиралась в ботанике.

Настроение сейчас - пораженное

Кто-то когда сказал: "От многих знаний - многие печали". Кто-то абсолютно верно утверждал: "Меньше знаешь - крепче спишь". Лучше быть в счастливом неведении, чем узнать то,что от тебя тщательно скрывали. Узнать не подслушав случайно под дверью, а вот так, напрямик, с глазу на глаз. "Я наконец-то созрела, чтобы рассказать тебе это, в конце концов, мы лучшие подруги, а лучшие подруги должны рассказывать друг другу все, даже такие ужасные вещи...." Личная трагедия, пробудившая нечто темное и страшное, как в романах старины Кинга. Нет, его романы по сравнению с этим просто баечки из склепа, потому что это порождение фантазий, а не реальность. Реальность же порой звучит так, что мозг отказывается в это верить. Как защитная реакция. Лучше думать, что тогда, в 14 лет, это была просто игра, уже забытый на данный момент странный эпизод с кухонным ножом, но ничего серьезного. Страх, побеждающий во мне абстрактные страхи темноты и высоты - страх быть убитой близким человеком. Но то был слишком короткий миг, память слишком легко его вычеркнула - тоже защитная реакция. Однако откровения раскрывают все по-новому. Теперь у меня есть стимул все-таки всерьез взяться за "Яму", дописать ее, даже, может, и вовсе переписать - просто потому что собирательный образ человека, который просто хотел и получал, слишком реалистичен. Он есть, он существует на самом деле, и он получил свое осенью 2009-го. Но знала бы эта тварь, какой отпор можно получить от той самой темной скрываемой сути, которую он невзначай пробудил. Честно? Я не знаю, кто страшнее наверняка, но ставлю на темную суть. Все деньги на красное, ага. Только чудом выжил тот тип. Только чудом.
И тем более - я не боюсь. После рассказанного совсем не возникло, ни страха, ни омерзения - только дикое сочувствие. Хоть и трясло, конечно. Наверное, это и есть признаки настоящей дружбы. Однако оставшись в привычном полусонном одиночестве чувствовала себе, как мальчик на краю оврага в "Вине из одуванчиков": беззащитной и верящей в то, что порой ночь забирает навсегда. Просто паранойя. Пройдет. Некоторым идеям надо дать перегореть, раствориться в собственном соку - только так получится идти дальше. И конечно помнить о том, что прошлое - в прошлом. Но развивать в себе маленькие очаги света - так, на всякий случай. Ведь есть вещи, против которых бесполезны правила бойцовского клуба.

Настроение сейчас - утренне-странное

Театр, как всегда, начинался с виселиц. Она торопливо сунула свою черную шляпу в петлю. Сначала хотела сунуть туда голову, но потом передумала: до третьего звонка времени было совсем мало, а ей еще надо было получить роль. В гардеробе взамен шляпы ей выдали терновый венок. Он больно кололся, как зимний свитер, но терпеть можно было. Стерпеть вообще можно было все. Даже то, что времена теперь совсем другие. Даже то, что они, черт побери, меняют. И в конце концов на операционном столе вскроют в общем-то спасенную, но совсем другую душу. Не лучше, не хуже прежней - просто другую. А она бы все еще хотела обладать своей.
За кулисами ей налили сто грамм коньяку. Коньяк она решительно не любила, но выпила. Все как в прошлых вечностях. Они, правда, закончились. Не вечные же. А ей всучили в руки табличку: "Маленький, всеми проклятый гений" - и ей мигом стало очень тяжело. Гениальность - вообще штука тяжеловесная, особенно для тех, кто ростом не вышел. Закусила поданным куском черного хлеба с солью - и выбежала стремительно за осень. Где-то уже читали приговор о казни золотоглазого Коперника, и кто-то все так же искал, находил, улыбался, терял, снова искал и улыбался. Рыжие кошки вылизывали котят под чуть заметное бормотание Шевчука из распахнутых дверей маршрутного такси. В выдуманный Амстердам пачками писались письма, и ей тоже хотелось писать, или просто уснуть, свернувшись калачиком у кого-то на коленях. И чтобы ей сказали, что спектакль уже кончился, и можно больше не искать лихорадочно в программке неожиданный исход, и намек на удачу в бою. Боя больше не будет, бега больше не будет. Пусть кто-нибудь назовет "мастером",хоть и далеко еще до этого. Но если в начале есть ружье, то в конце оно непременно должно выстрелить. В этом вся соль. И дай бог, чтобы это понимали лучшие из нас.

