Я почему-то стала совсем-совсем сильно бояться самолётов. Ну, я действительно весь полёт сидела, как на ножах. И даже читая, всё время не расставалась со страхом. А читала я Хемингуэя "Праздник, который всегда с тобой". Именно это, потому что мне Лерочка велела прочесть, потому что, по её мнению, это одно из лучших произведений о Париже. Правда, у неё это произведение, наверное, накладывается на её знания о Париже. А у неё их столько, что она бы могла сама провести экскурсию по Парижу. Так вот мне этот рассказ не понравился.

Правда, из-за него всплыло кое-что. Когда я была в 8 или 9 классе, у мы делали газету фонда дерипасковского "Школа Нового Поколения" - "Знай Наших". И мы собирались с прекрасной тётенькой - Машей Лусс. И она была главным редактором, а мы и куча детей из разных регионов писали статьи. А каждую неделю мы собирались в Центре Творчества и обсуждали работу. И как-то раз Маша рассказывала про удачные начала текста. И она привела тогда в пример какой-то рассказ Хемингуэя:""А потом погода испортилась" - это же прекрасное начало, - говорила она восхищённо (казалось, что она всё всегда говорит восхищённо), - ведь это сразу открывает, что и раньше что-то было!" Когда она это рассказала, я в тот же день нашла книжку Хемингуэй и просмотрела все начала рассказов. Но такого не нашла. И вот сегодня! Оказалось, что именно рассказ "Праздник, который всегда с тобой" начинается со слов "А потом погода испортилась".
*****************

В аэропорту де Голля в Париже:

Лысый чёрный (переход из прилагательного в существительное - субстантивация) в полосатой рубашке поверх футболки, с горой чемоданов Луи Вьютон, очками в золотистой оправе и с большими, пластилиновыми коричнивыми губами, долго-долго мялся у автомата, который разменивает евро-купюру на евро-монеты. Он мялся, вероятно, потому что купюры мельче 100 у него не находилось. Но его спасла работница аэропорта в синей шапочке. Вообще, работница аэропорта побудила меня проанализировать её вид. Синяя форма: бесформенная, безразмерная синяя куртка, странная шапочка-кэпко-беретка...А из-под этого торчат, как язык с верёвкой из-под колокола, 2 тоненькие ноги в скромных аккуратных брюках и чёрных туфлях, каких-нибудь, наверное, Кларках старой модели. Что-то в этом есть. Не в комбинации стилей, конечно. А в антитезе.
******************

Какие же у них НОСЫ! Хочу такой же! Я бы вообще хотела иметь гардероб носов. Чтобы каждый день иметь возможность щеголять новым носом. Такие носы! У француженок особенно. Я, наверное, должна стать великим ценителем носов. Если я вдруг стану неимоверно богатой, я обязательно устрою какой-нибудь Фонд Носов. Или Клуб Носов. Есть же Английский клуб. Мама там работала несколько лет главным редактором их внутреннего журнала.
******************

Мы сегодня не так уж много успели, на самом деле. Живём мы, если кому-то это что-то говорит, на станции метро Saint-Lazare (линия №3 мягко говоря оливкового цвета - http://news.metro.ru/parismetro.gif ). Мы прошли до Оперы, а там сели на красный двухэтажный автобус. И проехали Люксембургский сад, Елисейские поля, Триумфальную арку, Эйфелеву Башню. Потом вышли около Орсе/Орсэ и дошли до Собора Парижской Богоматери. Там я пыталась дифференцировать аркбутаны и контфорсы. И мне это даже удалось. И ещё там внутри играл орган и пели. И седой священнослужитель в зелёном говорил с пришедшими. Он хорошо говорил. Он человечно говорил. Может быть, это конечно, популяризация церкви. Но так как у нас - страшно. Для меня всё-таки часто страшно, потому что дико (дико в смысле wild), средневеково, грубо. Тут мягче. В общем, я не знаю, как...не знаю что как. Я вообще вечно сомневающийся субъект действительности.

А потом мы пошли в квартал богемы и голубых. И там были голубые. И богема. Идёшь по холоду, замерзаешь, а на тебя мимо проплывающее кафе дышит пряным теплом.

А ещё лучше всего я говорю фразу "Je ne parle pas francais". Я её могу сказать с идеальным произношением. Множество раз. Этим знанием я и пользуюсь.
*************

Я сегодня говорила что-то очень долгое и глупое про Ван Гога. Что кто-то считает, что любить ван Гога - дурной вкус. И импрессионистов многих тоже. Правда, я люблю основных импрессионистов, кроме Ренуара. А в наушниках в двухэтажном автобусе крутили классику СААААААМУЮ известную: лунную сонату, маленькую ночную серенады, Бетховена, Чайковского, Песню Сольвейг. И я сказала:"Что-то они одного ван Гога ставят". Благодаря метонимии, ван Гог (против которого я не имею ничего плохого) стал воплощением попсы.

P.S. Фотографии чуть позже.