от Ariel: Выкладываю главу,из -за которой я долго не писала фик. Дело в том,что я посмотрела Ai no Kusabi, прочитала синопсис и поняла,что то,чтоя придумала немного в другой форме было уже написано. Но потом поняла,что истории все же разные, а сходство только потому,что подобные отношения наверно одинаковые у людей разных народов. И ничего нового тут придумать невозможно. Что BDSM - это лишь форма, не буду сейчас рассуждать почему такая,а не иная, но это все равно -любовь.
Рассуждения в следующей главе.
Теперь будут лишь придуманые герои и актеры

Господин N.

- Гениально.
Господин N откинулся в кресле, наблюдая через одностороннее зеркало за разыгрывающимся перед ним представлением. Все было почти как
на самом деле. Все было и так и не так.

- О чем ты думаешь? – он не видел своего собеседника, он не увидел бы даже своей руки, поднеси он ее к глазам.
- О том, что, возможно, мы умрем, а я ни разу в жизни ни с кем так по-настоящему и не поцеловался, - пятнадцатилетний еще не господин
N, а, просто, Ваня N ответил правду. Какой смысл что-то скрывать, если жить осталось всего несколько часов? Сказал и тут же пожалел, ожидая
услышать от собеседника какой-нибудь язвительный комментарий в ответ на свою откровенность. Однако слова, которые он услышал от своего
невидимого товарища по несчастью, поразили его.
- Я могу тебя поцеловать, если ты не против, - мальчик почувствовал прикосновение ладони к своей щеке. Странное чувство, особенно если
учесть, что это была рука абсолютно незнакомого человека.

 - Я… не
знаю, - ответить юноша так и не смог, чувствуя, как мягкие губы прикоснулись к его губам…

Их завалило в шахте. В шахтерский городок приехал корреспондент из областной газеты, и комсорг ПТУ, в котором Ваня учился на горнопроходчика, отрядила его и еще нескольких ребят представлять их училище перед представителями прессы и приехавшим из центра начальством. Рабочая молодежь, подрастающая смена… Шахта считалась образцовой, ничто не предвещало беды. Они погрузились в лифт, спустились в забой. И вдруг взрыв. Паника, крики, все вокруг рушилось, пыль, кромешная тьма. Когда Ваня пришел в себя, он долго не мог понять, где он, как-то сориентироваться. Темнота «хоть глаз выколи». Пошевелил ногами, руками, вроде, целы, ничего не сломал. Мальчик попытался встать, но почти разогнувшись, уперся головой в потолок. Тогда он, наклонившись, пошел в
сторону и, сделав несколько шагов, уперся в стену.
- Эй, ты где? – мужской голос заставил его вздрогнуть.
«Значит я здесь не один?» - на смену страху и панике пришла радость, что он не один в этой подземной ловушке.
- Здесь, - мальчик пригнувшись пошел на голос и почувствовал дуновение сквозняка. Еще одна хорошая новость. Он не один и он не задохнется.
- Садись рядом, - его запястье накрыла теплая рука. Вдвоем лучше. – Цел?
- Да, - Ваня опустился на корточки, потому что садиться на холодную землю ему совсем не хотелось. Вообще в забое было очень холодно.
- Я тоже, иди сюда, не до антимоний, а то замерзнешь, - державший его за руку человек притянул его к себе и усадил на колени, спиной к
груди, накидывая на него полы своего, судя по ощущениям, драпового пальто.
Мальчик не возражал, он еще не вполне оправился от шока, а присутствие рядом теплого живого человека если и не придавало уверенности в себе,
то, по крайней мере, не позволяло впасть в отчаяние. Они оба замолчали, прислушиваясь к звукам. Ничего. Гробовая тишина.
«А ведь было так много народа, они что, все…?» - даже в мыслях Ваня не хотел заканчивать эту фразу.
Его товарищ по несчастью обнял его за талию и еще сильнее натянул на них обоих пальто, на длинных полах которого они сидели. Мальчик не знал, что
ему делать, он просто сидел и молчал.
-Нас ведь найдут? – Ване хотелось в это верить.
-Конечно, - голос излучал уверенность.
-Скоро?
-Не знаю, может, через несколько часов, здесь глубоко. Максимум через сутки, - после этого заявления мужчины вопросы задавать расхотелось.
Сутки без воды и еды. Такое еще можно выдержать. Ваня не хотел быть погребенным заживо.
Мальчик сидел и молчал, прислушиваясь к дыханию собеседника.
- О чем ты думаешь?
- О том, что, возможно, мы умрем, а я ни разу в жизни ни с кем так по-настоящему и не поцеловался.
- Я могу тебя поцеловать, если ты не против, - мужчина развернул его к себе, взял лицо мальчика в свои ладони и накрыл его губы своими губами.
- Я… не знаю, - больше Ваня сказать ничего не смог.
Его целовал мужчина, нежно, страстно, так, как в кино герои целовали своих любимых женщин. Мальчиком овладело странное чувство, состоящее из смеси многих ощущений и эмоций, самой сильной из которых, наверно, был шок.
- Но, я…
- Молчи, - прижимая юношу к себе, мужчина оторвался от его губ и, расстегивая комбинезон на его груди, стал покрывать поцелуями шею и
худенькие ключицы. Мальчик сидел и не шевелился, как будто находился под гипнозом, не понимая, нравится ему это или нет, настолько происходящее
не укладывалось в голове. Только сердце громко стучало и гулом отдавалось в висках.
-Иди ко мне, - мужчина говорил мягким баритоном, судя по голосу, ему было не меньше тридцати лет. Он расстегнул комбинезон мальчика и большая
теплая мужская ладонь проникла под футболку, под резинку трусов и накрыла член Вани. – Тебе понравится, - мужчина сделал движение, потом
еще, мальчик ощутил дыхание у своего уха и зубы невидимого совратителя прикусили его мочку. Ваня не мог видеть того, кто был рядом с ним, он
лишь слушал и ощущал. И то, что он чувствовал, было прекрасно и страшно одновременно. Дрожь пробегала по всему телу, поднимаясь от паха,
отдаваясь каким-то крутящим чувством в районе пупка. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что то, что происходит аморально и
противоестественно, что надо возмущаться, отбиваться и все прекратить. Но это означало оказаться одному в кромешной тьме…
- Тебе когда-нибудь делали минет?
- Нет, - прошептал мальчик, чувствуя, что мужчина снимает с него остатки одежды. Так получилось, что Ваня оказался сидящим закутанным лишь в
теплое драповое пальто с нежной атласной подкладкой, которая ласкала кожу, а невидимый человек расположился между его разведенных в сторону
ног.
-Почему, глупенький? Это же очень приятно, - губы невидимого совратителя сомкнулись вокруг члена мальчика.