Настроение сейчас - йехуууу, хвала добрым админам!!!!

Самое интересное, что мир скорее всего разрушался. Разрушался не сразу, постепенно, как зуб, пораженный кариесом. Оттого,конечно, болел. Но неважно. Они сидели с подругой в байкерском клубе и ждали кого-то там.... кажется, симпатичного официанта, в которого ее подруга была тайно и безответно влюблена. А она просто так сидела, в позе аля "а хрен его знает, что вам со мной делать":руки на стол, на руки подбородок, и такой долгий тоскливый взгляд сквозь бокал с аскорбинового вкуса шампанским. И подруга то и дело поминутно:
- Пойдем с манекеном сфотаемся?
-Смотри, какие шарики повесили...
- Ну что ты сидишь, как у меня на похоронах?!
А то сама сидит грустная и влюбленная такая. И они потом еще немного выпили - за свой клуб неудачниц, насчитывающих 2 персоны. Ничего, все еще будет, сказала подруга. А ей подумалось, что завтра, конечно, будет лучше, но будет ли оно вообще, это надуманное завтра?! И какая чертовская жаль, что "лучше" без "завтра" вот никак не может. А у нее к тому же не может быть "будет". Потому что все-то у нее уже было, аж года три, и каждый год по-своему. Этот год вообще отличился. Колбасило по-страшному, по-черному. Один знакомый физик сказал, что абсолютно все люди наркоманы. Только зависят от разного. Лучше бы ее осень увезли за город, со всеми ее страшными листьями, как в песне "Мегаполиса", потому что уж очень большая опустошенность, пролегающая где-то в области чувств, на пути у которых сам БГ не велел стоять, ибо высокие.
Нет, ну как так можно?! Сначала одного. Потом другого. Потом двух сразу. Оставьте пошлые мысли - просто любить. До одури. И всякий раз себя убеждать, что это как живопись:в одни картины влюбляешься, к другим просто испытываешь мощное эстетическое наслаждение, но спутать легко. Однако порой, оценивая с точки эстетики некоторые картины, уже не понимаешь, насколько глубокое впечатление они у тебя оставили, и уже никакая эстетика не дает мерки тому, что ты прирастаешь к полу, как идиотка, и все который час пялишься на этот морской пейзаж.
Как-то так. Когда они уже подходили к метро, и подруга покупала сигареты в ларьке, она вдруг осознала, что любит весь мир. Вот так, смогла невозможное: сначала до невозможности полюбила двоих, потом все мироздание, со всеми его идеальностями и огрехами. Но солнце той осенью было очень яркое, оно могло светить даже по ночам, хоть и незаметно, а может, просто очень быстро наступил рассвет, а потом день. В любом случае, прощальная синь неба ей очень понравилась. Ударило последними хрупкими минутами мира. Однако жизнь удалась. И это, черт побери, хорошо. Там, на новом витке реальности, зачтется. Любят там такое засчитывать.

[700x474]

Настроение сейчас - ну наконец-то в состоянии покоя...

