Здесь должна быть запись, но у меня руки дрожат, потому что холодно.
Записей давно нет... собственно, в том и плюс, что никто не читает. Но вот даже сам с собой я сдерживаю себя. Просто... чёрт, мне редко бывает холодно, но почему сейчас какой-то пиздец.
Это потому, что становлюсь мудаком, да. Да и похуй уже, мне терять нечего, кроме себя. Смешное теперь такое слово - это "себя". Всё, что сам не отдал - спиздили.
Дурдом какой-то; так часто хочется с кем-то побыть - и бежишь от людей, либо к незнакомым, чтобы не замечали в толпе.
В парке есть одна берёза, на которой я "тарзанку" делал и с собакой играл - вот там единственное место, которое моё. Зарою диски там. Как был один, так и останусь.
Судя по всему, мне надо было быть проституткой. Что, собственно, и происходит. Бля.
Ночь, чужой город, отель на реке,
Вид на стену, скрипит пол, бутылка
Красивая с джином невкусным -
Закусив сигарету, в постели сидит
Кто-то грустный. И
Пицца наутро заказана острая,
Нож маникюрный, ещё два глотка,
Ни "привет", ни "пока"
(вырезает всю грязь).
Завтра наверняка ты проснёшься;
А небо красивое было вчера, ты не видел.
Сочтёмся.
И сколько таких, на балконе курить
Коих тянет сквозь сон, сквозь дерьмо это,
Мысли и память?
Ты уже ненавидишь все знаки,
Где ты препинаешься, да ведь?
Но хватит об этом, тут нет ни жильцов,
Ни админа, и рифма запрятана посередине,
Концов, блять, не сыщешь. И ветер.
Его тоже нет.
Чур, я Мельхиор, а ты Гаспар?
Что ж, найти осталось Бальтазара...
У ноздрей вола клубится пар –
Облачком... В нём будет греться пара
Самых нежных в этом мире рук,
Рук, достойных взять у неба Бога.
Посмотри, как тесен этот круг –
Даже Богу нужно так немного:
Облачко тепла среди зимы,
Уголок укромный для рожденья,
Руки материнские – и мы,
Полные священного смятенья,
Веры в силу вечного добра
И любви к божественной природе...
Где же Бальтазар? Уже пора!
На небе Звезда уже восходит.
(с)
С Новым Годом )
Плывёт луна, кончается четверг, а где-то там, по улице невзрачной, идёт один хороший человек и мандарин несёт в руке, как мячик. И он глядит на белую луну, на белый снег, на дом многоэтажный, и он не хочет никуда свернуть, и он уже сливается с пейзажем.
Идёт и ничего не говорит, и никого вокруг, и ветер в спину, вот он подбросил мячик-мандарин, вот он его поймал, опять подкинул и отпустил, разжав свою ладонь, и мандарин летит, летит куда-то, над деревом, над миром, над водой, над нашей жизнью, странной и невнятной.
И дом летит, и век летит, и снег, и этот мандарин, и этот вечер, верни его, чудесный человек, и сам вернись, не исчезай навечно, как эти дни нас давят и дробят, как валят с ног сквозь холода и зимы, нам будет невозможно без тебя, нам будет без тебя невыносимо, кончается четверг и этот год, пройдут дожди, метели, снегопады, на свете всё проходит, всё пройдёт, но пусть не ты, пусть не с тобой, не надо...
Когда-нибудь, во времени другом, не в этом измерении, а в третьем, мы снова сядем за одним столом, легки и беспечальны, словно дети, и этот человек, как по реке, вплывёт в наш дом и ни о чём не спросит, и будет мандарин в его руке, и яблоко, похожее на осень.
(с)
Вязкий озноб, простудная хрипотца, книга, перечитанная с конца, начинается вынос лета из клеток тела - ты всё пела, милая, это, конечно, дело, а теперь попляши под ветром, не прячь лица.
Всё, что было отложено, летом не решено, с осенью неразлучно сопряжено, вдето в ушко игольное паутинкой. Так бери, вышивай, сиди над своей картинкой, распутывай, что тебе суждено.
Осень настигнет, как настигает тать, не сыграть наперёд, обратно не отмотать - вывернет все карманы, проверит сумки. Все наши бусы, и ягоды, и ростки, тёплые реки, солнечные мостки, нынче в её владениях - пустяки.
