Глава 1.
Вы не замечали, как противно звенит будильник первого сентября? Даже утро кажется темным, вода холодной, завтрак пресным и приготовленная с вечера футболка почему-то жутко давит на шею.
- Все потому, что я не хочу возвращаться в это дурацкую школу! – сообщил Антон своему отражению. Из зеркала на него смотрел светловолосый подросток, усыпаный веснушками, как звездами Млечного Пути. Зеленоватые глаза смотрят хмуро: не лицо, а сплошное накзание! Три дня назад Антон отпраздновал свое шестнадцатилетие. А это значит, что детство осталось позади, а в будущем только сплошная полоса разочарований.
Родители не понимали, в чем, собственно, проблема их сына. Мальчик немного замкнут, да, не красавец, но ведь не девушка. Они не разделяли его увлечения сказками, считая это неподходящим для спокойного, серьезного юноши. А их сын выстраивал стену, все более крепкую и непроходимую, и отдалялся не только от них, но и от мира.
- Пока, мам! – крикнул Антон, захлопывая за собой дверь. Он легко сбежал по лестнице, не касаясь рукой грязной стены. Привычный, с детства знакомый путь. Каждый камень Антон знал наизусть, и ноги сами несли его в сторону школы. По пути встречались первоклассники – нарядные, взволнованные, с букетами осенних цветов в руках. «Добро пожаловать в царство скуки!» - мысленно говорил им десятиклассник. А вот и его класс, 10-Б. Костя вырос за лето и даже отрастил себе усы. Стал еще более наглым, чем обычно. Толстый Миша так и застрял на метр шестьдесят, девочки на него даже мельком не смотрят. Оксана вырядилась, как на показе мод. Хоть она и считалась первой красавицей их параллели, в Антоне всегда поднималось раздражение при виде ее. Хорошенькая мордашка, и больше ничего, кроме непомерного самомнения. Стас, проходя мимо, хлопнул его по плечу:
- Привет, Тоха! – больше никто из одноклассников не обращал на него внимания. Антон привык к этом, он искал в толпе ту, ради которой еще стоило приходить в школу. Но среди светлых, рыжих, черных голов не было одной, с копной каштановых кудрей. У него что-то сжалось внутри, когда он понял, что не увидит сегодня ее серьезных карих глаз.
Оксана весело рассказывала подругам, что Танька сломала ногу и в школу ходить не будет. Антон сжал кулаки, с трудом сдерживая гнев. Как они смеют так говорить о Тане!
Прозвенел звонок, и его мысли сразу же потекли по привычному руслу, будто включеные неведомой силой. Даже Таня никогда не проникала за эту завесу...

***
Здесь была тишина. Обманчивая тишина горного перевала, за котором могла быть засада. Капитан поднял руку в железной перчатке, и его отряд немедленно притих. Капитан жестом подозвал двух младших офицеров.
- Что скажешь, Мик? – обратился он к одному из них. Мик задумалася. Задача, поставленная королем, была ясна: глубокая разведка территории по ту сторону гор. Но разведка подразумевает тайну. Если они напорятся на засаду, это никому не принесет пользы.
- Думаю, надо поискать другую дорогу, - твердо сказал он.
- Нет другой дороги, - проворчал Сломем, второй офицер. - Мы можем вернуться ни с чем или идти дальше.
Капитан Савар никак не мог принять решение.Вернуться с позором или рискнуть, чтобы позорно погибнуть. Но за ним стояли люди. Сто солдат. Два офицера. Его отряд. Он резко повернулся к своим людям, и кратко объяснил им ситуацию.
- Что скажете? – тихо спросил он. – Заствлять не стану.
Солдаты зароптали, потому как бессмысленная смерть им не улыбалась. Но тут вперед выскочил Сломем.
- Наш король отдал приказ. И не может быть позорной смерти за своего короля. Вы не бойтесь их, наших врагов! Никто из них не сможет нас победить! Потому что даже мертвыми мы не будем побежденными!
И, обнажив короткие мечи, отряд поскакал туда, где их, возможно, ждала старуха с косой.