Вот ты и настал, древний кельтский праздник, чьи огни воспевались The Dartz)) У католиков Хэллоуин, день всех святых. Ночь накануне Самайна ознаменовалась нашим возвращением из байкерского клуба "Бурбон" на Таганке. Поскольку период, приходящийся на осенние каникулы 2008-го я плохо помню, с алкоголем решила не мудрствовать - за весь вечер только бокал шампанского и одна "Голубая Маргарита". Этого хватило - нет, не то чтобы я сильно опьянела, но в голову лезли коронные мои психоделичные фразочки вроде "я чувствую мир волной звука, проходящей через фасетчатые крылья осы". А на сцене клуба, к слову, выступали какие-то малоизвестные англичане, как я поняла. Зажигали здорово, на весь вечер заложило ухи) Исчо мы наблюдали за официантом Корвином, который оказался тем исчо скотиной, но об этом не будем, да. Также мы выли в метро, я была в наряде Доброго доктора из преисподней, а скальпель мне так и не дали, хоть и обещали, но дикий депрессняк мой немного развеяли. Хоть что-то хорошо.
А так ночь на Самайн прошла спокойно, без жертв. Доктор благополучно возвернулся домой, нечисть не похитила, да и вообще нас, точнее нашего обожаемого лирического героя, убили немного раньше, в не в ночь на Самайн, как планировалось, да и то она благополучно воскресла, чего уж там? XDD Вообщем, все было тихо, разве что появился уже четвертый человек, чье настроение улучшилось от ирландско-русского кавера на "Whiskey in jar". Мы гениальные подсаживатели, да) ну все, больше не набрежу, бредатор заглючил.

Настроение сейчас - снееееег....

Есть у нас такая красивая традиция: умирать до первого снега. Лежать, полуприкрыв глаза, свернувшись клубочком в каком-нибудь уютном небытие, и ждать. Зато как первый снег, мы вскакиваем с больничных коек, и стоим, завороженные внезапным декабрем. Только первый снег должен быть настоящим первым снегом: он должен уметь блестеть под фонарями, пахнуть мандаринами, хвоей и холодом, и не таять даже в теплых ладонях, чтобы удобно было лепить снежки. И непростужаемость, главное непростужаемость: чтобы толкнуть кого-нибудь в сугробы, или самой туда толкнуться, будучи уверенной, что завтра не сляжешь снова с температурой и больным горлом. Вот все это и есть настоящий первый снег.
Волнуюсь. Лбом к стеклу. Выглядываю в темноте.Ты придешь? Не заблудишься? Ничего не видно, темно очень. Выйду, пройдусь по закатной тропе - помнишь эту нашу тропу?Там был мороз минус десять градусов, закатные домики, и бобровые плотины, а еще лешие и Фенрир, мы их сами выдумали, чтобы было интереснее. Но если ты пропадешь - не будет совсем никаких сказок. Без тебя и меня может просто не случиться.
Ты придешь. Снегирями, снежными мухами, рябиной за окном - неважно как. Придешь. И будет просто вот так бессмысленно хорошо. Можно будет укутаться в старый плед и улыбаться самой влюбленной из всех улыбок. Мысли мои - детвора неразумная скачут на зимнем мосту (с)

