[700x526] - Дальше, - профессор Зелий продолжил свой рассказ, не размыкая объятий, - меня вызвали на допрос. Но вместо авроров я увидел в комнате лишь Альбуса Дамблдора. Он спросил, каким я вижу свое будущее. Его вопрос удивил меня. Пожизненное заключение или поцелуй дементора – вот, что было моим будущим. Мрак и забвение, я даже мечтал о том моменте, когда сойду с ума и перестану казнить себя за то, что не смог выбрать между отцом, который любил меня, жестоко, по-своему, но любил и любимым человеком, который меня всю жизнь унижал и презирал. Я ответил Альбусу, что будущего у меня нет.
И тут выяснилось, что улики против меня не столь очевидны. Да, у меня была метка упивающегося, но я никогда не участвовал в их акциях. Да, несколько раз были использованы отравляющие или одурманивающие зелья, но ничто не сможет доказать, что их сварил я. Тут-то я понял, почему отец запрещал мне при их изготовлении использовать собственную волшебную палочку. На место убийства Лили Поттер и Джеймса Поттера я прибыл уже после того, как оно было совершено, более того, именно я сообщил об этом аврорам. И это говорит в пользу моей невиновности. В общем, из того, что мне сказал профессор Дамблдор, я понял, что мое освобождение – это вопрос времени. А когда Альбус предложил мне место ассистента преподавателя зелий в Хогвартсе, я и вовсе перестал понимать, что происходит. Я спросил его, зачем ему все это надо. Зачем он помогает мне. А он мне ответил, что придет время, и я помогу ему. Что, по его мнению, Волдемот вернется, и я буду единственным, кому он будет доверять. На мой недоуменный взгляд Дамлдор ответил, что проник в мое сознание и знает, чей я сын. Он сказал, что недопустимо, чтобы про это узнал кто-то еще. Если честно, я не верил в возращение Милорда, а, согласившись на сотрудничество, я получил бы свободу, о которой уже не мечтал. И я ответил «Да». Я тогда не принял окончательного решения, на чьей я стороне. Так и начались мои трудовые будни в Хогвартсе, - при этих словах губы Северуса скривила так знакомая Гарри неприятная брезгливая усмешка. – Иногда я думал, что лучше бы я остался в Азкабане. Тупые, шумные, вечно все забывающие дети, бесталанные, постоянно что-то взрывающие и частенько попадающие в больничное крыло. Каково мне было учить их? Мне, больше всего на свете любящему порядок, тишину и уединение? – Снейп посмотрел на мальчика, словно тот мог ответить на его вопрос.
- Не надо драматизировать. Свою часть радости, издеваясь над учениками, ты получал, - в этом вопросе любовник Северуса был категоричен.
- Это было, словно клапан, иначе, я , наверно, кого-нибудь избил.
«Это уж несомненно», - хмыкнул юноша про себя, но промолчал.

- Работа мне откровенно не нравилась, утешало одно. Никто не мешал заниматься мне наукой, хотя я информировал Дамблдора о своих экспериментах. Личную жизнь таковой трудно было назвать. Хаслеры, случайные связи. Стоило мне понять, что я начинаю привязываться к кому-то, я резко прекращал отношения. Я помнил слова Альбуса о том, что Милорд может вернуться, и мне не хотелось, чтобы по моей вине еще кто-либо погиб, - Снейп резко выдохнул, еще сильнее прижимая Гарри к себе. – Профессор Дамблдор дал мне почитать отчеты Министерства, где было написано, что автомобильная катастрофа, в которой погибли моя мать и мой отчим, произошла в результате магического вмешательства. Также были неслучайными несчастные случаи, которые происходили с моими любовниками. Никакого злого рока не было, вернее, был. Мой отец с его своеобразными представлениями о чести.

