Альфред вернулся в курилку. Грязный, заросший, потрепаный.
 Вошел, не заботясь о собственных движениях, неровно топая тяжелыми берцами. Подошел к полуразваленному дивану, кинул сумку в ноги, плюхнулся на сиденье.
 Задрал голову вверх, посмотрел на погнутый вентилятор, что медленно крутится под потолком, задумался о чем-то своем, неприятном.
 Мысль, видимо, быстро приелась. Согнулся, сплюнул на пол. Затем снова откинулся на спинку, снова посмотрел вверх...
 Подался вперед, стянул вылинявшую пыльную куртку, завырнул в угол. Куртка тихо шмякнулась о стену, рухнула на грязный пол.
 Альфред тем временем закурил, придвинул ближе пепельницу. Из сумки появились на свет замызганная синяя папка, стопка бумажных листов и ручка-инвалидка, перебинтованная изолентой.
 Альфред пристроил это хозяйство на коленях, взял ручку и принялся писать...

6Глава

Элена, девушка из грез. Она была с ним утром. И следающим утром и далее. Снова, и снова, и снова, и снова... Не шумел больше Ежик, не клацала пасть, не ревела машина. Все было хорошо, все было нормально. Алекс наконец поверил, что одиночество кончилось.... Успокоился, а потом....

Проснулся.

Проснулся от холода. Такого привычного в этой квартире холода. Элеаны не было, а тайная комната стала просто комнатой. Просто стены. Алекс поежился от нехорошего предчувствия, потер пальцами красный бугристый шрам, что пересекает отныне его грудь. Оделся, вышел.

Дверка мягко клацнула за спиной. По всей квартире гуляет знобящий ветер. Тени смеются, скользят по стенам и хохочут своими тихими шуршащими голосами.

Алекс кинулся по коридору в морг. Пустые каталки. Развернулся и все понял. Дверь, черная дверь, по бокам которой свисают обрубленные толстые цепи. Страшная дверь – распахнута.

Не воет пасть. Не скребется в ванной Ежик. Тишина.

Все тело бьет мелкая, неприятная дрожь. В голове – ни единой мысли. Холодный воздух заползает под распахнутую рубашку. Подошел к самому порогу и застыл. Страшная дверь, дверь наружу - распахнута. Вздохнул глубоко, вдохнул еще раз, задержал дыхание, шагнул....

И реальность сорвалась со своих катушек. Мелькали перила, стекла окон, ступени. Алекс бежал. Бежал, не разбирая направления, не успевая ничего рассмотреть, ведомый внутренним чутьем, или чем-то похожим.

На улице наткнулся на длиннозубую тварь, что тогда жрала собаку, отшвырнул с внезапно вспыхнувшей злостью. С силой, о которой не подозревал – в момент броска мышцы вздулись и заныли кости. Тварь отлетела, ударилась о стену, упала и больше не двигалась.

Алекс несся стремительно, как болид формулы-1, обреченно как баллистическая ракета, начиненная смертоносной взрывчаткой. Что-то шарахалось из-под ног, пряталось по углам, скрывалось в тумане.

"Где она?" – единственная мысль билась в мозгу.

Зрение будто тоже разогналось вместе с ним. Глаза обшаривали пространство вокруг, мгновенно схватывали и разбирали по элементам куски реальности. "Где?"

Воздух становился все тяжелее, густел, холодной водой нехотя вливался в легкие, и с трудом выталкивался обратно. Алекс бежал, бежал долго, но все же увяз, замедлился, перешел на шаг.

Узкие улочки кончились, пред взором простирается  залитая молочно-белым туманом площадь. И в центре, на гранитном постаменте – смутно знакомая фигура в черном плаще.

По площади блуждают мумии. Десятки мумий.

***

Девушка проснулась на куче прелых листьев. Возле того самого дома.

Вокруг - лишь тишина и туман. Словно и не начиналось это путешествие по нечетким стрелочкам.

Встала, осмотрелась. Никого. Молочно-белая завеса тумана.

- Алекс?

Тишина. Нет ответа.

Неприятная, мертвая тишина.

И вот, в тумане возникает силуэт. Силуэт приближается совсем беззвучно. Он, Алекс. На лице выражение спокойное, застывшее, и почему-то слегка грустное.

- Дай мне что-нибудь, - говорит Алекс – и девушка протягивает ему маленькое полотняное сердечко.

Алекс берет его, выражение лица не меняется. Берет, окутывается сизым дымом и медленно растворяется в воздухе.

В последний момент в клубах мелькает незнакомое, неприятное лицо. Жесткие черты, и орлиный нос. Глаза – холодные, выцветшие, подернуты дымкой. И улыбка, вобравшая усталость и грусть.

Видение исчезает.

Девушка остается одна.