Я ставлю стул напротив одиночества.
Сажусь и кладу подбородок на спинку.
Я утонул позавчера в бездонных пронзительно голубых безднах. Я падал в эти небеса и разбивался о них.
А у одиночества пустые глазницы – они так же бездонны и не менее пронзительно черны. Они не манят, но в них можно растаять. Навсегда. И не чувствовать боль.
Не понимаю, почему у меня поднимается рука на любого, кроме одного... человека. Ведь это просто человек!
Мне нет прощенья! И тебе тоже его нет.
И вам всем его не будет!!