Настроение сейчас - сильно не любящее орфоэпику

Хорошо меня убили, на совесть. Не, ну а что? Нарываться не надо было. С другой стороны как же не нарываться? И любимые в опасности, и сам-то убивец, который круги вокруг нас описывал, как будто он акула, а мы утопающие - злость, как в песне Lumen, всего лишь задана, вообще же он хороший человек, да. И вроде бы не виноват, что кто-то там неправильный в нем засел, в обычные времена этот парень и мухи не обидит, а уж тем более нас, потому что друг. Тут еще и наивность прибавьте - ну, приглючило человека, бывает, одержимость - дело такое, тут иначе как экзорцизмом не вылечить, да и то знать надо, как лечить. А наивность диктует иное: он меня не тронет, и все. Потому что не должен. Еще что? Может, любопытство, в конце концов. Никогда умирать не приходилось, интересно - это вообще как происходит?! Те, кто умирали, как-то не захотели рассказывать. Они вообще довольно молчаливые господа. Ну и что там дальше - оно, конечно, интересно. И вот я решила нарваться.
Раз! - и затянулась петля на шее. Поэтично, черт меня подери. Хорошо, что не из колючей проволоки петелька,жутко бы процесс выглядел. А так только удушение, но качественное такое удушение - даже в глазах немного потемнело, и хрипела, конечно, сильно. А птицы были белые. Просто кто-то когда-то мне сказал, что там, за гранью, птицы все белоснежные, я же не слишком этому поверила. Дескать, прямо-таки и все?! А тут, смотрю, кругом белые. И личность какая-то сидит за столиком, тоже в белом, заполняет бланки. Обращается участливым таким голосом:
- Ну, как смерть прошла? Веревка не сильно жала? Извините, что жизнь перед глазами не пронеслась, у нас тут кинопроектор "полетел" - виновато развел руками Личность в белом.
- Бывает - философски заметила я - а делать-то мне теперь что?
- Как что? Вам, голубушка, в небытие пешочком, ибо вас в списках нет - ни в рай, ни в ад. Вы душа неприкаянная, так сказать, жертва насильственной смерти,да еще и от руки лучшего друга, таких, как у нас в небесной канцелярии шуткуют, в космонавты не берут! Ничего, ничего, постранствуете, человечков попугаете, вот Самайн как раз на носу - а там, гляди, и в списочек на реинкарнацию занесут - не слишком успокаивающе заметил Личность в белом.
Ну я расстроилась, конечно. Но тут вдруг влетает на всех парах еще какой-то в белом - аж птицы белые в небе покачнулись:
- Ошибочка вышла, Петр Ростиславович! Не выбивайте талон на неприкаянную душу, тут за ней того, пришли....
- Кто пришел? Не положено...- нахмурился Петр.
Вторая Личность в белом наклонилась к Петру и прошептал что-то про абонемент на 9 жизней.
- Что ж ты раньше молчал, бездельник?! Гнать тогда надо к чертям собачьим эту абонементную... ой, в смысле, к людям гнать, а то проблем потом не оберешься, особливо если ее ангел-хранитель потом через вышестоящих за моральный ущерб, причиненный подопечной, судиться станет... Все, все на выход - вытолкали меня за потусторонние двери.
И что же? Хорошо так придушили, на совесть, не всякий теперь так душит. Аж 2 недели потом на больничном лежала. Чувак же тот, что петлю затянул, фрукты мне все приносил. Я его простила, конечно. С кем не бывает?

Настроение сейчас - психоделичное

Трагичность мира разная бывает. Ну вот даже как общее понятие разное. У драматурга, допустим, трагичность мира - "Гамлет", у обывателя - вот я работал, работал, как клоп офисный, а премию все равно дают админу Васе, а у физиков дык и вовсе это какая-то особая точка, где что-то там с чем-то там никак встретиться не может. И еще бывает, что хороший автобус уехал, и домой приходится ехать на плохом. А с плохим всегда так: он то в пробку попадет, то в аварию, а то и вовсе без водителя окажется. Смотришь -а руль сам по себе вертится во все стороны. Ну ты, конечно, сойдешь на какой-то дремучей остановке, потому что от такого автобуса всего чего угодно ожидать можно. Жить-то хочется.
Сойдешь на дремучей остановке - а там лес. Сосновый такой, и снег падает. И ты, значит, совсем замерзла, и любимые перчатки дома остались, а тут домик окнами светит. И дверь нараспашку - будь как дома, путник, я ни в чем откажу. Истории же сама себе рассказывать будешь, те, что увидишь.
А в той песне оно как? Путника волкам лесник скормил. Но в избушке не лесник, в избушке эти, как их... близкие люди, вот. То есть камин в избушке очень жарко всегда топят, вот люди и садятся поближе к порогу, к холодку, значит. И получается, что раз ты входишь, то они к тебе ближе, чем к камину. Вот и близкие.
Ты входишь и думаешь: ну, оно все одно вроде бы - если я пойду дальше в лес, меня и так и так волки схрумкают, но так если эти скормить волкам задумают - то почему-то вдвойне обидно. Потому что нечестно - так близко сидеть и такое вытворять. Но нет, никаких волков, и вообще тут только чай и уют. Хорошо.
Это на первое время. А потом наступает трагичность мира. И ты видишь глубину проблемы. Кто-то всегда чем-то ущемлен, ибо ущемиться в маленьком пространстве избушки легче легкого, даже от близких вроде бы существ. А поскольку глубину проблемы видишь только ты, то тебе и успокаивать несчастного, попутно проникаясь по самое не хочу его ущемлениями, играя одновременно роль доброй совести и сапожника без сапог. И тут все наладится как-нибудь, и всем будет хорошо. Но ведь всем-то хорошо, а ты так просто, приблудилась. Сидишь, книгу читаешь, на часы поглядываешь. И думаешь: трагичность мира в том, что пчелы осенью не жужжат, не летают. С пчелами-то, поди, веселее, а?