Нитки и пяльцы.
Память, стихи, рисунки.
(с)
из всего, что ты можешь мне предложить,
я могу выбрать только — револьверы или ножи,
сколько шагов, с секундантами или без.
к чёрту ножи, крепко держи инкрустированный эфес.
вот она, жизнь без сохранённых версий —
только ты не захочешь такую жизнь.
и в глубине непроглядной своей души
я не пытаюсь тебя понять,
я тебя понимаю.
здесь нет правильного ответа, поэтому не спеши.
но — слышишь — скрипят простые карандаши:
точка, точка и между ними
единственная прямая.
(с)
Я придумал, как это сделать. Надо только бумажку с собой.
Сначала будет немножко больно, а потом сразу нет.
Вот есть двое людей, а между ними - пиздец. Наверняка каждый первый знает, что такое, когда чувствуешь пиздец другого человека, думаешь его мозгами, знаешь, что внутри - и при этом свой покоя не даёт. Тут даже умереть настолько двусмысленно (и мало, и безрезультатно), что думаешь: вот сейчас-то я ёбнусь окончательно. Знакомо? Знакомо.
Прибавим к этому пиздец твой личный, настолько, сука, инородный (ну ты же знаешь, что проебался с этой планетой как минимум), что хотя б жить показушно-человечьи выходит сродни овце на коньках. Единственная радость, доступная тебе - чтобы улыбку вызвать, об остальном не говоришь. Такой грустный клоун. Знакомо же? Ну да, ничего нового.
В общем, я не про открытия совсем. Как по мне, люди - единственные, кто тут живёт, и они, сука, такая тупая случайность атомов, в прискорбном ахуе сбившихся в наш ДНК на блять камне в космосе, что не предусмотрено ничем, и переживать тут не за что. Просто живи, раз получилось, наслаждайся, чем можно.
Так нет, не выходит. Кусок желе у нас в головах придумывает, блять, такое, что сам не рад, и вот эта тяга к "курение убивает" и "водка - яд", как по мне - способ убить в себе возможность много думать.
И тут выходит на сцену не психиатр или психолог, а - хуёлог. Это когда в голове такая хуйня, вроде ни с чем реальным не связана, но она есть; такой человек тебе сразу распишет, что - да, есть такая хуйня, но это не страшно. Давайте попробуем делать так, как все - просто посмотрим, к чему это приведёт. Ничего не надо делать, если не хочется, не надо лечиться, думать или не думать, вообще похуй. Факт - самая упрямая вещь в мире, как говорил Воланд, а поэтому нет смысла ни в уже не существующем прошлом, ни в вообще несуществующем будущем.
И людей нет. И тебя нет. И меня, хуёлога, тоже нет (по названию ясно же). Жизнь - сплошное мгновение среди хаоса созданных тобой же штук, поэтому не ссы. В итоге даже итога не будет, потому что он снова не имеет смыла существовать в этом хаосе. И пиздеца нет твоего, просто ты пытаешься его выстроить зачем-то в этом. Ведь мечты сбываются? Самая невероятная хуйня хоть разок - но была же, да? Вот это оно. Ты сам так придумал. Сны - сам придумал. Стояк по утрам, религии, принципы, даже баб с мужиками - это всё ты придумал. Ленина, космос, физические законы, какую-то бесконечную вселенную, соседа-алкаша, АвтоВаз с дошираком, смерть, сказочное Бали, Курта Кобейна, круглые планеты и волосы на жопе - это всё в твоём желе, которое - не поверишь - даже само себя придумало. Поэтому раз ты такой фантазёр и тебе страшно и непонятно, что делать дальше после всего этого и ты ссышь, то не ссы - страшнее страха у тебя не получится. Не будет никаких рекомендаций, не будет советов, что делать. Что бы ты ни делал - ничего не будет существовать вне тебя.
Блядские дни рождения. Ни одного выпускного нигде. Обидные первые влюблённости. Фоткаю то, что хотело бы жить во мне, но там безжизненно. Никаких свадеб и радостей этих человеческих, важных, первых и единственных не будет. Не нашёл себя нигде.
И, раз этого нет и не будет, то... может, и меня нет? И не было никогда.
День или ночь? Быстро или медленно? Отвечайте.