Нелюбимая работа, не сложившаяся личная жизнь, горькое разочарование в отце, единственным светлым пятном в моем существовании была семья Малфоев. За Люциусом водились кое-какие грешки, - при этих словах Снейпа Гарри вспомнил Малфоя- Младшего на кладбище, когда убили Седрика Диггори.
- Ничего такого, он никого не убивал, - поспешил заверить профессор Зелий своего любимого, - я бы скорее назвал поступки Люциуса хулиганскими выходками, которые он совершал, пытаясь улучшить настроение Милорда.
- Не представляю себе Малфоя-старшего в качестве шута, - в голосе Гарри послышалось сомнение.
- Да уж, - Северус грустно улыбнулся, - рядом с Милордом Люциус всегда вел себя, словно мальчишка. По крайней мере, до того, пока тот не исчез.
Одним из условий моего сотрудничества с Дамблдором было прекращение уголовного преследования Люциуса, и его оставили в покое. Практически каждые выходные я стал проводить в Малфой-Миноре. Я полюбил эту семью, для меня они были воплощением того, чего у меня никогда не будет. Красивой жены, сына–ангелочка, - голос Северуса стал мягким, добрым и, слушая, с какой любовью его бывший преподаватель говорит о семье его бывшего школьного врага, Гарри почувствовал странную боль в груди и, сам не понимая как это получилось, горько вздохнул.
- У Люциуса было все, чего не было у меня: богатство, любящая жена, сын, но я не завидовал ему, нет. Я любовался на его счастье, можно сказать, его семья в какой-то мере стала и моей семьей. Но в глазах друга я часто видел тоску, черную, беспросветную. Один раз Нарцисса пожаловалась мне, что Люциус запирается в кабинете и молча напивается в одиночестве, и иногда ей даже казалось, что ее муж плачет. Просила узнать меня, в чем дело.
Причину ты знаешь. Он жутко, безумно тосковал без моего отца. Когда я узнал, кем были друг другу мой друг и Милорд, я окончательно разочаровался в последнем. Я могу многое простить, да простить, Гарри, хорошо, вытерпеть в людях. Но я ненавижу ханжество. А отец оказался ханжой. Убивал моих любовников, а сам любил мальчиков–подростков. И я разочаровался окончательно. Идол упал с постамента и разбился. Но и тогда я еще не окончательно определился со своим выбором.
Люциус любил Милорда, он его обожал, потеря пусть даже бывшего, но любовника была для него трагедией, и я, чтобы утешить друга рассказал ему, что, по мнению Дамблдора, Волдеморт должен воскреснуть. Видел бы ты тогда глаза Люциуса, - улыбка Снейпа стала одновременно грустной и нежной. – Он снова стал тем уверенным в себе человеком, которого я знал. Он начал материально поддерживать семьи Упивающихся, оказавшихся в Азкабане, возглавил попечительский совет Хогвартса, он был окрылен, у него появилась надежда.
А еще Люциус взял с меня обещание, что я ничего не стану предпринимать против своего отца. Я рассказал другу о своих сомнениях и опасениях. Рассказал, что Волдеморт виновен в смерти моей матери. На что Люциус ответил, что многие чистокровные сделали бы на месте Милорда то же самое. Что скрыть сына от отца – это преступление. Тогда я рассказал другу про то, что случалось с моими любовниками. И это Люциус объяснил. Он сказал мне, что он чистокровный, и что связь его и Тома, как он называл Волдеморта при мне, не была позором для них обоих. А мои любовные интрижки, по его мнению, задевали мою честь. У Люциуса была своя извращенная логика, он был предан моему отцу от пальцев на ногах до кончиков волос. И он начал переубеждать меня. Рассказывать, каким Том Риддл был нежным, ласковым, веселым, заботливым. Он говорил, что моя мать лишила меня счастливого детства. Что все могло быть иначе. Что Темный Лорд озлобился от непонимания и, будь у него семья, он стал бы совсем другим волшебником, - Северус замолчал. – Все, что говорил Люциус, было настолько близко мне, настолько понятно, что он сумел меня переубедить, и я сумел побороть предубеждение против отца. И мы стали ждать, ждать его возвращения.