Настроение сейчас - склонное к рассуждениям

Нет, рассказать все же надо. Правда, кажется, я вчера в мельчайших подробностях пересказала это всем, кому только посчастливилось попасть под горячую руку, но мне все равно мало. Поэтому вот тебе, дорогой дневник, сон, который поразил меня аж до самых фибр, или что там обычно поражается от таких снов.
Начало идиллическое. Мы с кое-кем рыжеволосым, чье имя я не упоминаю, но вы же, черт побери, меня знаете как облупленную, обменялись любимой одеждой - на память. Он мне отдал свою красную кофту с белыми полосками, а я ему - черную футболку, которую мне позапрошлым летом подарила одна старая хиппи. Так вот, ему эта футболка оказалось немного маловата, а его красная кофта на мне висела, но мы все равно были как-то так неимоверно счастливы и довольны друг другом, что это нас только еще больше грело. Фетишизм? Да, наверное, но о боги, какой фетишизм... Осталось какое-то такое чувство, абстрактное ощущение теплоты, что ли. Но снилось не только это. Вот что было дальше.
Были кабинки какие-то стремные, напоминающие душевые. Кабинки эти отбирали даже не душу, а именно человеческую суть,точнее самые ярко выраженные качества. Однако после этого человек настолько обесточивался, терял себя, и зарастал пустотой, что факт наличия души у него уже никак не заподозришь. Казалось бы, какая гадость, ну кто в здравом рассудке на такое согласится?! Однако на дворе кризис, многие терпят бедственное положение, нуждаются в деньгах - а за лишение сути дают очень большие деньги. И вот семья Сокола решилась на этот страшный шаг. Я наблюдатель, более или менее бесстрастный - просто смотрю, как входит в кабинку папа Сокола, потом выходит - теперь он больше не будет подкалывать продавцов в магазинах, шутить над учителем рисования ГенГенычем, и доводить нас с Соколом до смешливых истерик. У него отобрали его замечательное чувство юмора. Следующей в кабинку должна войти Сокол, но я предпринимаю благородный шаг: мол, ты иди, отвлеки родителей, а я влезу в кабинку вместо тебя, деньги потом отдам, не беспокойся. Она соглашается, я залезаю. И вот оно, дико реалистичное, невероятно неприятное ощущение рентгеновских лучей, выжигающих из меня нечто важное, нужное, нечто мое. Я не выдерживаю, и на половине процесса сбегаю, прячусь за шкафом. Но черное-то дело уже сделано, я вспоминаю эпизод с обменом одеждой - и никаких эмоций это во мне не вызывает. А значит, существо за шкафом кто угодно, но никак не я. От этого хочется рыдать долго, навзрыд. Ухожу потайными ходами с места преступления, надеюсь, что не поймают - и попадаю в странное место, немного похожее на заброшенную стройку. И стою я высоко, где-то на сваях, а вокруг меня сугробы, и снег сверху падает, красиво так. В этот миг отчетливо приходит понимание: я боюсь высоты, люблю снег, и еще кое-что на ум приходит, но это мое личное, так сказать, тоже из разряда "люблю". И это все - моя суть, ее не задушишь, не убьешь - дикое чувство эйфории от этого. Я вернулась, черт подери. Потом было о мирах и свободе выбора, но это уже привет Лукьяненко, "Танцы на снегу". А так самое главное - я проснулась и поняла, что пустоте во мне не место. И это просто замечательно.

