Он бежал, пот катился по его лицу. По стенам домов – тени. Они гнали его ещё сильнее страха, который был за ним по пятам. Сколько он уже бежал? Ему казалось – всю ночь. Стоило только солнцу зайти, как ужас охватил его. Но когда зашло солнце? Он уже не понимал.

Исступляющий бег поглотил его рассудок. Боль в лёгких, он задыхался – это лишило его возможности думать. Он стал зверем. Остановившись на мгновение, он снова пустился бежать, прижимаясь к теням домов – спасаясь от уличного света. Бежал прочь, бежал, постоянно оборачиваясь, но ничего не видя.

Его лицо было искажено звериным страхом. Смех, его гнал смех, слышанный в переулках, доносившийся из окон домов. Он пугал его, как человека пугает смерть. Смех радости, смех счастья. Перед его глазами всегда стояли эти образы – смех за неприкрытой дверью, радость в чужом доме. Чужой дом… Никогда он не чувствовал своего дома, никогда не верил, что он тоже будет так смеяться.

Он перестал быть человеком не так давно, с заходом солнца. В этот раз всё было как обычно. Пот, боль, тупость, удары крови в висках.

Он уже был в неизвестном ему месте, перед ним была река. Он вздумал укрыться на набережной, он надеялся, что там его никто не заметит, в тени, которую вода отбрасывала на берега.

Подбежав к реке, он замер, припав к самой глади. Так он тихо стоял, невидящим взглядом смотря перед собой.

И тут он увидел себя. Улыбка на его лице была слабой. Тихо его изображение стало колебаться на воде, улыбка стала расползаться, она засмеялась! Забилась в истерике… над ним! Он всё это время бежал от… себя!

Всё смолкло. Он успокоился. Утихли в голове голоса. Он так и остался на корточках перед водой, недвижим, а лицо смеялось глупым, пошлым смехом приоткрытых дверей.

Когда солнце взошло, его уже не было на набережной. Когда взошло солнце, он уже снова должен был быть…