Прошло несколько лет. Моя жизнь протекала более-менее спокойно. Не слишком счастливо, но спокойно. А затем появился ты, Гарри. Поразительно похожий на Джеймса, ты смотрел на меня глазами Лили. Жуткие воспоминания нахлынули на меня с новой силой. Взгляд широко распахнутых зеленых глаз, остекленевших, уставившихся в потолок. Я снова испытал огромную боль и огромную вину. Я ненавидел тебя, Гарри, за то, что ты заставил меня заново пережить все это. И я поклялся тогда, что ни один волос не упадет с твоей головы. Но это значило, что если отец вернется, я должен буду выступить против него, сотрудничая с Дамблдором, и тем самым нарушу обещание, данное Люциусу. Неопределенность сводила меня с ума. Я запутался. А, с другой стороны, ты так похож на своего отца, Гарри. Распределительная шляпа отправила тебя в Гриффиндор, и я вспомнил четверку мародеров, которые превратили мои школьные годы в ад. И мне захотелось превратить в ад твою жизнь, Гарри, хотя бы на моих уроках. Я как мог боролся с этим искушением, но неприязнь все же прорывалась.
- Я помню, - мальчик произнес это как-то незлобливо. Злиться или обвинять Северуса в чем-то у него не было ни сил, не желания. В просторной спальне было тепло, мирно потрескивали дрова в камине, в объятиях мужчины, несмотря на ужасные вещи, которые он про себя рассказывал, было уютно. И очень спокойно.
- Я отдавал себе отчет, что ты и Джеймс - это разные люди, но привычка насмехаться над учениками взяла свое. Я узнал от Драко, что ты отказался пожать ему руку.
- Он оскорбил Рона.
- Я этого не знал, но провел аналогию между нелюбовью Джеймса Поттера ко мне, и тем, как ты оттолкнул от себя единственного ребенка, которого я любил. Твои друзья напоминали мне мародеров. А ты во всем походил на своего отца, даже стал ловцом, так же, как и он. В общем, я пал жертвой предубеждения. Я ждал от тебя лишь безобразных выходок и безответственных поступков. Что бы ты ни делал, я относился к тебе предвзято. Я был не прав. Ты и Джеймс очень разные. Прости меня, Гарри, - повисла неловкая пауза.
- А что было дальше? – мальчику было интересно выслушать «ту сторону» до конца.
- Одновременно с твоим появлением у меня начала жечь метка на руке. С Люциусом происходило то же самое. Означать это могло лишь одно. Милорд вернулся. Мы ждали какого-то сигнала от него, знака. Но его не было, а потом выяснилось, что отец был все время рядом со мной! И не обратился ко мне за помощью! Нет, он предпочел воспользоваться услугами какого-то третьесортного мага! – в голосе Северуса послышалось возмущение. – Так или иначе, ты сорвал все его планы. Я испытывал противоречивые чувства, горечь и одновременно с этим огромное облегчение. Чего нельзя сказать про Люциуса. Он словно с ума сошел. Он только и говорил, что про моего отца. Он думать не мог ни о чем другом. На мои обвинения в адрес Милорда, что тот мне не доверился, Люциус отвечал, что мой отец не хотел появляться передо мной в жалком виде паразита, что он хотел появиться передо мной во всем блеске своего величия. Люциус всегда был на стороне Милорда, что бы тот ни делал. Это была настоящая любовь, безумная и безоглядная.
А перед началом учебного года, когда ты пошел на второй курс, Гарри, мой друг со странным блеском в глазах сказал, что скоро всех нас ждет приятный сюрприз. Подробности говорить отказался, сказал, что ему запретили. Запретили Малфою? Ха, - гортанно выплюнул смешок мужчина. – Хотя, один волшебник ему запретить мог. Мой Отец. Я пытался расспросить Люциуса, но он был стоек, как скала Гибралтара.
