Раньше в твоих глазах отражались костры…

Невозможно говорить, будучи трезвым, невозможно сказать, зная, что ты говоришь.

Я стою. Вокруг меня соприкасаются тучи. Они образуют коридор. Они сходятся двумя стенами вокруг меня, они образуют коридор, в конце которого нет выхода. Тупик. Весь мир – тупик. Вокруг меня – пустыня. Пески и перекати-поле. Дуют ветра. Садится и встаёт солнце, но оно у самой кромки дня, никаких зенитов. Тучи прикрывают солнце, но дают ему вселять надежду. Облака движутся как при замедленной съёмке. Быстрее, быстрее, но рассвет-закат не проходят. Тупик приближается. Облака, нет, небо! Небо образует его края, небо обрезает кажущуюся действительность.

В голове слова. Она хотят вырваться, но это не мои слова. Они чужие, но как правы. Собраться, не высказать их. Но как они прекрасны. Где грань для меня и для них? Что определяет, когда я говорю ими, когда они говорят за меня? Но ещё немного я не потеряю над собой контроль. Ещё немного я буду говорить от себя. Но перевод… Как же они созвучны.

Я хочу откинуться назад, хочу закрыть глаза, хочу заставить вас слышать моими ушами, в том состоянии, в котором нахожусь я.

Ты говоришь, живи завтрашним днём… Ты говоришь, лови момент… Ты говоришь, что твои слова что-то значат.

Я говорил, живи завтрашним днём… Я говорил carpe diem. Я говорил, мои слова имеют какой-то вес.

Я цитирую то, что слышу: Хей, ты! Ты поняла, кем ты стала? Ты поняла, что не только от меня ты бежала?

Я говорю… Но что мне сказать… Все образы наполнены кровью и жертвой своего существа. Но это в трезвом состоянии. Это когда тебе не хватает чего-то, чтобы дотянуться до полки под названием «смысл». Стоит тебе немного выпить, ты понимаешь, что кровь, что адреналин, что жертву может заменить правильная музыка.

А как же боль, спрошу я сам себя. Но это мой вопрос. И я сам себе на него отвечу…

Ты ищешь смысл в других и не находишь. Ты веришь в смысл в себе. Но как ты ничтожна!!!

Шёл дождь… И дождь стучал по крышам… По крышам, спускаясь на подоконники. И я не верил, что существует время. Ты думала, что для нас есть завтра, а я уже хочу поймать сегодняшний день. Я запутался. Я верил, что человек живёт до 40, а потом начинает стареть. Потом я сдвинул этот срок до 50. Теперь я понимаю, что жизнь продолжается всегда. Но это значит, что она не бесконечна. Ты знала? Я хочу остановиться в этом мгновении. Запечатлеть тебя, молодость твоего лица, твою нежную кожу, твою дрожь от моих прикосновений навсегда, потому что завтра мы уже будем другими. Ты не понимаешь. Но кто-то это понимает.

Что мне? Мне больно. Мне бархатно больно. Я ощущаю начало, я снова умираю. Я не знаю как мне поступить. И извечный правдивый ответ опять встаёт передо мной. Я один. И только это я знаю. Только это сопутствует мне. И будет до конца моей жизни. Призраки прошлого, призраки настоящего, но в будущем – ещё не пережитая боль. Ах, как прекрасно оказаться в Алисиной стране чудес и пережить всю боль в один момент. Пережить все расставания, а встречи растянуть навсегда.

Человечество скупо на определение смерти. Это не только прощание с Солнцем – какой эгоизм! Это прощание с каждой своей страницей, стоит её только перелистнуть. Что ты чувствуешь, читая эти строки? Увы, это так.

Больно? И мне… И нам. Прощай. Привет! Король умер, да здравствует Король! Знаешь, что самое плохое? И я не знаю. Когда не за что держаться…

Что такое? Ты всё это видела?

Я могу показать! Как немногие другие. Да. Я улыбаюсь себе. Улыбаюсь своему дару – быть откровенно лживым с собой. И быть откровенно правдивым с тем, что происходит кругом.