Ваня был маленьким для своего возраста. Хрупким, невысоким, стеснительным. Поэтому не пользовался популярностью у девочек, предпочитавших более брутальных и широкоплечих парней. Правда, некоторые подруги Ваниной мамы, приходя к ним в гости, сюскали с ним: «Ой ты маленький, ой ты хорошенький, ой котенок». Будь паренек постарше, он понял бы истинную причину такого поведения, но все, что ему хотелось, когда он слышал подобные «нежности» в свой адрес – это ударить говорившую и убежать. На самом деле он лишь избегал душных пахнущих потом объятий и уходил с кухни…

Движение губами вдоль ствола, еще движение - от удовольствия Ванечка закрыл глаза, хотя мог бы этого не делать, темнота была абсолютной.
Невидимый человек стоял перед ним на коленях и вбирал в рот его ствол целиком, лаская руками яички и основание члена.
-А-а-а-а, - мальчик выгнулся навстречу ласкающему его рту, опершись затылком о холодную жесткую стену у себя за спиной. Страх пропал, такого
удовольствия он не испытывал никогда в жизни.
-М-м-м-м, - стон разочарования сорвался с его губ, когда ласкающий рот оставил отвердевший налившийся кровью член Вани.
-Сладкий мальчик, - мужчина, целуя его лицо и плечи, помог Ване снять одежду.
- Но… - мальчик еще не вполне забыл про благорозумие.
- Не будь эгоистом… - шепот у уха, сильные руки переворачивающие на живот, атласная подкладка драпового пальто, по которому скользили колени и
ладони, теплые жесткие губы, целующие шею, спину, выступающие позвонки – все эти ощущения господин N запомнил на всю оставшуюся жизнь. Пальцы
руки натолкнулись на что-то матерчатое, вышитое бисером, с жестким железным ободком по верхнему краю и застежкой. Косметичка. Такая была у
председателя Комитета Комсомола их ПТУ, Ксении Зарубиной.
«Она умерла?» - пухлая высокая девочка с розовыми щеками. От этой мысли Ване стало не по себе, страх наполз чем-то вязким и мерзким. «А что,
если нас не найдут?»
- Что случилось? – мужчина почувствовал изменение состояния своего юного любовника. – Что такое? – теплая ладонь накрыла сверху схватившие ксюшину косметичку пальцы мальчика. – Замечательно, - невидимка забрал у Вани сумочку, - то, что надо, - мальчик почувствовал, как палец мужчины, смазанный чем-то скользким (что в дальнейшем оказалось гигиенической помадой), проскальзывает ему в задний проход.

Мальчик был не только стеснителен, он был еще очень брезглив. «Но ведь там грязно» - он изо всех сил сжал сфинктер, пытаясь предотвратить вторжение.
- Не сопротивляйся, а то будет очень больно, - глухой шепот зазвучал словно звериное рычание, его «товарищ» по несчастью уже не сдерживал
себя, сильная рука перехватила плечи спереди, чуть ли не душа, острые зубы прикусили загривок, заставляя мурашки бежать вниз по позвоночнику.
В анус Вани проник еще один палец, твердый ноготь на конце которого доставлял неприятные ощущения. А потом пальцы заменило что-то
показавшееся мальчику огромным, очень твердым и горячим.
- Тужься, как будто хочешь в туалет, - жесткий голос звучал, как приказ, член мужчины проскользнул вглубь тела Вани, безжалостно растягивая сжавшийся сфинктер и доставляя этим такую боль, что все тело мальчика свело судорогой, от пальцев на ногах до плеч.
- А-а, - его крик заглушила ладонь, зажавшая ему рот. Мальчик почувствовал угольную пыль на губах.
- Молчи, обвал будет, - шепот превратился в звериный рык.