История с младшей Уизли потрясла меня до глубины души. Волдеморт снова попытался убить ребенка! И снова предпочел обойтись без меня. У нас с Люциусом состоялся очень резкий неприятный разговор. Я обвинил его в пособничестве убийце, а он ответил, что этот убийца – самый прекрасный человек на Земле, что он его любит, что я ревную его к Милорду и завидую ему, Люциусу, что мой отец предпочел довериться ему, а не мне. В ответ на что я спросил, как далеко он готов зайти в своей любви к Милорду, и если тот, подобно христианским богам, потребует принести в жертву Драко, то он и это сделает? В общем, мы очень сильно поругались и прекратили общаться.
Для меня выбор стал очевиден. Милорд был моим отцом, но он убил мою мать и моего отчима, он убивал моих любовников, он не погнушался попытаться убить младенца, который ему якобы угрожал, он не обратился ко мне за помощью, когда мог вернуться, он вовлек своего бывшего любовника в совершение преступления, он, не помешай ты ему, Гарри, чуть не убил младшую Уизли. Я не был уверен, что буду что-то предпринимать против родного отца, но помогать ему в чем-либо я точно не собирался.
Вовремя Кубка Огня метка стала «гореть» особо сильно. Игорь (Каркаров) спросил меня тогда, что ему делать? Я честно ответил – бежать. Мой отец призывал меня, но я не откликался. Милорд знал, где меня найти. Если он сумел обойтись без меня предыдущие разы, то теперь, когда он, судя по всему, обрел какую-то физическую оболочку, он мог обойтись без меня тем более. Возможно, Люциус был прав, и во мне говорила обида и ревность, но, так или иначе, я к отцу не пришел. Его воскрешение, Гарри, ты видел сам. Еще одна бессмысленная смерть. Седрик Диггори. Когда ты возник с ним на поле с Кубком в руках, он напомнил мне твоего отца. Только что умерший, еще несколько минут назад живой, еще теплый. С таким же стеклянным взглядом, как у Лили. В тот момент я окончательно сделал свой выбор. Я помирился с Люциусом, сказав, что тот был прав, а я нет. Мой друг просто светился от счастья. Я попросил его организовать встречу с отцом. Сцена возвращения блудного сына была достойна пера Рембранта. Так я сделал то, что сделал. Я стал шпионом Дамблдора.
-Значит, это ты предупредил Орден о нападении на Министерство.
-Да, Гарри, - Северус погладил юношу по волосам, а потом, сжав пальцы у корней, оттянул голову любовника назад и заглянул ему в глаза, а затем внезапно отпустил, устыдившись того, что сделал. – Я до сих пор зол на тебя, мой мальчик, за ту историю. И на себя тоже. Надо было предвидеть, импульсивность (было очевидно, что Северус заменил этим словом какое-то иное, более крепкое, готовое сорваться с его языка определение) твоего крестного, который не смог долгое время оставаться в безопасном месте и твою тягу решать все свои проблемы самостоятельно. В общем, твое появление в Министерстве сорвало тщательно планируемую Орденом Феникса акцию по поимке упивающихся. Из-за твоего крайне несвоевременного появления в Министерстве возник хаос, многие пожиратели смогли убежать, Волдеморт чуть было не узнал пророчество, а дорогой мне человек попал в Азкабан по гораздо более серьезному обвинению, нежели я планировал. За попытку незаконного проникновения в Отдел Тайн Люциусу дали бы всего шесть месяцев тюрьмы, и самое кровавое время он провел бы в безопасности, не замарав себя больше ничем! А из-за того, что произошло, он попал в Азкабан за вооруженное нападение и попытку использования непростительных заклинаний. Слава Мерлину, ни одно из них не попало в цель. Что на Люциуса очень не похоже.
- Так ты специально…? – Гарри был поражен.
