Мы с тобой не бомбили Камбоджу,
Мы друг к другу расплавленной кожей не прилипали, впадая в Нирвану.

Я сидел в своей квартире, смотрел телевизор. И мне сказали, что всё стало хорошо, что недавно поймали последнего злодея, жизнь теперь тиха и спокойно. Все люди братья.

Я поднялся, позвонил в соседнюю дверь своему брату, его звали Антон. И я сказал ему, что в мире всё стало хорошо, нет больше боли и огорчений. Я рассказал ему, что мы – люди – все стали друг другу братьями и сёстрами. Он ничего мне не ответил, даже не открыл дверь. У него была жена, наверное, ему не понравилось, что я обвинил его в инцесте.

Я пошёл по улице. Улица была проникнута торжественностью свершившегося события. На улице царила Любовь – старая проститутка, стоявшая здесь, когда я ещё ходил в школу. Я шёл вниз по улице к парку, когда вспомнил, что в парке работает Вера, а Надежду можно было раньше встретить, прогуливающейся по набережной. Но недавно она и ещё несколько десятков человек умерли от сифилиса. Я усмехнулся себе, потому что всегда думал, что безносой может быть только Смерть, оказалось, Надежда чем-то напоминает смерть, особенно в наши дни, когда всё хорошо.

В парке играли дети. В парке туберкулёзного отделения играли обречённые на Надежду дети. Против них ходили покинутые семьями медсёстры. Иногда врач зажимал одну из них в своём кабинете, но это происходило так редко! Но стоило этому произойти, как эти безвольные создания обращались в форму жизни, существующую лишь одним мгновением. Они ходили возле этих детей и думали, как доктор в очередной раз распустит свои руки. Но он презирал почти всех их, потому разрешал им только делать себе минет. И он специально не мылся перед этим днями, этот запах добавлял остроту его ощущениям. В этой атмосфере играли здоровые-больные-уже умершие дети.

Я шёл дальше. Жизнь была прекрасна. Я знал, что они уже убили последнего преступника. У него ещё было такое дурацкое имя, я всё не мог вспомнить, то ли Еизас, то ли Ииеузус? По радио сказали, что он был умалишённым, сказали, что он был царём. Царём безносых лиц! Да, хорошая шутка!