Ваня слышал горячее дыхание у своего уха. Член продвигался все глубже и глубже, безжалостно раздвигая сокращающиеся мышцы. Боль была такая, что
из глаз мальчика непроизвольно брызнули слезы, а все тело покрыли мельчайшие бисеринки холодного пота. Паренек закусил изо всех сил зубами
не дающую ему кричать руку.
- Мой сладкий, такой узкий, - из-за звона в ушах Ване показалось, что голос его насильника дрожит, - потерпи еще, мой маленький. К тому моменту, когда ствол вошел на всю длину и остановился, мальчику казалось, что его сейчас разорвут пополам. – Вот и все, - шепот звучал словно издалека. Мужчина вошел на всю длину и остановился, давая привыкнуть мальчику к новым ощущениям. Сильная, до этого жестко фиксировавшая бедра рука скользнула по груди, поддерживая мальчика снизу, длинные пальцы сжали и начали крутить сосок, другая стала гладить живот, яички и основание ствола Вани. Теплое дыхание у шеи, поцелуй
и дрожь, побежавшая вдоль позвоночника. Новые незнакомые ощущения стали вытеснять чувство боли, заменяя ее чем-то горящим, пекущим изнутри.
Рука насильника поднялась выше, лаская налившийся кровью член, Ваня с ужасом понял, что у него эрекция.
Вспоминая, как он был неопытен тогда, господин N усмехнулся. Мать говорила ему, что от онанизма можно заболеть раком, он верил. Так что,
ощущения, которые Ваня испытывал, он испытывал впервые, за исключением тех случаев, когда он просыпался, а простыни и его белье были, к его
стыду, грязными. Но сейчас все было ярче и гораздо приятнее.
- Маленький мой, - мужчина качнулся и сделал первое движение, очень осторожно и аккуратно, а потом еще и еще. Саднящее чувство
осталось, но боли уже не было, член скользил внутри, задевая что-то, что вызывало в паху «чувство переворачивания», от которого затвердели яички,
которые невидимка гладил снизу вверх, жесткие пальцы другой руки крутили сосок, зубы покусывали шею и затылок, то место, где начинают расти
волосы. Это было приятно, невыносимо хорошо, так хорошо, что Ваня не выдержал и застонал.
- Мой хороший, - мужчина начал двигаться быстрее, еще быстрее, лаская член мальчика в такт своим движениям, а тот, нечего не видя, лишь
чувствуя прикосновения и болезненно-саднящие движения внутри своего тела, от которых становилось горячо и пекло затылок и виски, отдался во
власть охватившим его ощущениям. Не понимая, что он делает, Ваня стал подаваться навстречу входившему в него члену.
- Зайка, - выдохнул невидимка и схватил мальчика у основания волос, оттягивая его голову назад, увеличивая темп движений. Делая их
более резкими и сильными. Но Ване было уже все равно, наслаждение и боль слились воедино, перед глазами расплывались красные и желтые круги,
ягодицы непроизвольно сжались, напряжение в паху стало невыносимым.
- А-а-а, -Мальчику показалось, что он умрет, когда сперма выплеснулась из его члена в руку мужчине, на чьих руках он безвольно
повис, поскольку колени Вани конвульсивно дернулись, а ноги распрямились и стали, словно ватные. Невидимка, сделав еще несколько
сильных движений, застонал, выкрутил сосок мальчика так, что тот вскрикнул и, впившись губами в то место, где шея переходим в плечо,
кончил, навалившись на жертву своей похоти всем телом, заставляя Ваню упасть под его тяжестью на живот. Мальчик лежал под незнакомым
человеком, чувствуя, как подрагивает, уменьшается в размерах член внутри его саднящего сокращающегося ануса, как выскальзывает из него. Ваня
потихонечку возвращался в реальность, если так можно было назвать тот кошмар, в который он попал.
Его только что изнасиловали. Он должен был испытывать возмущение, потрясение, негодование, презрение к извращенцу, с которым волей случая
оказался взаперти, а нет. Ничего подобного он не чувствовал. Лишь расслабленность и какую-то пустоту. А еще очень захотелось в туалет, так
сильно, что свело живот. А идти было некуда. С тех пор, занимаясь сексом, господин N всегда следил, чтобы рядом были ванна и туалет, он с
детства был брезглив почти так же, как и стыдлив. А тогда он попал в жуткую, для себя безвыходную ситуацию. То, что ему придется «сделать это»
в присутствии постороннего человека, пусть тот даже не будет его видеть, беспокоило мальчика больше, чем то, что он завален в шахте и его
фактически только что изнасиловали. От безысходности, сжимая ягодицы, не давая выливаться наружу сперме, он подтянул ноги к груди, сжался в комок