- Да! Иногда, чтобы помочь тому, кто тебе дорог, необходимо быть жестоким. Я знал каждую деталь планируемого нападения на Министерство. Ведь это я вместе с Волдемортом его разрабатывал. До мельчайших деталей. Чтобы провалить дело, которое тебе не нравится, самое разумное – его для начала возглавить. Чтобы держать все под контролем. Вот так-то, мой мальчик, - бывший шпион открывал перед любимым суровую правду своей жизни. - Но Сириус так безответственно покинул свое убежище, впрочем, это чувство никогда не было ему присуще. А ты позволил завлечь тебя в ловушку, в этом была и моя вина. После того, как ты заглянул в мои воспоминания, я, поддавшись эмоциям, не смог больше с тобой заниматься. И ты оказался беззащитен перед магией Темного Лорда.
- Я был не прав, - тихо, но четко произнес Гарри. Он никогда не рассматривал случившееся в Министерстве под таким углом зрения.

- Дальше тебе все известно. Мой отец решил, что Люциус предатель и решил свести счеты с его семьей. Нарциссу он, как любую мать, любящую своего ребенка, и верную жену уважал и решил не трогать. А Драко. От Слезиринца я такого не ожидал. Плюнуть в лицо Тёмному Лорду! Если бы он проявил выдержку, то надоел бы Волдеморту уже через пару-тройку дней и отделался бы легким испугом. Но нет, - в голосе Северуса появился мрачный сарказм, - он сделал то, что до этого удалось лишь его отцу. Заинтересовал Милорда надолго.
Когда Волдеморт предложил мне позабавиться с «мальчишкой», я отказался, со смехом заметив, что в этом есть что-то инцестуальное. Что его любовники, даже бывшие, как бы они меня ни возбуждали, для меня – табу, и поблагодарил за щедрость.
Милорд воспринял это как проявление уважения и больше не настаивал.
Если бы ты знал, чего мне стоило сохранять хладнокровие. Если до этого я думал об уничтожении Темного Лорда, как о чем-то отстраненном, то, увидев Драко изнасилованного, избитого, всего в крови, я понял, что сделаю это сам. Я решил, что убью Волдеморта своими собственными руками, я его уничтожу, чего бы мне это ни стоило. Я потребовал в ультимативной форме у Дамблдора, чтобы тот открыл мне пророчество. В противном случае я пообещал умыть руки. И старик доверился мне. Потом попросил сбежавшего к тому времени из Азкабана и имевшего до этого очень неприятный разговор с Волдемортом Люциуса встретится со мной. И без предупреждения с балкона показал ему экзекуцию его сына. Он смотрел молча, не шевелясь. Мне даже показалось, что Люциус перестал дышать на какое-то время. А потом он повернулся ко мне, и я снова увидел стеклянный ничего не видящий взгляд, но Малфой, в отличие от Лили и Седрика, был жив. Малфои умеют любить, но и ненавидеть они умеют тоже. Я спросил его, что он будет делать. Мой друг ответил, что то, что должен. Тогда я посоветовал ему не делать глупостей. На что Люциус спокойным, лишенным каких-либо эмоций голосом сказал, что все глупости в своей жизни он уже совершил.
Люциус выиграл Драко, на месяц. Он сделал сыну знак «все понарошку» и спокойно изнасиловал его, глядя при этом своему бывшему любовнику прямо в глаза.
И тут я понял, что Малфой решил убить Волдемота, так же как и я. Я рассказал другу о пророчестве, мы вместе составили план. В котором тебе, Гарри, была отведена роль приманки и марионетки. На этот раз все произошло, как я и задумал. Но все же, случилось кое-что, чего я не ожидал. Чего, как я полагал, со мной уже никогда не произойдет.
«Я влюбился в тебя, Гарри», - Северус этого не произнес. Он решил, что этого будет слишком мало.