Настроение сейчас - сказочное

Нет, человеком он не был, пришлось это признать, как жутко бы это для нее не звучало. Будь он человеком, он не стал бы жить под столом, людям всегда нужно больше пространства. Да, и будь этот тип все же представителем Homo sapiens, было бы понятно, как он оказался в ее квартире. Она бы точно обратила внимание, если кто-нибудь человеческого происхождения вдруг взломал бы дверь её квартиры, не говоря уж о том,что она наверняка заметила, если нежданный вор, разоблаченный внезапно включенным светом, от испуга решил бы сныкаться под столом. Комната маленькая все-таки, да и в остроте зрения ей не откажешь. Но никто не ломал дверей - просто ЭТО вдруг оказалось именно у нее под столом, существо, до жути напоминавшее человека, а именно парня лет двадцати пяти, что удивительно, вполне себе одетого. Однако кое-что выдавало в нем явно нечеловеческую природу - зеленые глаза, с каким-то тоскливо-безнадежным выражением, как у побитой собаки. У людей таких не бывает. Когда она впервые услышала странные скулящие звуки с тихим скрежетом и нагнулась под стол, чтобы выявить их источник,то нос к носу столкнулась с этим созданием. Существо лихорадочно отпрянуло в самый угол, к стене, и завыло - видимо, это было выражением испуга. То, что она сама в мгновение ока оказалась на подоконнике, было все тем же выражением, но уже на женский лад - испокон веков девушки, заметившие на полу, к примеру, крысу, стремились оказаться на каком-нибудь возвышении от предполагаемой опасности, наивно полагая, что прыгать та, конечно, не умеет. Обнаружив у себя под столом человека, который ни при каких условиях не мог оказаться там так внезапно - а следовательно, это никакой и не человек - она вдруг подумала, как жутко теперь ходить по полу, когда этот страннейший индивидуум тут, под столом - а вдруг выскочит и вцепится зубами в ногу?! Вот только если этот тип и мог вцепиться, так лишь от животного страха, как дикий щенок, напуганный людским обществом. Однако она просидела на подоконнике четыре долгих, неподвижных часа, пока окончательно не стемнело за окном, и не начало противно колоть в пятках. Тогда она аккуратно спрыгнула, на максимальной скорости долетела до дивана, и укуталась с головой в плед, тщетно пытаясь не слышать жалобный скулеж из-под стола. Первая ночь с неведомым прошла в обстановке взаимного испуга.
К утру он стих. У нее появилась слабая надежда, что существо убралось восвояси, но под стол заглядывать она все же опасалась. Ушла на работу, где особо не пригодилась - в голове весь день навязчиво распевал мужской разудалый голос, настойчиво советовавший "лей виски через край" и какие-то типично фраевские мысли вроде "рано или поздно, так или иначе". С грехом пополам отработала у заказчиков -она была дизайнером -и вернулась в родные пенаты. Подогрела курицу гриль, оставшуюся со вчерашнего в холодильнике и устроилась с тарелкой на диване. Тут вдруг внезапно раздались знакомые жалобные звуки. Она вздрогнула и подняла глаза. Странный парень стоял на четвереньках, высунувшись из-под стола,и кидал многозначительные взгляды на курицу. Разумно рассудив, что раз незваный гость по натуре хищник, то уж лучше пусть от этого пострадает ее ужин, а не, допустим, шея, она отломила большую часть курятины и бросила существу. Парень с громким ворчанием схватил внезапно обломившийся кусок и уволок под стол, где довольно быстро его уговорил. Этой ночью скуление было куда тише - видимо, на сытой желудок воется не так охотно.
С тех пор у нее появилось традиция оставлять около стола немного какой-нибудь еды - будь то кусок пиццы, сырное печенье, или просто миска с молоком. Все это охотно съедалось существом, однако ночью он все же выл, хоть и совсем немного, но не так пронзительно, чтобы на утро от этого болела голова, так что она даже привыкла усыпать под этот своеобразный аккомпанемент. А однажды она подумала, что неплохо было бы его приручить. С домашним зверем все-таки легче жить, чем с диким.
Начинала с малого: каждый день она клала еду все дальше и дальше, так что созданию приходилось с каждым новым разом вылезать из своего укрытия все дальше и дальше. И вот однажды он осмелился подползти совсем близко к ней - уж очень вкусно пах бутерброд с колбасой, что она приготовила себе на ночь. Радуясь тому, что и вредная привычка трескать что попало после шести помогает ей в ее задумке, она аккуратно, одной рукой протянула ему заветный бутерброд, а когда он осмелился взять эту подачу, быстрым торопливым движением погладила зверя по голове. Парень испуганно фыркнул, подавившись колбасой, и немного оскалился, но в зеленых глазах отражалось больше удивление, чем страх - он не ожидал, что к нему относятся настолько хорошо. В эту ночь обе стороны хранили задумчивое молчание, видно, прикидывая что-то для себя.
Уже на завтра парень без особых помех ел прямо у нее из рук, и спустя какое-то время научился не вздрагивать, когда она к нему прикасалась. Прошла еще одна интересная неделя - и он ясно дал Читать далее...