и заплакал.
- Ну что ты, маленький? – произнес мужчина почти виноватым голосом и погладил жертву своей страсти по волосам.
- Я, я …, - щеки Вани пылали от стыда, - я…хочу в туалет, - прошептал он почти неслышно.
- Ну ты как девчонка, - человек усмехнулся, - нам же тут еще черт знает сколько сидеть, - голос стал жестким. Мальчик услышал звук
открывающейся косметички, - На, - мужчина всунул в его руку салфетку, - запасливая девчонка…
«…была» - продолжил про себя Ваня. Он все еще был обнажен, пот на коже остыл, и мальчика начало трясти от холода.
- Иди в угол, это у тебя сперма вытекает, - невидимка и не думал проявлять чуткость или раскаиваться в содеянном, и обуйся, - он всунул
ноги мальчика в свои ботинки, словно это были тапки. У мальчика была совсем небольшая ступня.
Чувствуя, как по ногам течет липкая теплая сперма, игнорируя ломоту в пояснице и саднящее чувство между ног, Ваня согнувшись на ощупь
пробрался к противоположной стене их ловушки. Холодно, страшно и стыдно - это состояние вытеснило боязнь того, что их не найдут и они умрут от
голода и жажды. Он тщательно вытер себя салфеткой запасливой Ксении Зарубиной.
- Ты там долго будешь сидеть? Иди ко мне, котенок, - вновь зазвучал в полной темноте бархатный баритон, и мальчик, несмотря на все то,
что с ним сделал обладатель этого голоса, послушно пошел обратно. Надо было хотя бы одеться. Чтобы не замерзнуть окончательно.
- Жив, курилка? – мужчина каким-то образом сразу взял Ваню за руку и притянул к себе. У него был добрый и насмешливый голос.
- Я не курю, - буркнул мальчик, он совершенно не представлял себе, как ему себя вести. А еще ему было очень-очень холодно.
- Замерз? – невидимка надел на него майку, рубашку, потом свою рубашку, которая доходила мальчику до середины бедра, теплый свитер и усадил
Ваню к себе на колени.
Какое-то время они молчали, странно, но в объятиях незнакомца мальчик, несмотря ни на что, чувствовал себя спокойно и уютно.
- Вы так хорошо ориентируетесь в темноте? – произнес Ваня, чтобы разрушить тишину.
Да, я полгода был слепым, привык, - голос незнакомца внезапно осип. – Я ослеп прямо на работе, еще секунду назад видел, а потом голова резко
заболела и темнота. Меня отправили на самолете в Москву, в глазную клинику. Там меня догнало письмо жены, - мужчина говорил тихо, будто не
про себя, а про другого человека. – Медсестра, которая меня обслуживала, не хотела мне его читать, - невидимка сглотнул. – Моя любимая женщина
написала мне, чтобы я оставался в Москве и вступал в общество слепых и что уходит от меня. Подает на развод. У девушки, которая читала мне это,
голос дрожал от возмущения, - незнакомец замолчал.
-Вот с***, - тихо произнес Ваня.
-За полгода мне восстановили восемьдесят пять процентов зрения, я развелся с женой, с тех пор я один, - резюмировал свой рассказ человек
спокойным, ничего не выражающим голосом. – Но полгода был сначала слепым, потом плохо видящим. А если подумать, то слепые люди иногда
видят больше, чем зрячие. Они не гонятся за красивым злом, - незнакомец замолчал.
Ваня сидел на коленях у этого странного преданного женой человека и совершенно не знал, что ему делать. Как относиться к происходящему.
Мальчик был полностью дезориентирован. Сильные нежные пальцы одной руки перебирали его волосы, от затылка к темени, а другая ласкала вновь начавший наливаться кровью член. Это было так приятно, что не хотелось ничего останавливать, но память о перенесенной боли была еще свежа.
- Я не голубой, - быстро произнес он.
- Конечно, нет, - мужчина развернул лицо мальчика к себе и, запрокинув его голову, начал целовать в губы, раздвигая их языком и исследуя его
кончиком верхнее небо Вани. У мальчика закружилась голова, ему показалось, что он падает, падает куда-то.
Когда мужчина положил его на спину и раздвинув ноги любовника в стороны, проник между ними языком, Ваня попробовал вырваться.
- Не двигайся, - пальцы невидимки жесткой хваткой впились в кожу внутренней поверхности бедер мальчика.
Мужчина вылизывал его изнутри и снова чувство непереносимого стыда и столь же непереносимого удовольствия слились воедино. А потом место
языка занял член. Вначале было больно, но уже несравнимо с тем, как это произошло в первый раз. Мужчина закинул ноги Вани себе на плечи, а
когда тот кончал, выскользнул из мальчика и проглотил его сперму, потом заставил Ваню проглотить свою.