«Или я признаюсь в этом сейчас, или потом будет уже поздно», - страх разливался липким безумием, лишая воли и решимости. «А если он мне не поверит? Или узнав, что он для меня значит, будет держать мою любовь к нему, словно хлыст над моей головой? Как я смогу жить, если он посмеется надо мной? В любом случае лучше так, чем эта неопределенность. Хотя, из двух зол ничего не выбирают».
-Гарри, - у профессора Зелий был вид человека собирающегося прыгнуть в пропасть, - я… я намного старше тебя, на целую жизнь, и я очень перед тобой виноват. Я издевался над тобой, я тебя унижал, использовал и никакая благая цель не может оправдать это. Моя жизнь словно отравлена каким-то роком. Я постоянно вынужден был выбирать между ненавистью и любовью по отношению к людям, которые были мне очень дороги. Я много чего повидал на своем веку. Ничем меня не удивишь, ничем не напугаешь, Гарри. Но если бы ты сумел простить меня, поверил бы мне, если бы ты остался со мной, я стал бы самым счастливым человеком на свете, мой мальчик. Потому что я люблю тебя, Гарри. Я люблю твои зеленые, словно молодая листва, глаза, твои пушистые ресницы, ямочки на щеках, когда ты улыбаешься, я люблю твои растрепанные непослушные волосы. Я полюбил твою вспыльчивость и безрассудную смелость, твои откровенность и благородство. Ты стал человеком, ради которого мне захотелось измениться, ты превратился в смысл моей жизни, котенок… Я… я не врал тебе тогда. Я действительно люблю тебя, я… я тебя просто обожаю… - Северус не находил больше слов, чтобы выразить свои чувства в полной мере, завершив самый длинный и самый сложный в своей жизни монолог. Потихонечку возвращаясь в реальный мир, мужчина почувствовал, что мантия в том месте, где в ней спрятал свое лицо мальчик, стала мокрой. Худенькие плечики вздрагивали под ладонями мужчины.
Гарри не понимал, что с ним происходит.
«Северус Снейп просит у меня прощения? Он объяснился мне в любви?! Он любит меня? Не может быть», - это так хорошо, настолько неправдоподобно и одновременно с этим мальчик почувствовал чудовищную несправедливость всего того, что с ним произошло. Он чувствовал себя таким несчастным и счастливым одновременно. Если бы Гари мог рассуждать в подобный момент, он подумал бы, что это слезы радости, ведь от счастья люди тоже плачут. Но юный Поттер жил эмоциями и редко пытался задумываться о причинах своего поведения или реакций на что-либо. Он просто уткнулся лицом в мантию Снейпа, обнял его и впервые жизни разрыдался в объятиях другого человека…


Дэн, слушая монолог Алана, рыдал, причем рыдал по настоящему. Он плакал потому, что знал, что никто и никогда не полюбит его так, как Северус Снейп любил своего Гарри. Он знал, что никто не станет ради него, подобно тому, как это сделал Северус ради Гарри, или Шон ради Алана, «копья ломать». Никто не станет сражаться за его, Дэна, любовь. Никто так красиво ему в ней не признается. Потому, что никому не нужны его, Дэна, мохнатые брови, слишком узкие губы, неправильный прикус, короткие ноги с выпирающими чашечками коленок. Кумир миллионов оплакивал свои иллюзии, свои несбывшиеся мечты, свое разбитое сердце. И самое обидное было то, что он все это заслужил…



- Ты не врешь? - вырвалось у Гарри помимо его воли. Он поднял заплаканное лицо и с вызовом посмотрел на того, кто только что бросил к его ногам свою душу. – Или тебе снова от меня что-то надо?
-Мне от тебя? – Северус привычным движением взял любимое личико за подбородок и заглянул в зеленые растерянные и в то же время горящие какой-то отчаянной решимостью глаза.
«Какой же он еще ребенок», - в глубине души профессор Зелий снисходительно по доброму улыбнулся. Мальчишка не убежал, и это главное.