Настроение сейчас - ееееееее!!!!!!

Итак, с четверга и до субботы происходили штуки разного неприятного толка. Проще говоря не везло. Вот совсем. И самым неприятным для меня, закоренелой наркоманки, было расставание с Интернетом. Ну, понятное дело, когда в Москве происходит крупная авария, именно Малнет, а не московские провайдеры связи, оказывается в полном нокауте, и кормит юзверей сказками о белом бычке... ээээ, то бишь о подключении инета, просто меняя время на своем сайте х) Я уже морально приготовилась, что не видать мне интернета, как своих ушей, но свершилось чудо - он таки заработал!!! Ну, расскажу о пятнице.
Когда ехала на творческий семинар, попала в неплохую такую пробочку, в которой простояла дольше, чем была на семинаре. Даже сказочно красивый снегопад за окнами автобуса не стал бальзамом для моих растрепанных нервов. Поняв, что я снова в пролете и теперь ждать мне до следующей пятницы *а меня отчаянно колодрыщет, и хочется услышать народное мнение по своей писанине, однако в последнее время сие у меня совсем не получается*, мне стало совсем мрачно. Мы с Валентином еще в прошлые выходные договорились погулять по Арбату, но меня приглючило, что из-за моего отсутствия в асе он мог подумать, что прогулка не состоится и не придет. Его номер я по дурости не сохранила, и что вы думаете? Сначала подумала, что ловить мне нечего, но потом решила, что стоит подождать. И вот стою я возле института одна, как перст, смотрю, как будущие мои однокурсники выходят, оживленно болтая, и как-то так мне невыносимо тоскливо становится, хоть вой. Но выть долго не пришлось - Валентин позвонил, Валентин таки приехал. Дальше вечер был чудесным.
Мы гуляли по Арбату, слушали тамошних музыкантов, меня, голодную и несчастную, накормили обедом в "Му-му". И настроение мое улучшилось. Был еще один снегопад - небольшой, но дико красивый, странный чувак в черном с поразительной мимикой, эффектный винный магазин с пафосным дегустационным залом, игра в крестики-нолики на чеке, соревнования с суповой крышкой, разговоры о демиургах, Стругацких, смехе в метро, странных двуногих, собаках-антиглобалистах, и вообще... ну вот только так, скучкованно и выходит, ибо свечусь от позитива, как лампочка Ильича. Ну типа дикси, все свободны)

Настроение сейчас - рррррррр, ох уж это гребаное сочинение.....