***
-...следовательно, образ Раскольникова как нельзя лучше характеризует... – неведомо как пробился в сознание Антона нудный голос учительницы литературы. По-видимому, скоро конец урока. Странные образы исчезали, как только звенел звонок. Сколько он не пытался разобраться в том, что с ним происходило, он ничего не мог понять. Миры, в которые переносило его воображение, или чья-то неведомая воля, были разнообразными и не всегда понятными. Он всегда переживал происходящие в них события, но никогда не был их участником. А между тем Антон явно ощущал некую связь с тем миром, часть из которого видел в данный момент. И знал о нем много больше, чем показано было в видении.
В этом, последнем мире он уже несколько раз бывал. Там шла долгая война между двумя государствами. Причину Антон не знал, но ему было известно, что правители обоих старн скрыты от подданых. Их никто и никогда не видит. Только в день погребения останки покойного короля проносят по городу. Его преемник таинственным образом выбирается из народа.
Наконец-то звонок! Антон подождал, пока класс опустел, и подошел к парте Светы, лучшей зубрилы в их классе. Света не пропускала ни единого слова учителей, и таким образом Антон всегда мог узнать материал урока. Он читал быстро, обладал неплохой памятью и способностью схватывать саму суть предмета. Конечно, таким способом трудно учиться на пятерки, но вот уже два года, как школьные успехи и неудачи перестали его интересовать.
На перемене Антон мог немного побыть самим собой. Он никогда не думал о своем состоянии как о болезни, хотя одноклассники не раз подшучивали над его отрешенным видом. Он не считал себя шизофреником или одержимым. Но он чувствовал, что кто-то извне направляет его фантазии. Зачем? Этого он не знал.
Надо зайти к Тане, подумал он, и привычная жгучая волна смущения залила его лицо. Антон не разговаривал с ней, даже боялся лишний раз взглянуть на девочку. А всему виной было это проклятое отражение в зеркале. Каждое утро Антон смотрел на себя, прежде чем выйти из дому, и увиденное мешало подойти к Тане. Он казался себе уродом, хотя это было далеко не так. Но зеркала врут, они показывают не внешность, а самооценку. И, увы, не отражают сущность.
Звонок погрузил Антона в новый водоворт приключений.

***
Болота казались непроходимыми, и было совершенно неясно, как здесь оказался летчик межпланетной службы. Но, приглядевшись, можно было заметить обломки разведкатера, разбросаные взрывной волной по всей округе. На лице летчика была явная печать смерти. Он чудом спасся от взрыва, катапультировавшись буквально за секунду, а теперь его ждала мучительная смерть среди раскаленного воздуха, мутно-коричневой жижи и тучи насекомых. Проклятая Венера!
А в комнате, напичканной неясного назначения приборами, сидел седой мужчина. Он пристально вглядывался в показания приборов, пытаясь найти нужную информацию. Лицо его было непроницаемым, но сжатые и побелевшие губы выдавали сильнейшее напряжение. Дверь открылась почти бесшумно, но мужчина вздрогнул. Вошедшая девшука в форме Третьего корпуса покачала головой:
- Ничего, командор.
Запищало переговорное устройство, командор щелкнул переключателем:
- Да, Лфорт? – голос был спокойным, но руки его дрожали.
- Мне очень жаль, командор. Взрыв зафиксирован. Она не спаслась бы.
- Немедленно послать спасательную партию в район взрыва! – приказал он.
Лфорт ответил не сразу:
- Командор, вы же знаете, что Тонк исчез. Без него шансы почти равны нулю.
- Они в любом случае равны нулю, - устало ответил он. – Высылайте партию. И постарайтесь найти Тонка.