У будущего господина N слезы брызнули из глаз, когда большой член растягивая его губы так, что свело челюсть, уперся головкой в нёбо, и
чуть не захлебнулся, когда сперма стала под напором выплескиваться в глотку. Но невидимка не дал ему проронить ни капли.

Уже потом, Хозяин скажет ему, что это было необходимо, что сперма – это протеин, белковая пища содержащая все необходимое для жизни, а минет – по
сути узаконенный вид людоедства. Но тогда Ваня этого не знал, он боролся с подступившим чувством тошноты и глотал.
А потом незнакомец снова стал нежным и ласковым долго целовал мальчика в губы, смешивая вкус его спермы со вкусом своей. И снова овладел им,
посадив Ваню на свои колени к себе лицом. Казалось, это никогда не кончится, мальчик устал и безвольно положил голову на плечо мужчины,
который входил в него вновь и вновь, приподнимая снизу за бедра. Ваня стал выпадать из реальности, то засыпая, то снова просыпаясь, чувствуя,
как в него входит горячий твердый член…

Пару раз мальчик приходил в себя, чтобы сползать, именно сползать, потому что ходить ему стало трудно и сил не было, в угол, а потом он
снова возвращался обратно и ему было уже все равно, что с ним делает незнакомец. Время исчезло, пространство исчезло, все исчезло, остались
лишь ласкающие руки, целующие губы и твердый член, дарящий боль и наслаждение. Ваня засыпал, просыпался, и все повторялось вновь. Он уже
не понимал, спит он или нет. Сильные руки приподняли его и стали одевать.
- Я не хочу, чтобы нас нашли полуголыми, - объяснил мужчина.
Про то, что он был уверен, что их найдут уже мертвыми, и просто хотел позаниматься вдоволь сексом перед смертью, причем ему было по большему
счету все равно с кем, мужчина тогда не сказал. Он рассказал это Ване потом. Потому что ошибся. На исходе вторых суток их нашли. Истощенных,
обезвоженных, но живых.
-Живые! – радостный возглас.
Луч мощного фонаря рассек темноту.Мальчик никогда не думал, что вид темнеющего вечернего неба может принести столько счастья. Его сфотографировали. Господин N сохранил эту газету. Красивый, с тонкими чертами перепачканного угольной пылью лица, хрупкий, словно девочка, мальчик лежит на носилках и смотрит огромными распахнутыми глазами в небо, которое вдруг стало медленно гаснуть.
По счастливому стечение обстоятельств пухленькая розовощекая Председатель Комитета Комсомола ПТУ №7 Ксения Зарубина, обладательница розовой
вышитой бисером косметички, чьей гигиенической помадой «невидимка» воспользовался как смазкой, пролежав два дня без сознания, тоже осталась
жива. Вот уж воистину «когда жирный сохнет, худой сдохнет».«Невидимку» мальчик тогда так и не разглядел…


Из мира воспоминаний господина N вернули голоса актеров. Алан Рикман и Дэн Рэдклифф разговаривали, и их беседа уже не имела никакого отношения к
тому, что они только что сыграли. Вернее, наоборот, имела и самое непосредственное.

«Это была премьера?! Ты украл мою премьеру?! Ты так и не поверил в меня?» - в какой-то момент Дэну захотелось наброситься на черноволосого
мужчину с кулаками, дать ему в челюсть, наорать, потребовать объяснений.Но это было бы так по детски. Молодой человек заставил себя досчитать до
десяти. «Я хороший актер, я очень хороший актер, я не сорвусь. Я не буду вести себя, как ребенок. Я англичанин, черт подери!» - в душе юного
Рэдклифа проснулась гордость островитятина.
- Он там? – Дэн указал глазами в сторону огромного зеркала, стараясь не смотреть на своего партнера.
- Да.
Если честно, Алан ждал более бурной реакции в ответ на свое признание. «Вежливость - это стена…» - мистер Рикман не хотел, чтобы
что-то встало между ним и его учеником. Он прекрасно понимал его чувства, представлял, что сейчас должно твориться в душе у юноши. Но как
говорится: « Интересы заказчика превыше всего».
- Дэн, мальчик мой, «Маленький бонус для господина N» - я должен извиниться перед тобой, я перед тобой виноват, - произнес Алан тихим
голосом и, приподняв опущенное вниз лицо Дена за подбородок, заглянул ему в глаза.
Тот сначала хотел одернуть голову, но не каждый же день перед тобой извиняется сам Алан Рикман.
- Я должен был тебя предупредить, что это премьера, но я испугался…
- Что я не справлюсь? – возмущение все же нашло свой выход.
«Какой же ты еще ребенок. Вечно бежишь впереди паровоза»
- Нет, я испугался, что не справлюсь я, - мягко и как-то растерянно признался актер.
- Ты? – брови Дэна поехали вверх.
- Да. Ты бы начал волноваться, а я… Мне, мой мальчик всегда передавалось состояние партнера и мне уже не шестнадцать лет, - великий актер
иронично улыбнулся. – Хороши бы мы с тобой были?
Своим упоминанием о разнице в возрасте Алан сразу поставил Дэна в неловкое положение так, что тот уже не имел возможности нападать.
- Если дело в этом, - младший Рэдклифф растерялся, - тогда ладно.
- У тебя еще будут премьеры, настоящие, - пообещал мистер Рикман.
- Театральные? – уточнил юноша.
- Конечно, если хочешь, мы будем работать вместе, - улыбнулся великий актер.
«Работать вместе. Он зовет меня к себе? Он признал во мне актера? А не только мальчика, с которым можно потрахаться?» - еще минуту назад
разгневанный Дэн теперь просто сиял от счастья.
– Здорово, это просто замечательно – юноша, забыл, что за ними наблюдают, – Алан, я тебя обожаю, - совершенно честно признался юный Рэдклифф и буквально повис на шее у исполнителя роли Северуса Снейпа.
- И я тебя, мой мальчик, ты просто замечательный, - Алан, взяв руку Дэна за запястье, поднес ладошку юноши к своим губам и поцеловал, - ты
прекрасный талантливый мальчик… У тебя будут еще десятки триумфальных премьер.
- Но такой скандальной, как эта, у меня не будет, - юный Рэдклифф с трудом удержался от смешка. До него только начало доходить. Он сделал это! Он
сыграл свою первую скандальную роль и заработал кучу денег. Он свободен, он богат, он может делать все, что его душа пожелает. Все это с трудом
укладывалось в голове.
- Скандальной? – на лице Алана Рикмана появилась загадочная улыбка. – ты уверен, что тебе нужна именно скандальная такая премьера? – режиссер
провел большим пальцем вдоль скулы любовника к подбородку. В голове мужчины всплыла пьеса, в которой Дэн вполне мог бы сыграть главную роль,
но было одно но. Там надо было изобразить возбуждение при виде… лошади. Но раз мальчик так хочет яркого дебюта… Или ему просто надоело быть
положительным героем?
- У тебя есть предложения, - это было утверждение, а не вопрос. Дэн слишком хорошо изучил мимику и интонации голоса Алана, что бы понять,
что у того родилась идея по поводу их совместного творчества.
- Есть, - согласился мужчина, - но я хотел бы это обсудить у нас дома. Заедешь ко мне в гости?
- Если не выгонишь.
- Когда я тебя гнал? – Алан запрокинул голову юноши назад и поцеловал в губы, - я соскучился по тебе, малыш. – А, чуть не забыл, - в руку
Рэдклиффа младшего скользнула самая обычная сложенная в четверо бумажка. Не компьютерный файл, не ключ, а обычный листок формата A-4.
- Что это? – брови Дэна сошлись на переносице.
- Взгляни, - мистер Рикман улыбнулся.
Адрес, и двадцатипятизначный код сейфовой ячейки распечатанный на стандартном принтере.
Так просто? – глаза юного Рэдклиффа широко распахнулись.
Юноша иногда задумывался, как ему будут передавать деньги. В чемоданчике или еще как-то, счет откроют, но такого он не ожидал.
– Смешно, но если бы не это, - Дэн еще раз бросил взгляд на бумагу, - мы бы с тобой никогда не познакомились по настоящему, - юноша обнял Алана за шею и вернул ему поцелуй. И в этот раз он целовал не Северуса Снейпа, ни кого-то абстрактного, ни тень Роберта Паттинсона и не было никаких причин, кроме
желания сделать то, что он сделал. Дэн Рэдклифф поцеловал человека, который поверил в него и помог ему, вечно самому себе что-то
доказывающему мальчишке, поверить в себя, он целовал Алана Рикмана, потому что он хотел его. И Дэну было плевать, кто это увидит. Хоть
неведомый господин N за зеркальной стеной, хоть весь мир.


