Не, это не Гитлер, это какой-то фейк, иначе чего он тогда попер воевать не сделав этого?

Хм, занятная цитата. Не слышала раньше. Но может неоднозначно восприниматься.

К счастью, большинство украинцев к России относятся куда лучше, чем их правительство. Особенно в регионе моего проживания. http://ronya1975.livejournal.com/27224.html

В день, когда эти государства будут искать свой путь, вместо того, чтобы цеплятся друг за друга, они наконец-то станут выползать из той дыры, в которой сейчас находятся(

Знаете, тут я уже ни во что не верю :) надоело всё так. Личная ситуация: мама - украинка, папа - русский. Результат, я себя не чувствую русской в России, но украинкой на Украине я не чувствую себя тоже. Честно, лучше бы этих делений вообще не было. А вообще - проблема главная в том, что одни встречают других в штыки. Не знаю как с Белоруссией, но есть украинцы, которые не любят (даже презирают) русских и наоборот. Стоит от этого отходить, да. Но как объяснить-то всем?

Ответ на комментарий Erica_Bee # Украинцы и русские - это не братские народы, а вообще один и тот же народ. При Андрее Боголюбском Киев был сожжен и разграблен несколько раз на протяжении десяти лет своими же князьями (водили друг на друга половцев). Люди снялись и переселились на московские земли, которые тогда были почти пустыми. Оставшаяся часть (в Киевских землях и западнее) на несколько сотен лет попала под власть Литвы, поляков и т.д. То что украинцы и русские считают себя отдельными народами - исключительно заслуга поляков. Но не теперешних поляков, а тех, что Москву когда-то брали в 17 веке и Лжедмитрия поставили. Сильнейший был народ с сильнейшей армией.

Ответ на комментарий dmitrii_emets # Позванивает конская сбруя, пахнет навозом, гарью, сырой соломой... Бедой пахнет... Лежит та беда у дороги, как павшая ободранная кобыла, на голове которой не в силах от сытости взлететь сидят вороны... Стоит она же в стороне, у леска березовыми крестами... С рассвета и до заката скрипят по дорогам телеги. Выдохшиеся клячонки тащатся еле-еле и мужики, идя впереди, тащат их за повод. На водопоях и вечерами, готовя похлебку, сходятся у костров, переговариваются. К костру, рядом с которым кормит грудью молодуха, а редкобородый, подвижный муж ее Поликарп, чинит уздечку, подходит босой, угрюмый мужик и садится от них через костер, протягивая к огню ноги в лаптях. От растоптанных сырых лаптей скоро начинает идти пар. - От чего бежишь, брате? - спрашивает Поликарп. Мужик хмуро взглядывает на него: - Сам-то отчего? - Ить, человече, скажешь тоже! - словоохотливо отзывается мужик. - Кто бежит, а кто и бредет. Тошно нынче у нас под Черниговым. - Что ж тошно-то? - А то и тошно: то недород, то мор, то сушь, то звезды вдруг средь бела дня небо обсыпят... Последние времена, видать, настают. Осерчал на нас Господь за грехи наши. Теперь все едино, куда ни брести. Посадил нынче пшеницу - всю засухой побило до зернышка. Вот и решили уйти. Сказывают, хорошо на севере... А я так думаю: хорошо ли, плохо ли, да хуже чем у нас не будет уж. А ты, брат, вижу, пешаком? Конь-то пал? - В дружину отняли, как Василько с Володарем на Давыда ходил... Самого тоже взять хотели, едва откупился, - хмуро отвечает мужик. - А женка, дети есть у тебя? - спрашивает Поликарпова молодуха. Угрюмый мужик сглатывает. Камнем ходит заросший кадык. - Половцы угнали... Вернулся с промысла, а на месте деревни пепелище. Один сарай стоит... Упал я на землю, до рассвета пролежал, а утром встал, головню раздул, подпалил сарай и сюда подался... Бабенка пригорюнивается было, прижимает к щекам руки, но затем начинает быстро перенать ребенка. - А сарай-то зачем спалил? - спрашивает с жалостью Поликарп. На огонь костра подходят еще двое, видно, горожане. Один средних лет, степенный, другой - маленький, беспокойный, видом послушник или попов сын. Крестятся, просятся погреться, а сами жадно, не решаясь попросить, косятся на мучную похлебку. - Чего уж там: садитесь, похлебайте. Откуда идете-то, православные? спрашивает их Поликарп. - Из Киева... - Что, уж и в Киеве не стало житья? - Ныне нигде его не стало. Замучили ростовщики поганые. Возьмешь в долг хоть полгривны, всю душу из тебя резами вытянут. Втрое, всемеро получат. Покровительствует ныне князь наш Святополк ростовщикам, а те и рады... Вот я, положим, был купец, а теперь гол молодец! - неохотно отвечает степенный. Спутник его, как завороженный, глядит на огонь и вдруг, ни на кого ни глядя начинает говорить: - Послушник я Киево-Печерского монастыря... Отпросился уж и я, грешный, у игумена, мочи нет терпеть. Вначале думал в Галичскую землю податься либо в Польшу, да после в суздальские земли решился... Много на юге князей, что ни год друг на друга ходят. То Святополк на Давыда, то Давыд на Василька, то Василек на Святополка, то Володарь с Давыдом половцев наводят, то Олег... Что ни год, то Киев горит, то Вышгород, то Витичев, то Чернигов. Один Мономах, князь Владимир Всеволович, болеет душой за Русь, да только много ль в том спасенья? На золотом-то столе Святополк, с него и спрос. Бывший купец берет деревянную ложку и, перекрестившись, начинает есть. - Ничего, братья, - говорит он. - Устроимся как-нибудь. Сказывали мне, князь суздальский Юрий Владимирович, помоги ему Господь, ссуду дает новоприбывшим, кто на землю сядет али торговлишкой займется... Выдюжим... http://lib.rus.ec/b/15657/read