Запомнилось одно его высказывание в интервью, что, мол, люди осуждают его, что он странный. А как быть нормальным, сказал он, если у него жизнь совершенно другая, чем у обыкновенных людей? Если он не может просто по улице пройтись, если любое действие вызывает разнообразные реакции?
Это я к тому, что он в интервью действительно странным кажется. Но он действительно жил какой-то своей, другой жизнью. А вся нормальность переходила в яркие образы.
В твиттере кто-то сказал, что сейчас вдруг каждый второй объявляет себя его поклонником - а где же все были в течение последних 10 лет?
Немного стыдно тоже.

Я в юности не любила признаваться в том, что я его поклонник. Сейчас немного проще с этим. Но постоянно надо фильтровать, конечно, кому об этом можно сказать. Наверное, никому особо. Года два назад призналась подруге, что вдруг полюбила музыку Элвиса. А она меня подняла на смех. Поэтому лучше никому не говорить. Все вокруг сдержанные и разумные, заняты своими целями и все такое.
А здесь, получается, раздеваюсь. Но зато я здесь откровенна. Это приносит облегчение. Все равно читают только те, кому интересно.

Хотя я, вообще-то, тоже стремлюсь к своим целям, к разумным то есть. Но есть просто во мне вот еще эта сторона, необъяснимая. Эмоциональность повышенная. Я ею иногда горжусь, а иногда я ее ненавижу и от нее страдаю. Она мне, например, помогает занятия вести. Я потому что начинаю скучать от "сухой" подачи материала. И начинаю рисовать что-то, истории придумывать на ходу. Сегодня, например, проходили дифтонг "ау". Было четыре слова: стена, мышь, машина, "raus". Ну вот и получилась история: Машина, стена. Выбегает мышка. Человек в машине говорит: "О! Мышка!" А мышка говорит: "О, машина!" Как только человек выходит из машины, мышка в нее забирается. Ну половина вещей на пальцах, история глупая, но главное, все улыбаются. Это очень приятно.
Люблю петь еще, могу любую мелодию сходу сыграть. Т.е. мне подбирать не надо. У меня не абсолютный слух, потому что абсолютный, это когда ты можешь любую ноту спеть, без предварительной постройки от других нот на инструменте. Может быть, этому даже можно было бы научиться. Но от природы этого нет. У одной девченки, с которой ходила вместе на сольфеджио, у нее был.
Но если уж я расстраиваюсь, то я расстраиваюсь. Если плохое настроение, то мне ничего не хочется. В детстве родители замечали, например, что со мной нельзя было играть подолгу, потому что я почему-то все превращала в крик, не умела останавливаться вовремя. А откуда мне знать, когда оно приходит, это вовремя?