«Все гениальное просто» - господин N наблюдал за развивающимися перед ним событиями. На это раз это была не игра, все было по настоящему. Эта
парочка явно состояла в любовной связи, и произошло это не по воле случая, а благодаря тому, что он, Иван N, решил написать рассказ и
воплотить его в жизнь. Вымысел и реальность перемешались, став единым целым. Не какой-то Северус Снейп или Волдеморт были волшебниками, это он
сам, бывший ученик горнопроходческого ПТУ, бедный мальчик из Богом забытого шахтерского городка, стал самым настоящим волшебником, сведя
вместе своих любимых актеров. Сказка, рожденная его воображением, стала былью.


«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» - играло радио, мелодия доносилась словно издалека.
Ваня очнулся в больнице. На его кровати сидел высокий мужчина лет сорока, с черными коротко стриженными волосами, в которых блестела седина,
резкими, но не отталкивающими чертами лица и абсолютно черными глазами.
- А ты красивый, ангел, падший ангел, - такая знакомая рука откинула белокурые волосы со лба. От звука голоса, который он
моментально узнал, Ваня дернулся, не зная, что ему делать: бежать или кинуться человеку на шею. А потом замер, глядя на «невидимку»
пораженными широко распахнутыми глазами. Он узнал этого человека, он его видел, он его знал. Все в городе знали его. Мужчина погладил юношу по
волосам. Потом он, очертив внешней стороной кисти руки контур скулы, провел пальцами по Ваниной шее, спустился к груди, рука скользнула под
одеяло. Человек явно ничего не боялся, не стеснялся, всем своим поведением он словно показывал: «Это был не сон, не бред, ты мой и я
буду делать это с тобой снова и снова». Мальчик инстинктивно попытался отстраниться, приподняться на локтях, вжаться в спинку кровати, но силы
покинули его, и он безвольно откинулся на подушку, позволяя пришельцу, сидящему на его кровати с невозмутимым выражением лица, ласкать себя под
одеялом.
- Я не ненормальный, я не пидор, - мальчик, кусая губы и проклиная себя за свою слабость, все еще пытался сопротивляться, но
пальцы, ласкавшие его член, лишали Ваню остатков воли.
- Это не имеет никакого значения, пока я хочу тебя, - черные глаза мужчины были так близко, он словно навис над жертвой своей
страсти.
- Ненавижу тебя, - прошептал Ваня, попытавшись отвернуться, но его тело и восставшая плоть говорили иное.
- Ненавидишь и все же хочешь, - мужчина спокойно встал с постели.
- Мы еще увидимся. И ушел, оставив мальчика растерянным, испуганным и неудовлетворенным.
Конечно же, они увиделись. Ваня ни в чем не посмел ему отказать. И жаловаться ему было некому. Все равно ему бы никто не поверил.
Кем был он? Незаконнорожденный сын заводской уборщицы, ученик первого курса горнопроходческого ПТУ Ваня N.
А невидимка оказался тем, ради кого была организована экскурсия на шахту, Первым Секретарем Городского Комитета Партии, Первым, Хозяином.
Его Хозяином.