– Чего я хочу? Быть с тобой и в богатстве и в бедности, и в печали и в радости, в болезни и в здравии, всю жизнь «пока смерть не разлучит нас». Ты согласен, котенок? – прежде чем получить ответ, мужчина поцеловал Гарри в алые опухшие губы. И целуя любимого, Северус понял, ЧТО, в глубине души подтрунивая над самим собой и своим любовником, он сказал. К ЭТОМУ профессор Снейп готов не был. То, что он только что произнес, любой получивший маггловское воспитание человек мог понять лишь одним образом. Он, Северус Том Риддл Снейп, только что сделал Гарри Джеймсу Поттеру предложение руки и сердца. Северус не собирался заходить в своих отношениях с Гарри так далеко, но попался в ловушку собственного сарказма. Но мужчина понимал, что если попытается обратить все в шутку, то ЭТОГО-ТО любимый ему точно никогда не простит. Мужчина не надеялся на положительное решение Гарри, и тем неожиданнее прозвучал ответ:
- Ты только платье и фату на меня не надевай. Хорошо? – и смешок. Боль ушла и отпустила, улетела и исчезла. – Я что, буду миссис Снейп? – мальчик расхихикался. - Миссис Поттер, - Гарри посмотрел на Северуса, явно что-то про себя представляя, и его заливистый мальчишеский смех разнесся по комнате, отражаясь от сводчатого потолка и усиливаясь. Он явно глумился над своим бывшим учителем. Но по доброму.
- Я тебя выпорю, - Обнаженный Гарри в белоснежной фате и туфлях на шпильке привязанный к кровати, заманчивое зрелище. Мужчина понял, что улыбается. Что, у него только что состоялась помолвка?
- Ага, тебе волю дай, ты меня с утра до вечера пороть будешь, садист великовозрастный.
- Малолетний мазохист, - они снова почему-то рассмеялись. Наконец- то они назвали все своими именами, но от этого стало как- то легко.
- Я на тебя не фату, я на тебя ошейник надену и поведу к алтарю на веревочке, голого, - Северус повалил развеселившегося мальчишку на кровать и стал целовать и покусывать его шею, осваивался с ролью жениха.
- Это неправильно и аморально, - зеленые глаза задорно засияли, - будет скандал.
Произнес мальчик задумчивым немного мечтательным голосом.
- А я аморален, и интересно, когда тебя интересовали правила? – Северус облокотился на руки по обе стороны от лежащего на спине Гарри и поцеловал его в нос. В одном мальчик был прав. Скандал, действительно, будет. Но влюбленному мужчине было все равно. Но что-то не давало насладиться счастьем в полной мере. Какое-то сомнение.
- Гарри, скажи мне, почему ты согласился? – мужчина на всякий случай не стал говорить на что…
- А что, тебе непонятно? – мальчик смотрел на любовника с деланным удивлением, широко распахнув глаза и хлопая пушистыми ресницами.
- Мне-то понятно, но я хотел бы услышать это от тебя, - Северус блефовал, это получалось у него уже автоматически.
- Я согласился, - Гарри, напуганный своим согласием не меньше, чем Северус своим предложением, тоже не стал называть все своими именами, - потому что, - тут голос у мальчика сел и он, смутившись, попытался отвернуться, и спрятать лицо в подушку.
- Так почему же ты согласился, - мужчина взял личико Гарри в ладони и заставил посмотреть того себе в глаза.
- Потому… потому… - лицо Героя Волшебного Мира залила краска, - Я, кажется, люблю тебя, Северус Снейп. Я очень-очень-очень сильно люблю тебя…



- Алан…Алан? Как это было? – Дэн смотрел все еще заплаканными глазами на своего учителя. Я справился? У меня получится? Во время премьеры? –выходя из образа, юноша потихонечку приходил в себя, возвращаясь в реальный мир.
-Это было гениально, мой мальчик… И ты уже справился. У тебя все получилось. Это была не репетиция, это и была премьера…