"Сергей Пойченко прикрыл глаза рукой, чтобы не видеть окружавшего его великолепия.
- Я не могу, - шептал он. - Не могу.
Он стоял в лучах славы, и свет, казалось, пронизывал его насквозь. Неожиданно его субтильная фигурка содрогнулась от холода: на него налегла тень. Налегла тень Антона Поха.
- Прохлаждаешься? - прогудел Пох. - Пойдём, я отведу тебя. Отведу туда, где глаза твои не будут ослеплены, туда, где нет тепла, туда, где нет красок. Нет красок ярких.
- Я не уверен, - прошептал Пойченко. - Я не знаю.
Пох молча схватил его за руку и потащил за собой. Пойченко не сопротивлялся, но и глаз не раскрывал. Между тем свет всё слабее пробивался сквозь его сомкнутые веки, голые лодыжки покрылись инеем. Пох остановился. Пойченко спросил шёпотом:
- Куда мы пришли?
- Мы пришли в мою обитель. Здесь мало света, мало тепла. Здесь тебя никто не угостит жирным пряником, никто не погладит нежной рукой по щеке. Здесь нужно работать, нужно отбивать себе руки, натирать мозоли. Свет здесь только тогда, когда ты его заработаешь. А мозоли - всегда. Наши души не светятся. Наши улыбки не радуют. Наши песни грустны. Но знаешь что, Пойченко? Знаешь, что может нас развеселить в редкие минуты отдохновения? Вот это.
Пох достал из-за пазухи книжку. Небольшую книжку, в области заголовочных сведений которой было написано: "Стихи поэта Пойченко".
- И если ты думаешь, что там слишком хорошо, слишком прекрасно для тебя, оставайся здесь. Но если нет - беги. Беги что есть мочи. И радуйся, и пой. Пой для нас.
Не успел Пох договорить, как поэта и след простыл. Только столб пыли стоял над сумрачной дорогой. Большой, мудрый Антон Пох смотрел вслед поэту. Смотрел и думал:
"Ещё одна заблудшая душа спасена. Стоит чуть-чуть приглушить свет, и всем кажется, что кругом темно. Всем страшно. И мало кто понимает, что если не будет хороших певцов, не будет и плохих."
Пох улыбался."
(с) Антон Грешин