Распутав Маску Зеркал вокруг себя, стала видимой глазу... Сидела возле окна, тихонько покачивая головой и притопывая ножкой в такт мелодии

хорошая песня...
(непослушные кудряшки промелькнули за окном)

весна пришла, время ловить весенние ветра, а не штаны в трактире просиживать)

Дверь тихо открылась и в проеме появилась высокая девушка. Она переступила порог, и дверь за ее спиной так же бесшумно захлопнулась. Не издавая ни звука путница простояла так у двери, прислонившись к косяку, до окончания песни.

из погреба появилась гномиха, проклиная трактир, в котором всего через неделю умеренного потребления не осталось ни капли пива, мрачно поглядела на окружающих, но с песенкой про ежика решила погодить. А то опять все разбегутся.

Монах закончил петь. Последний аккорд песни гулко застыл в воздухе.
Тишина затягивалась...

В трактир зашел темный эльф, сказал, что песня понравилась.
Сам достал гитару и запел:

Em C D Em
Рожденный сражаться не жнет и не пашет - хватает иных забот.
Em C D Em
Налейте наемникам полные чаши, им завтра снова в поход.
A Em C D
Он щедро сулил, этот вождь иноземный, купивший наши мечи,
Em G C D Em
Он клятвы давал нерушимее кремня, верней, чем солнца лучи.

Припев:
A Em C D Em
На, на-на-на-на, на-на, на-на-на, на-на.

Сказал он, что скоро под крики вороньи взовьется стрел хоровод
И город нам свалится прямо в ладони, как сладкий, вызревший плод.
Там слабое войско и робкий правитель и обветшала стена,
А звонкой казны - хоть лопатой гребите, и век не выпить вина.

Мы там по трактирам оглохнем от здравниц, устанем от грабежей,
И славно утешим веселых красавиц, оставшихся без мужей.
Когда перед нами ворота открыли, мы ждали - вынесут ключ,
Но копья сверкнули сквозь облако пыли, как молнии из-за туч.

Нас кони втоптали в зеленые травы, нам стрелы пробили грудь.
Нас вождь иноземный послал на расправу, себе расчищая путь.
Смеялись на небе могучие боги, кровавой тешась игрой.
Мы все полегли, не дождавшись подмоги, но каждый пал как герой!

Давно не держали мы трусов в отряде. На том широком лугу
Из нас ни один не молил о пощаде, никто не сдался врагу.
Другие утешили вдов белогрудых, сложили в мешки казну,
А мы за воротами сном беспробудным которую спим весну!

Погибель отцов не в науку мальчишкам. Любой с пеленок боец,
Бросается в пламя, не зная, что слишком печален будет конец.
Прискорбную мудрость, подобную нашей, постигнув в свой смертный час.
Налейте наёмникам полные чаши, пусть выпьют в память о нас!

(с) Олли Налейте наёмникам полные чаши

Гномиха тряхнула головой, откидывая с лица выбившуюся из косы рыжую прядь, и, аккомпанируя себе на все том же инструменте, с которым впервые появилась в трактире, грянула песню. От этой песни на полках жалобно дребезжала посуда, а в окнах - стекла.

Меня поила мама коровьим молоком,
Меня кормила бабушка отборнейшим медком.
Был добрым мой папаша твердил: "Расти, сынок!"
В три года дал попробовать он мне ячменный сок
Летит в помойку каша, прокисло молоко,
Засохла простокваша: теперь я пью пивко.

Эх, наливай еще, сынок, мы посидим еще чуток,
Кто прячет пиво от людей - тот извращенец и злодей!
Ах пенных струй пьянящий вкус - все возрастающий искус,
Мне мало сколько ты не лей - я пить хочу еще сильней
Эх ты, ять пиво круче воды, эх ты, ять пиво лучше, чем ты!
Эх ты, ять все что есть у меня, эх ты, ять это сок ячменя!

Я буду жить счастлИво до смертной до поры:
Струится в жилах пиво, в башке шумят пары.
Вы думаете брюхо мое большое? Нет!
Ведь это сила духа, запас на тыщу лет.
Румяным и красивым я буду, как отец,
Все, я пошел за пивом, и песенке конец!

Так наливай еще, сынок, мы будем пить ячменный сок
Кто прячет пиво от людей - тот извращенец и злодей!
Ах, пенных струй пьянящий вкус - все возрастающий искус,
Мне мало, сколько ты не лей - я пить хочу еще сильней!
Эх ты, ять пиво круче воды, эх ты, ять пиво лучше, чем ты,
Эх ты, ять все, что есть у меня, эх ты, ять это сок ячменя
by Minnesinger

Заходит какое-то мрачное существо, вроде человек, высокий, длинные волосы, весь в чёрном, лицо закрывает капюшон, за спиной судя по рукояти двуручный меч.
Из-под капюшона блеснула улыбка, вроде доброжелательная, но выглядела как ехидная, подошёл к трактирщику, тихим голосом, низким, попросил пинту ирландского, и молча сел в угол, потягивая напиток и рассматривая всех...

За дальним столиком, в тени не столь освящённой факелами таверны сидел кто-то в старой затёрной, то ли мантии, то ли рясе, перебирая в руках старые чётки. Недолгое время наблюдая за пробуждением этого места, он тихо встал, склонив голову и медленным шагом направился к выходу...