"А такого, какое теперь везде царствует, и особенно в нашем веке, но не
заключился еще весь и не пришел еще срок ему. Ибо всякий-то теперь стремится
отделить свое лицо наиболее, хочет испытать в себе самом полноту жизни, а
между тем выходит изо всех его усилий вместо полноты жизни лишь полное
самоубийство, ибо вместо полноты определения существа своего впадают в
совершенное уединение. Ибо все-то в наш век разделились на единицы, всякий
уединяется в свою нору, всякий от другого отдаляется, прячется и что имеет
прячет, и кончает тем, что сам от людей отталкивается и сам людей от себя
отталкивает. Копит уединенно богатство и думает: сколь силен я теперь и
сколь обеспечен, а и не знает безумный, что чем более копит, тем более
погружается в самоубийственное бессилие. Ибо привык надеяться на себя одного
и от целого отделился единицей, приучил свою душу не верить в людскую
помощь, в людей и в человечество, и только и трепещет того, что пропадут его
деньги и приобретенные им права его. Повсеместно ныне ум человеческий
начинает насмешливо не понимать, что истинное обеспечение лица состоит не в
личном уединенном его усилии, а в людской общей целостности. Но непременно
будет так, что придет срок и сему страшному уединению, и поймут все разом,
как неестественно отделились один от другого. Таково уже будет веяние
времени, и удивятся тому, что так долго сидели во тьме, а света не видели.
Тогда и явится знамение сына человеческого на небеси... Но до тех пор надо
все-таки знамя беречь и нет-нет, а хоть единично должен человек вдруг пример
показать и вывести душу из уединения на подвиг братолюбивого общения, хотя
бы даже и в чине юродивого. Это чтобы не умирала великая мысль..."