Красотка-психолог, тонко чувствующая фальшь окружающего мира и оттого находящаяся на грани нервного срыва (Бабенко), едет в спецклинику писать для «Комсомольской правды» очерк о педагоге-убийце, но застает лишь озадаченный персонал и разлетевшийся по больничному двору тополиный пух — маньяк неясным способом бежал. Девушка присоединяется к розыскным мероприятиям, ведущимся на территории гигантского садоводческого товарищества, где живут уроды, не ловит мобильный и не действует УК. Провожатого валят музыканты из группы «Кровосток», и психолог остается посреди ничейной земли, в надорванной блузке, совершенно одна.

«Жесть» сделана той же продюсерской командой что и оба «Антикиллера» — энтузиастами, проповедующими (все забываю уточнить, сознательно или нет) в России корейскую модель кино — сенсационного пиротехнического искусства, свободного от традиционных представлений о хорошем и дурном и при общении со зрителем обращающегося не к его уму или там сердцу, а непосредственно в область солнечного сплетения. За их работой мы следим давно и с большим интересом, и, как говорят маркетологи, — динамика в целом положительная. Конечно, от сценария, ответственность за который постановщик-дебютант Нейманд (художник по образованию, питерский рекламист по профессии) делит с драматургом Константином Мурзенко, чувство такое, будто все четные реплики писались в здравом уме, а нечетные — в его отсутствии, зато как режиссер Нейманд сильно симпатичней делавшего «Антикиллеров» Кончаловского-мл. А артистка Бабенко так и вовсе хороша — и как артистка, и чисто внешне. Конечно, «Жесть» беспечно вальсирует по тем граблям, на которые благополучно наступили все прошлые русские жанровые эксперименты (видели бы вы лофт, где проживает сотрудница «Комсомолки», и на чем ездит простой милиционер Разбегаев), но ворчать на это как-то уже скучно. Во-первых, все равно никто не слушает, во-вторых, наплевательское отношение к реальности начинает потихоньку давать минимально съедобные плоды: в сравнении с большинством русских фильмов в «Жести» хоть сколько-нибудь интересно выдумано пространство — подмосковный дачный поселок, питерское взморье и крымский горный серпантин умещены на паре квадратных километров. Чтоб превозносить это кино за открытие новых горизонтов, надо совсем не иметь совести, но после него хотя бы есть что вспомнить — то, как Бабенко едва ворочающимся от транквилизаторов языком выговаривает: «Я не мадам, я мад-му-а-зель», или вот финальный выход артиста Ефремова в роли беглого безумца в кепке «Ну, погоди!». Да и всегдашний мурзенковский мотив потерянных душ в идиотском мире нет-нет, а проглянет откуда-то из-под суконных диалогов. И еще там на пятой минуте выходит совершенно голый артист Куценко с ружьем.

Ходил на него в Галактику....
[530x425]