Ее было невозможно переупрямить. Об упрямстве этой особы вообще ходили легенды по всему Сверхсекретному. Переубедить сие окаянное существо было не то что себе дороже, а просто-напросто невозможно. То, что дошедших до легендарного солнца неспящих можно было пересчитать по пальцам одной ноги - притом то явно была нога, часть пальцев на которой сжевало трактором - ее не особо смущало. Пойми же наконец,глупое ты создание, что это не фэнтези и даже не рыцарский роман с тавернами, звоном мечей, и непременной победы добра над злом. Добро вообще, если честно, побеждает далеко не во всех сказках, а ты явно во что-то глобальнее вляпалась. Говоришь, мол, отлично, ты знала, на что идешь, и тебя все устраивает? Угу, устраивает ее... А монстры там всяческие, пострашнее самых извращенных фантазий Стивена Кинга - это тебя тоже устраивает?! Усмехаешься: видали мы таких монстров, последнего как раз на днях похоронили. Нет, ты знаешь, тебе просто очень повезло. Повезло, что твои друзья вовремя прознали о твоем спонтанном турпоходе, и вместо того, чтобы отвесить тебе хорошую оплеуху - вот, вот чего тебе не хватает на самом деле, а не лучей вышеупомянутого солнца - решили пойти с тобой. Если б не ваша дружба и феноменальная взаимовыручка, валяться бы твоим бренным останкам еще в начале пути, в тех мрачных болотах,о которых, наверное, сам дедушка Лавкрафт писал в свое время. Следует сказать этим замечательным людям спасибо, не так ли? Но, дорогая моя, твой вердикт тебе вынес и подписал нетвердой рукой какой-то романист, косивший под Шекспира, одной только строчкой: "Ее было невозможно переупрямить". Чуть позже в этой маленькой, затерянной в чудесах стране, то самое произведение с этой строчкой, назовут лучшей рыцарской балладой, хоть ты ни разу не феодального происхождения. Будут говорить, что в ней воспевается отвага, верность, и умение мудрых платить по счетам. В твоей глупости было что-то мудрое все-таки, сложно не признать.
О боги, ну скажи, зачем тебе вообще понадобилось это гребаное солнце?! "Это что-то из области словесно непередаваемого" - вздохнула ты, пытаясь запечатлеть впечатления от дороги на бумаге. Ну-ну, короче, давай вперед, иди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что. Это с хрестоматийно-сказочного переводится просто: в загадочный нафиг за неведомой хренью.
Однако несмотря на то ужасное, что произошло с вами,твои друзья вовсе не покрывают тебя потоками нецензурной брани -напротив возводят в героическую степень, говорят о твоем благородстве, мудрости, и добром сердце. Ну, что есть - того не отнять, и вообще, о мертвых плохо не говорят. Считаешь, что самая дурацкая моя привычка забегать вперед? С этого момента рассказываешь сама? Ладно уж, валяй, твоя история...

Настроение сейчас - понедельник - день тяжелый....

Посмеяться над собой - святое дело. Это необходимо, это нужно, без этого не обойтись. Мы же все-таки смешные люди как-никак. Грибоедова с Эзопом на нас не хватает. Без юмора нам никак нельзя. Серьезность только добивает нашу смехотворную жизнь.
А воспоминания... ну а что воспоминания?! Каждый, понятное дело, помнит о лучших временах, когда все бывало так пронзительно кувырком, со сломанными линейками и неисправными лекалами. У каждого был свой отвязной дождь - и я свой отлично помню. Вот Сокол мокрая, запыхавшаяся, вваливается в пространство квартиры с одним только словом:
- Гроза!!!
Одно только слово - и галопом в прихожую, напялить первую попавшуюся куртку, одно только слово - и вниз по течению улиц, навстречу всполохам в облачных долинах, навстречу песням весенних штормов, с криками, визгами, с тем неповторимым жизненным мотивом, живущим в нас только во время первой майской грозы. Мимо светлых окон, промокших земель, одни из тех немногих, кто танцевал под тем дождем. Душа пела.
А теперь мы живем в другом измерении. Характеры попортились, мрачности прибавилось, занятости через край. Я же говорю - смешные люди! Оттого и грустно. Но я все еще помню, чем закончился мой отвязный дождь.
***
-Рита, я стою в луже!!!
- Ты стоишь в луже?!
-Да, я стою в луже... Рита, я счастлива!!!
- Ты счастлива?! Как мало надо человеку для счастья... - и Сокол встает в лужу рядом со мной.