С момента знакомства с Первым жизнь Вани волшебным образом переменилась. Его матери предложили работу администратора и сестры-хозяйки в закрытом дачном поселке, находившемся недалеко от города. Исчезли вечная нужда и необходимость зарабатывать деньги.
Мальчик перевелся из ПТУ в школу, и не какую-нибудь, а физ-мат, лучшую в городе. Пусть с годичным отставанием, но Хозяин ему сказал, что
необходимо закончить институт. Что школьная программа рассчитана на самый средний ум, и освоить ее может даже олигофрен, если сильно
постарается.
- За каждую двойку или тройку я буду тебя пороть, - глаза Вани, привязанного за руки к крюку в потолке, на котором обычно висела люстра,
были плотно завязаны, и он не знал, с какой стороны на него обрушится удар тяжелого ремня с железной пряжкой.
- Ммм.., - он даже кричать не мог, поскольку его рот был заткнут носовым платком и плотно обмотан прозрачным скотчем, отдирать который потом было
очень больно. Удары сыпались, обжигая кожу. По щекам мальчика лились слезы, но это распаляло его Хозяина еще больше. Ваня плакал от ярости,
от бессилия, от того, что когда его истязал его любовник, член стоял как каменный. Мальчик презирал себя за то, что ему на самом деле нравилось все
это. Что он ждал, когда сильные и нежные руки освободят его, а Хозяин, став нежным и ласковым, начнет называть его котенком, свои малышом, будет
целовать следы от веревок на его запястьях, прикрытые веки залитых слезами глаз, опухшие губы, ссадины от ударов на его груди, спине,
животе, спустится ниже и он, Ваня, будет стонать и забудет все от наслаждения, когда твердый член его мужчины войдет в него…

Через полгода Ваня стал отличником и председателем Комитета Комсомола своей школы. Хозяин открыто покровительствовал ему. Никого не удивляла
эта привязанность. История развода Первого когда-то была притчей во языцах и никто не удивлялся тому, что мужчина по отцовски отнесся к
тому, с кем пережил ужас заточения на взорванной шахте.
Первый, действительно, заменил господину N отца, которого у того никогда не было. Они много разговаривали, постепенно мировоззрение юноши стало
меняться, он понял, что мир огромен, появились амбиции. Первый и Ваня, когда мальчик перестал бороться с собой, стали общаться на равных. Они
обсуждали любые темы, кроме одной. Они были на равных во всем, кроме…
- Чтобы выпороть тебя, мне предлоги не нужны. Раздевайся, медленно. Подойди к стене. Встань на цыпочки, разведи ноги, обопрись на кончики
пальцев, - в голосе мужчины звучал металл, но это заводило Ваню еще больше. Они были вдвоем в жарко натопленной бане, березовый прут рассек
воздух и опустился на поясницу. На спину, на занемевшие ноги. Снова и снова. Перед глазами расплывались красные круги, но опуститься на пятки
или опереться на ладони было нельзя. Хозяин запретил. И кричать было нельзя, а кляпа не было. Ваня кусал губы.
-А-а-а, - он не выдержал и застонал, и тут же сильный удар, уже под коленки, заставил его упасть на пол.
-Ползи ко мне, - Хозяин распахнул дверь в парилку и сел на нижнюю лавку.
Ваня полз, на четвереньках, не смея поднять глаза кверху, зная, что получит за это увесистую оплеуху. И, склонившись, стал вылизывать пальцы
на ногах своего мужчины. Мальчик начавший превращаться в юношу, уже не врал самому себе. Он делал это с удовольствием, он вылизывал, целовал
своего любовника и позволял делать с собой что угодно, потому что ему, Ване N, это нравилось.
- Сладкий мальчик, - жесткие пальцы с силой сжали основание волос, приподнимая голову юноши вверх. – Подготовь его для себя, смазки не
будет, - в губы Вани ткнулась широкая головка большего сочащегося члена, мальчик послушно открыл рот…
Он знал, что последует за этим, что мать на дежурстве, а впереди выходные, и в понедельник ему будет больно садиться и неудобно ходить, а
соски будут саднить и болеть, и, скорее всего, будут заклеены лейкопластырем, поскольку малейшее прикосновение к ним будет причинять
жуткий дискомфорт, что в яичках будет состояние вакуума, что в школу ему придется прийти, несмотря на жару, в рубашке с длинным рукавом, а осипший
от крика голос он спишет на простуду. Ваня уже хотел всего того, что с ним сделает его Хозяин. В постели он стал его Рабом.

В понедельник Хозяин довезет его до школы сам, отпустив шофера, и извинится, и будет смущен и ласков, и накупит ему кучу подарков. Но в
следующую их встречу все повторится, или Первый придумает что-то новое, а он, Ваня будет ему подчиняться, потому что ему это нравится, потому
что он этого хочет.

Повзрослевший господин N никому никогда в этом не признался и не рассказывал, да и кому он мог это рассказать? Но годы, проведенные рядом
с Первым, он вспоминал, как самые счастливые в своей жизни.

Ваня по настоянию любовника поступил в Горнообогатительный институт, где быстро пошел вверх по комсомольской линии. Виделись они не чаще чем раз
в месяц, и после одной из встреч товарищ N пролежал два дня, но молодой человек не променял бы эти свидания ни на что на свете. Он часто хотел
рассказать Хозяину о своих чувствах к нему, но боялся. Сам не зная чего. Боялся что-то менять, настолько все было хорошо.

Несмотря на то, что встречи с любимым человеком были редкими, и на свой юный возраст, Ваня N оставался верен Хозяину и никогда ему ни с кем не
изменял. Хотя возможностей было более чем достаточно. Выросший, возмужавший, высокий, широкоплечий член Профсоюзного Комитета Института
нравился многим девушкам, да и преподавательницам тоже. Ваня мягко отказывался от их предложений, ссылаясь на невесту на родине.

