если ты дурак по жизни,
или вовсе не дурак,
то, пожалуйста, скажи мне
где Обама, где Барак,
как в вагончике купейном
от Аляски до Орла
едут цугом Джон с Мак Кейном,
закусивши удила.
Голодай три года, пей ли,
ссы с моста на провода,
но не будет Ссарра Пэйлин
президентом никогда,
я б сама ее убила,
дуру, просто мочи нет,
а вот Клинтона я Билла
уважаю за кларнет -
он украл его у Клары,
Клары Цеткин of Berlin,
он блестящий, хоть и старый...
Вот и кончился верлибр.

Однажды старец Варсонофий
решил с утра откушать кофий,
достал спиртовку и огниво,
заварку осмотрел ревниво -
что, блин, за белый порошок?!
на том бы и прервать стишок,
да нёба свод у нас пологий -
знать от бананотехнологий,
и глотку вряд ли нам заткнут
та-ту-льский пряник, или кнут.

Уж куда хуже, чем ёж, а ёж не лучше чем Иж,
в то время как этот Иж хуже настолько аж,
что либо зря скулишь, либо взаймы не дашь.
В небе зияет брешь, а в ней хрустальная брошь,
и если кутью не ешь, то вряд ли чего поймешь.
Был президентом Буш, самым главным то бишь,
но если отец и муж, то не о том скорбишь,
что жизнь мала как вошь, но интересная вещь -
если бы я был вождь, то наверняка зловещ.
Падая на диван, вперю в пространство зрак,
без году день Иван, тысячу лет дурак.

Мне нравится, что вы, мы, ты – не мной
Не мы - ты окна, Windows, фрамуга,
Не стоит этот промысел земной
Того, чтобы ребенка ставить в угол

Не мой, последних капель на стекле
Неизгладим пребудет отпечаток,
Не мы усталый взгляд потупим вслед
Не ты уйдешь под ливень без перчаток

На то вовеки неисповедим,
Не НАТО у Невы пальну не ВАМИ,
Но мы их в пабе диком победим,
Пока есть мак в саду у дяди Вани

Стрела безбашенного крана
Уперта в серое ничто,
Теперь уже не слишком рано
Проститься с трепетной мечтой,

Смотреть наверх, глазами хлопать,
Нахально стоя под стрелой,
И ощущать, как сыплет копоть
На лоб наморщенный и злой

Прощай, немытая Россия,
Не требуй благодарных слез,
Пока пугающе-красиво
Твой поезд мчится под откос

Я родился на Урале,
Вырос в городе Петра,
У меня судьбу украли,
Грянув громкое ура

Над разбитым над корытом
Плачет бабка, плачет дед,
Разноцветные шары там
Были, утки на воде…

Расписные карусели,
Черно-белый Винни-Пух,
Ваши вышли, наши сели –
Нары не выносят двух

Реет стяг, над крышей ржавой
Рдеет новая заря,
Мне обидно за державу,
Стыдно, честно говоря…

от москвы до магадана крепче ручку чемодана
под подушкою сжимай здравствуй праздник первомай
у буфетчицы беловой нос с рождения лиловый
да мясистая рука держит рюмку коньяка
как орудие труда и собой вполне горда
хорошо гидроцефалом путешествовать по шпалам
из конца в конец страны протирать в купе штаны
наблюдая как народ поедает бутерброд
тула тверь ли воркута ли патернака не читали
но уверены вполне на все 100 в его вине
едем в никакие гости поломать друг другу кости
похмелиться поутру и обратно в конуру
подзаборная шпана я и другой страны не знаю
где среди полей и рек мне петух прокукарек...

Вот и все, дорогая, листва опадает с дерев,
Предпоследние краски подернулись дымкой, поблёкли,
Мы по темным аллеям проходим с тобой присмирев,
И густой холодок навсегда поселяется в легких

Это мы, дорогая, я знаю теперь, это мы
Истончимся в пейзаже и на горизонте растаем,
Унося на остатках волос иней вечной зимы,
И застынет на холоде песенка эта простая

Ну, здравствуй, жопа новый год две тыщи восемь,
Чугунный маятник судьбы на ржавом тросе,
Разбей мне голову на части, раз тупая,
Чтоб не смотреть в который раз как проступает
На промокашке неба осень синей кляксой,
И дни коричневые длятся, длятся, длятся…

Разбередили сердце, бл.ди,
Тоскует, мать его ети…
Махну-ка я в деревню к дяде
И водки выпью по пути,

Прогоркну запахом вокзальным,
И в тамбурАх впитаю смог,
С державных мостовых базальта
Следы моих сотрутся ног,

Чтоб устремиться в это лоно,
Припасть к живительным корням,
На ужин брать по два баллона,
И беломориной вонять.

Тут благородная отрыжка -
Не повод гнать из-за стола,
А коли с бабой что-то вышло,
Так ночка темная была…

Сермяжный люд, простые нравы,
И немудрящий тихий быт,
Они – спасители Вараввы,
Кем в горе был Иисус забыт.

Их выговор, фасоны платьев
Я знаю все наперечет,
Но тем, кто весел и талантлив
Здесь уважуха и почет!

Играть обречены с рожденья
В пиши-читай,
Но мало чту моих вождей я.
Феличита!

Возьми какие хочешь книги
И возрази,
Что ни завязки, ни интриги,
Проход в ферзи

Для пешки может быть успешен
Едва ли здесь,
Фуражку, полную черешен
Успеешь съесть,

Пока намоленная пуля,
Летит жужжа,
К Александрийскому столпу ли
Для куража

Спиной холодной прислониться
И умереть.
Свисти, свинцовая синица,
На ноте «ре».

