Вся история устроена человеческая так, что можно либо писать абсурдность того, что происходит кругом, либо делать вид, что не замечаешь её, и писать серьёзно. Можно, наверное, не замечать всей той абсурдности, но зачем тогда писать? И о чём? Наверное, комментарии к работам Донцовой…

За окном март, а я чёртов кот, который чувствует, что март наступает – наступает на лапы и хвост. И я кричу о том, что за окном и в нас просыпается март, только кричу это непонятно-интеллектуальной прозой лишённых смысла мыслей, которые выплёскиваются на клавиатуры, бумаги, мысли других людей!

Что вы думаете об импрессионизме?

- А как ты относишься к творчеству Пикассо?
- Не, никак. Слишком далеко от живых форм. Мне кажется, что как бы то ни было, а чтобы передать красоту окружающего мира, образы должны походить на то, что нас действительно окружает. И самая здесь тонкая грань - импрессионизм. Их картины, как сны. Дымки тумана, через которые мы видим мир. Знаешь, ты, будто, накладываешь завесу своих мыслей на то, что видишь, но от тебя не ускользает красота.

Весь же этот кубизм - он может и информативен, но я предпочитаю в искусстве красоту. Жизни или смерти - неважно. Насыщенную смыслом, но не изломанную кубизмами...

Примерно так…

Знаете в чём беда интересующих меня тем? Они не оформлены в мысли. Пребывают в зачаточных состояниях, пока меня никто не спросит, тогда спираль начинает разматываться. И то, что я говорю, я даже не знаю, что такое существует. Это всё как наваждение, я сам удивляюсь тем вещам, которые говорю, их глубине, прожилкам смысла. Или, скорее, будто нервной сетью, смыслом оплетаются мои слова и тексты. И это странно, потому что я даже не могу претендовать на авторство того, что я говорю. Это не совсем моё. Это из меня, но я не знаю, кто это говорит. Слова… Они льются, изрыгаются, но я не понимаю того момента, когда это происходит.

А теперь, куда мы полетим? Что мы напишем? Где мы остановимся?

Где та граница реальности, на которой стоит остановиться, чтобы понимать нас окружающий мир? Где мы должны быть, чтобы Мориссон с его текстами был нам слишком понятен и прост, чтобы нам не хотелось заглянуть за грань? Прорваться? Насколько надо стереть оболочку окружающей нас реальности, чтобы быть на грани, и чтобы не провалиться? Что мы будем видеть там? Сколько вопросов преодолеть стоит?

Чтобы говорить, может быть, достаточно в тех или иных местах упоминать имена людей, в которых ты встречал грани интересующей нас реальности? Здесь Линч, там Мориссон, здесь Уотерс, там Тарковский, здесь Чайковский, подтекстом Ницще. Я просто задаюсь целью указать все те фамилии, за грань которых надо проникнуть, чтобы мною ощутить мир. И … есть что-то ещё в человеке. Мистицизм его рождения, те силы, которые «научно не подтверждены». Я вижу людей, в их глазах я читаю не их судьбу, но их внутренний мир. Как мои родственники читают карту жизни по картам для игры, я читаю в глазах, чем питается душа того или иного человека, насколько он зол, одинок, дик, может раскрыть себя. Я вижу в его глазах обещание смерти.

Мы? Мы смерть, которая нас ждёт, мы в ней отразимся наиболее ярко – в выражении лица, которое на нас упадёт, когда мы трахнем безносую. Мы грань, которую сами никогда не перейдём, себя не трахнешь, как не пытайся, как пытались запертые вдали от жизни люди, обречённые на бесконечность одинокости. Тюрьма, лагерь, что-то ещё. Иногда – черепная коробка, из которой не выбиться.

Уйти от реальности или расширить её пределы. Двери, но открытые или для того, чтобы поставить на них замок и запереться?

Всегда и все ставили реальность на проверку… Где она? Где грани? Шизофрения? Может она лишь даёт взгляд в другое измерение! Психоз – или другая манера мышления. Мышление? Или форма сумасшествия… Музыка, образы, краски – всё это щедрыми мазками кидают на палитру жизни – твою и мою. Всё – проверка реальностного латекса на прочность и на проколы. Так ли можно безбоязненно изливать семя своего «Я» в неё, не боясь, что оно прорвётся в потусторонний мир? Я в неё… кончу… Что будет с этого? Может, я могу подцепить какую-то заразу через неё от неё? Кончить? Смерть? Смерть кончит нас всех, или со смертью кончим мы? Когда во время жизни кончаем мы – это счастья, когда кончает жизнь во время нас – это необъяснимое, что творится с нами, когда мы кончаем одновременно – это смерть. Смерть с улыбкой на лице – ты всё же обманул жизнь, кончил чуть раньше её, но всё равно не успел.

Жизнь это постоянная, жизнь это невозможное… Я не пишу музыки… Я не могу сложить слова в стихи, не могу предать им звучания – я импотент. Всё что я могу, это в музыке, в кругу друзей, которые рядом, звуком и алкоголем стирать грани, втирать их на дорожки конденсирующейся реальности, втирать их в кору головного мозга, мысли, терять нить, терять смысл, терять чистоту изложения, спотыкаясь о слова, говорить про то, с чем ты уже совершенно не связан. Образы, всплывающие вокруг тебя, болезнь – чтобы выздороветь, болезнь – чтобы видеть. Страх? Он говорил про страх, говорил, что без страха можно превозмочь конец, который на нас надвигается! Заглянуть ему в глаза, сожрать его глаза, омочить кровью свою плоть.

Духи, образы, смерть, секс, кровь, мистицизм, наследие предков, прошлое, дикость, оргии – всё это отголоски нашей души… Они и только они собирают воедино разбитый на осколки внутренний мир. Мир пронизан потоками энергии. Чтобы вонзиться в него зубами, пить из него – человек должен быть гол, пьян, возбуждён! Адреналин должен сжимать его голову, обостряя все чувства, свежесть – обжигать его нагое тело, а пот – обволакивать его. Пьяные пляски, проливая алкоголь смешанный с кровью на пол, на тело, совокупляясь на стёртых простынях, сминая незнакомые тела, бесконечность инстинктивных желаний только могут привести человека в состояние, когда душа возбудиться настолько, что не заметит мира вокруг! Только ты, только другие, только кровь, только насилие, подавление, огонь, крики, пот, сознание того, что ты не один! Ослепляющая и ослепительная страсть, боль, сумасшествием изуродованное лицо другого человека, человека, олицетворяющего жизнь, жизнь, от которой ты берёшь всё, жизнь, которую ты оплодотворяешь наготой своей души, силой раскованного огня в тебе!

Секс – олицетворение жизни, секс – есть фон, на котором протекает ожидание смерти. Олицетворение другого начала, олицетворение смерти, которая постигнет нашу смерть. Кровь – подтверждение жизни. Я вижу кровь, стекающую по твоим губам – я вижу то, что ты жива! Алкоголь – граница реальности, которая стёрта, которая настолько груба и смутна, что прорывается, прорывается каждый раз, когда ты пытаешься опереться обо что-то. Кончая – весь организм сосредотачивает себя на одном лишь действии – уничтожении своей смерти. Шаманские танцы, оргии, смятение, страх, опьянение – напряжение души и тела, порождающей жизни намного более сильную, бесконечную, порождающую твою душу, возносящее тебя выше всего, что есть вокруг, выше всех, кто не прикасался к таким как ты!