- Я хочу, чтобы ты знал, что у меня никого нет, кроме тебя, - прошептал как-то Ваня своему любимому.
Тот понял это по своему.
Через месяц Хозяин привез своему котенку подарок. Узкое, но не слишком, тонкое стальное кольцо, пережимавшее основание члена, и прикрепленную к
нему сеточку, облегающую мошонку. Через двадцать лет господин N наладит массовое производство подобных сексуальных игрушек, что окажется
довольно прибыльным делом, а тогда в этом приспособлении молодой человек не мог не то, что сексом заниматься с кем-то, он даже не мог
удовлетворять сам себя.
- Никого кроме меня, - Хозяин сжал в ладони яички любовника, - я тебе запрещаю прикасаться к себе без меня, ты понял, котенок?
Однако ключик оставил, на случай занятий физкультурой и медицинских осмотров. Ваня приказание нарушал, а потом рассказывал про это
любовнику, который за это, возбуждая «свое солнышко», но не снимая «пояс девственника», не давал кончать молодому человеку часами. Рассказывал,
провоцируя Хозяина, прекрасно зная, что за этим последует. Это уже была игра, в которую играли они оба.

- Меня переводят на Север. Буду теперь добывать нефть, бурить скважины, - проинформировал Ваню Хозяин.
Ваня перевелся в другой институт. Хотя и там его карьера сложилась успешно. На пятом курсе он стал Председателем Профсоюзного Комитета, мог
бы остаться в городе, где жил, но уехал к любовнику. Работать.

- Ты должен жениться, выгодно. Дочь директора Предприятия, конечно, шлюха и шалава, но для тебя это будет полезно.
И господин N женился. На той, на кого ему указал его любимый. Брак оказался успешным, его жена была опытной в постели, а Ваня нелюбопытным.
Потом, когда у них родилась дочь, жена и вовсе забросила свои гулянки. «Нагулялась» - как она говорила, и стала образцовой домохозяйкой. В
двадцать семь лет господин N сделал головокружительную карьеру, став Главным Инженером крупного нефтедобывающего объединения.

- Котенок, я так перед тобой виноват, я так сильно люблю тебя, - произнес Хозяин, провожая его с женой и годовалой дочерью в аэропорт, когда они
улетали на отдых в Карловы Вары. Это было так хорошо, чтобы быть правдой, этого было так много, что у господина N перехватило дыхание,
слова рвались из его груди. Но сказать: «Я тоже люблю тебя»? Этого было слишком мало. Из буфета вернулась жена, и объявляли посадку на
самолет. Господин N так и не открыл своих чувств человеку, которого любил больше всего на свете, чего он потом никогда не смог себе ни
объяснить, ни простить.

Зареванная секретарь, фотография любимого лица в траурной рамке, он даже не попал на его похороны. Мир мгновенно стал серым, бесцветным,
безвкусным, пустым и абсолютно ненужным. Первым желанием господина N было прийти на могилу Хозяина и покончить с собой. Но ведь были
жена и дочь, мужчина помнил, что такое расти без отца, а, учитывая характер его жены до свадьбы, ее дальнейшее поведение было легко
предугадать. Жена станет шлюхой, а дочка – никому не нужным болтающимся под ногами ребенком. Такое Хозяину не понравилось бы, он был бы
недоволен. Иван N оставил мысль о самоубийстве. Своих мыслей, мнений и желаний у мужчины давно не было. Он стал жить, как хотел бы Хозяин. Он
стал жить вместо Хозяина.

Отсутствие чувств – это оказалось хорошо, потому что наступили смутные времена. Цены на нефть упали, буровые стали нерентабельными, началась
перестройка, и все встало с ног на голову. Благодаря тому, что нефть подешевела, и государство по старым контрактам фактически торговало ей в
убыток, когда началась приватизация, господин N, c помощью тестя, с которым у него были прекрасные отношения, без особых проблем прибрал
родное предприятие к рукам. Потом сумел выкупить соседние, и понеслось.
Смутное, бандитское с захватами и недружественными слияниями начало девяностых, чиновничий их конец и начало двухтысячных. Интриги,
заговоры, покушения, дочка, играющая за пятиметровым забором, жена, выезжающая с четырьмя телохранителями по магазинам, потом стало
поспокойнее, но прогуляться по улице, как в старые добрые времена, было уже невозможно. Господин N с семьей переехал жить в столицу. Он работал
по шестнадцать часов в сутки, на остальное времени не оставалось. Жена честно ему заявила, что заведет любовника, господин N не возражал. Дочь
поступила в институт. Яхты, рестораны, вилла в Испании, квартира в Праге и Париже – все это было лишь по необходимости или на бумаге. Все то, что
для многих является предметом желаний, не приносило мужчине никакой радости. Цена была слишком высока. Но отказаться от всего этого господин
N уже не мог, потому что это была его жизнь. Он был словно белка, попавшая в колесо…
Так продолжалось, пока он не встретил …

Господин N наблюдал за тем, как актеры уходят со «сцены». Он хотел сначала пригласить их в ресторан, но передумал. Кто он им? У них своя
жизнь, у него своя. Он очень устал. А еще мужчина понял, что страшно, безумно соскучился по солнышку, по своему Денису…