Такая жизнь – других не лучше,
Но и не хуже по всему,
Литавры дня в осенней луже
Гремят свое бессаме му…

Изящной талией осиной
Века срослись между собой:
Один - с веревкой и осиной,
Где Ешуа и Крысобой,

Второй – с державными ножами
И молотками на гербе,
С тираном в шелковой пижаме
С петлицами от КГБ, -

В меня вдвоем перетекая,
Миры сойдутся в голове,
И нападет тоска такая…,
Как говорится, дайте две!

И чувствуешь буквально кожей,
Как между пальцами течет
Песок, на золото похожий,
А не на пыль веков еще.

Скажи-ка, дядя, ведь не даром
стоишь ты с палкой и радаром,
когда навстречу я лечу?
(Положим, на прием к врачу!)
Знавал ли ты душевный трепет,
когда на грудь медаль прикрепят
за достижения в труде?
Желаешь мзды?!
А совесть где???

Я к вам травою прорасту…
Г. Шпаликов

уходи, тебя не звали, да не суйся на порог,
заколачивая сваи по обочинам дорог,
уноси худые ноги, не случилось бы чего
непотребного в итоге от упрямства бычьего.

здесь самим ночами тошно, а на утро - просто ад,
и не заливай про то, что ты не в чем не виноват,
каждый, кто на свет родится, носит майку и штаны,
протекает как водица между пальцев сатаны,

чтобы пасть в сырую землю, прорасти густой травой,
ты явился не затем ли? уходи пока живой,
не желаем быть в ответе за бесчинства и кутеж,
дуй отсель как в поле ветер, там травою прорастешь.

Не жалей что отмечталось,
Но, по счастью, не сбылось,
Наша жизнь - такая шалость,
Вся надежда на авось,

Скажем, выберет героем
Нас любимая страна,
Мы весь «Новый мир» построим –
Пусть шагает строем на…

И затеем мир новейший,
Не имущий ни шиша,
Кто не с нами – тот повешен,
Реет, плащиком шурша.

Не зову к нему врача я,
Хоть весь мир огнем гори,
Чахлой строчкой в стол кончают
По ночам богатыри

[показать]
размещено на iMGSRC.RU  /users/wowa1

Как сморгнет белесым веком беломорского заката
Слезы высохшего ветра на камнях по берегам,
Не бери меня за горло, древнерусская тоска ты,
Я тебя себе на старость как бальзам приберегал

Опущу пустую память в герметичный прочный корпус,
Пусть идет неторопливо к неприкаянному дну,
Там немало сохранилось ей подобных, не испортясь,
Стерпит мурманское море без труда еще одну -

Не поднимут над волнами голубые перископы,
Чтоб покрыться краской красной от невиденных красот,
Что пожнем, то и посеем, что потратим – то и скопим,
Все равно с собой в могилу жизнь никто не унесет

Закурите, капитаны, у последнего причала
Трубки мира и прогресса, я пока поберегусь,
Не меня подруга с юга крайним севером встречала,
Потому и не курю я папиросы марки «Курск»

Шершавый шепот угольных глубин
В кругу центральновзвешенных окраин
Давай с тобой еще усугубим,
Немного геометрию подправим.

В ладонь переодетого врага
Луны скатилась медная монета
В который раз уже ему, а мне-то
Она была особо дорога.

Пересыпая новости штабные
Из уст в уста, мой друг, из уст в уста
Я шел к тебе так долго, что устал
Глядеть на мир с обратной стороны я,

Где благовест как поезд громыхает,
Отверсты пасти молодых могил
Навстречу всем намереньям благим,
И вина пахнут старыми мехами.

Сверлит зело советский бундесвер
Покатые бока небесных сфер,
Долбит дыру для крысы тыловой,
И бьется Б-г о стену головой

Плохие новости, судьба на помеле, душа в кармане, правда о рубле,
не стоит маме говорить о главном, когда она горела на столе,
свеча, конечно, мама у окна, она одна, но ты еще однее,
а за окном лежит ее страна, и голуби так пристально за нею
следят, за мамой, нет, не за страной, мне странной кажется, а вот тебе не странно,
давай еще накатим по одной, а за окном сквозь кашицы туманной
медлительно, как если бы впотьмах, когда и ламп дыхание незримо,
идет наш день, как тощий альманах, и дождь летит, не как-нибудь, а мимо.

Плохие новости, нас заперли в себе, теперь не жизнь зареванному урке,
пожалуй в гости к собственной судьбе, держись еще на влажной штукатурке,
проснись и пой, как всем заведено проснуться, петь, глотать сливовый ветер,
а вот о той, что страсть-веретено, совсем забудь, хватило б только петель,
поймешь скорей, простишь уже едва, не обернешься, звуком нем и ясен,
под нож ложится беглая трава, ступени в окружении балясин
ведут тебя, как прежде, в небеса, ты был оса, но сам за все в ответе,
и, между прочим, света полоса слепит глаза, но освещает эти

плохие новости, грядет крепленый рай, сарай сгорел, но дом еще дымится,
пустой от злости черный самурай на дровнях стрел играет в домино,
не станешь всем, когда под сердцем дзенн, а на пороге огненная птица,
которую, не удержав в горсти, ты пьешь, как безвоздушное вино.
Такая вещь со мной еще случится, со мной случались разные дела,
проходит ночь, как серая волчица, держа в клыках души перепела,
следи экрана, проверяй, где палец ведет тебя до самого конца,
где жизнь, как рана, обнажает палех прекрасного, но мертвого лица.

(с)Давид Паташинский

Музыка С. Никитина, слова Е. Евтушенко