Что ты хочешь услышать? Только скажи! Музыку песков? Боль снегов? Рифму и песню? Сумасшествие? Знаешь, что тебя привлекает, если тебя хоть что-то в этом привлекает? Ты не знаешь, какое слово будет следующим, как не знаю и я. Всё это чушь, самомнение. Всё это смазано маслом самоиронии, по которому я качусь к пошлости…

Мгновение… Я закрываю глаза до того, как они начнут петь. Подожди секундочку, им надо начать…

Я стою. Мои глаза закрыты. Я слышу саксофон. Я слышу его голос. Он поёт цвета. Но это неважно. Плечи. Я чувствую свои плечи. Я чувствую, как по ним стучит дождь. Мои глаза закрыты. Это не счастье, это только его ощущение. Я стою ночью на идеальном английском газоне. Но эта вселенная, она очерчена темнотой ночи, она очерчена краем газона и музыкой, которая это создаёт. Возможно, рядом со мной есть дом. Рядом со мной должен быть дом, иначе не слышно, как дождь стучит по карнизу, иначе дождь теряет всякий смысл. Иначе его неслышно.

Ты говоришь любовь? Ты говоришь люди? Я говорю нежное нервное раздражение, его ещё некоторые зовут музыкой дождя…. Я говорю, что это всё. Я говорю, что когда идёт дождь, круги расходятся по воде. Круги от капель, падающих с неба. Тебе не кажется это странным, что с неба может капать вода?

Тебе не кажется это странным, что я могу назвать тебя по имени? Тебе не кажется, что я могу назвать тебя, и не тебя, но всё равно это останешься ты? Тебе не кажется это странным, что я могу говорить, говорить с тобой, не говоря с тобой. Но одно только имя. Копьё в семь лет длинной! В висок, в незажившую плоть… Я ненавижу тебя за всё то добро, что было. Но я вру тебе. Это всё неправда. Ты понимаешь же, что это только надо было написать! Только написать! Только сказать! Как человеку, который должен выбить тебе челюсть потому, что любит тебя, а не потому, что так хочет. Боль – она прилагается к справедливости. И больно обоим – мне и тебе. Бред – но в данном случае больно только тебе, потому что я могу смотреть на эту череду бессвязных букв без какого-либо умысла. Без какого-либо сознания, что в буквах мог бы быть смысл!!!

Ты знаешь грозу на заре?

Небо. Оно перед тобой. Свободно от туч. Желто в преддверии появления солнца. Потом ты замечаешь, что на встречу дневному свету движется антоним – кучевые облака. Они накипают на самом краю, а потом ртутью расходятся по краям обозреваемого края. Мгновение в несколько минут – и они по всему небу, накрывают полнеба. Поднимает ветер, опускаются деревья. Ольха и берёза перед твоим окном в поклоне приветствуют непогоду. Срываешь с себя майку, надеваешь джинсы, ноги – в сандалии и бегом с пятого этажа через две-три ступеньки. Ты хлопаешь дверью, в объятья тебя принимает ветер. Он лижет, он целует, он приветствует тебя, потому что ты идёшь ему навстречу. Твои глаза закрыты, руки расправлены, ветер вокруг тебя. Он поднимает тебя, он радуется тебе, ты счастлив ему. Ты идёшь навстречу, потому что уже ничего не пропустишь, медленно. Деревья склоняются, листва прижимается к земле, а ты идёшь – улыбка на лице, руки – с ветром. Прохладно и едино с окружившим тебя небом. Небо? Ах да. Оно уже больше не утреннее, оно фиолетово-розовое. Оно отчаянно фиолетовое там, где тучи. Оно жёлто-раннее там, где ещё их не хватает. И ты слышишь гром. Это свой цвет. Очень необычный, но до того родной! С ним бьётся сердце. Гром? Ах да… Молнии разрезают небо. Но они не с громом. Гром – это нечто своё. Ты подстраиваешься отдельно под молнии и отдельно под гром. Листву срывает, а тебе тяжело идти, потому что ветер силён. Дождя пока нет, но и без него холодно. Не думал об этом, что дождь – это не вода, а холодно? Но его нет, поэтому дождь от того, что ты его предчувствуешь, чувствуешь. А запах… Запах грозы! А молнии – они на небе! А гром – он перед и за тобой! А небо – оно вокруг. А время – его разбила напополам молния. А время – ты над ним смеёшься, потому что его не бывает!!!

Вперёд… По лужам, под дождём, босиком, под грозой!!! Вперёд!!!