Я зерна сыпал чижу
и воду в блюдце налива.
Мне было... Сколько - не скажу, -
я до окна не доставала.

Я подставляла помню стул,
чижу просовывала ветку,
а чтобы вечером уснул,
платком завешивала клетку.

                       Суббота. Чистые полы.
                       Басы далеких колоколен.
                        И стекла празднично светлы.
                         А чиж молчит, угрюм и болен.

Закат ползет по скатам крыш;
звеня, о стекла бьется муха...
В моих ладонях мертвый чиж,
не птица, нет, - комочек пуха.

                      И не доступная уму
                        тоска, сжимающее горло...
                       Сама не знаю почему,
                        но время этого не стерло.

Я помню: приоткрыла дверь,
и луч дрожит на этой двери...
Мне только, может быть, теперь
понятна стала та потеря.