Глава 2
Солнце светило по-осеннему нежарко. Старые клены, помнившие детство Антона, тихо шелестели, бросая ему под ноги разноцветные листья. Асфальт был теплым, даже не таким серым, как обычно. Антон взглянул на небо, покрытое редкими обрывками облаков. Идти или не идти?
В конце концов, он просто пришел проведать заболевшую одноклассницу! Ах, если б в шестнадцать жизнь, дружба, любовь были так же просты, как в далекие шесть! Когда любишь и ненавидишь, дружишь и презираешь без малейшей фальши, без притворства, не признавая законов взрослого мира. Но Антон помнил, что переступил этот барьер. Здесь, за чертой шестнадцати, другие правила игры и другие законы.
Но вот он стоит перед выкрашенной в бежевый цвет дверью. На ней выцветшая табличка: Георгий и Владлена Нееловы. Табличку давно стоило поменять, но мать Тани не разрешала. Ей казалось, что этим она вычеркнет из жизни ту страницу, в которой главное место в их семье было занято мужчиной, мужем. Или ждала, что Георгий вдруг вернется из Москвы, в которую уехал семь лет назад, неожиданно оставив ее с двумя детьми. Таня никогда не говорила об отце, затаив на него горькую, ни с чем не сравнимую обиду. Но Антон знал эту историю, как знают всегда, когда скамейки у старых домов оккупируют бабушки. Быть может, их зоркого взгляда и острого языка он и побаивался, размышляя о том, стоит ли идти проведывать Таню.
Дверь неожиданно открылась, и высокая, полная женщина испуганно вздрогнула. Она открыла дверь, не зная о том, что за ней кто-то стоит. Но тут же приветливо улыбнулась:
- А, это ты, Антошка! Заходи, Таня будет рада.
Недоумевая, Антон прошел в темную прихожую. Откуда мать Тани знала его? Последний раз они виделись на выпускном шестого класса. Неужели он не изменился с тех пор?
Таня полусидела в своей кровати, нога в гипсе покоилась на стуле. Как ни странно, она выглядела посвежевшей, будто боль не смогла победить ее. Антон огляделся. Мало что изменилось в комнате за те семь лет, что он не заглядывал к старой подруге. Все так же прозрачные занавески висят на большом окне, стол завален книгами, книжные полки заставлены до самого конца.
Девушка улыбнулась гостю:
- Привет! Столько лет у меня не был! Садись, не бойся.
Смутившись, Антон придвинул к кровати стул. Он чувствовал, как все лицо заливает краской, и понимал, что это не красит его, что еще усиливало его смущение. Таня постаралась отвлечь его:
- Ну, что нового в школе?
Антон добросовестно пересказал новости. Уморительно показал в лицах послднее объяснение между Оксаной и Костей:
- Ксюх, ну ты чего? Я в натуре хочу это... ну.. в общем... – басом тянул Антон.
- Ты мерзавец! Я тебя на пушечный выстрел не подпущу! – пищал он, подражая высокому голосу Оксаны. Таня смеялась от души. Все знали, что Костя немного тронутый, и что Оксана с восьмого класса встречается с .....
Вдруг Таня стала серьезной.
- Тош, что с тобой происходит в последнее время? – тихо спросила она. Антон отвел глаза.
- О чем ты? – натянуто улыбаясь, спросил он. Но его подруга стояла на своем:
- Ты знаешь, о чем. Ты витаешь в облаках и не слышишь, когда к тебе обращаются. Что происходит?
Еле слышно Антон рассказал ей о видениях, мирах, о том, что его воля словно гаснет, и что он не имеет власти над происходящим с ним.
- Ты думаешь, я что я сошел с ума? – тихо спросил он под конец.
- Я думала об этом, - искренне ответила Таня, - но обычно психоз не зависит от школьных звонков.
- Это еще случается в трамваях, и иногда по утрам в воскресенье. И очень часто приходит во сне, но такие сны я плохо запоминаю.
Они еще долго обсуждали странное вмешательство в сознание Антона, так и не догадавшись, кто и зачем мог бы это делать.
Получив приглашение заходить еще, Антон скорее летел на крыльях, чем шел. Но человеку не может везти всегда – между пятым и шестым этажом лифт, отчетливо вздохнув, встал на месте.
- Ччерт! – мысленно выругался Антон, пытаясь дозвониться до техподдержки. Сонная тетя объяснила, что через полчаса его вызволят, и тут же знакомая волна захлестнула сознание.

***
Света было достаточно, и чистые кисти лежали рядом с нетронутой палитрой. Но чего-то не хватало. Сайкор выпил ледяной воды, встряхнул темной копной волос, а чувство неправильности не покинуло его.
Он осторожно сделал на чистом, как ясное небо, холсте, бледнозеленый мазок. Еще, и еще. Чуть коричнего, оттенить зелень. Голубой воздух казался застывшим, неподвижное зеленое солнце над головой давило и не давало работать.
Вошедшая Книала приблизилась к нему, положив голову на плечо. Она с улыбкой смотрела на холст, она всегда любила наблюдать за его работой. Но вдруг улыбка исчезла, на ее красивом лице проступила печать озабоченности. Сайкор не зря был Художником, он сразу же почувствовал смену настроения подруги.
- Плохо, Книа? – озабоченно спросил он.
- Но, Сайкор! Она же не живая! – воскликнула девушка. Художник внимательно всмотрелся в нарисованное дерево. Да, его подруга была права. Не было в нем той особой жизни, которую он привык видеть на своих картинах. Оно не питалось, не росло, его нельзя было поторогать.
- Труп картины, - зло процедил Сайкор, сорвав холст. Он подошел к наброску замка, написанного на прошлой неделе. Закрыл глаза, и, с трудом разорвав тонкую пленку картины, вошел внутрь. Замок был точно таким, каким Сайкор представлял его. Запах пыли, солнечный блики на каменном полу, погасшие факелы на стенах. Он не знал, никогда не знал, создавали ли художники новую реальность, или открывали порталы в иные миры.
Вот и сейчас, в окнах замка виднелось желтое солнце, и воздух был не голубоватым, как в его мире, а прозрачным, без привычного цветочного запаха. Сайкор дотронулся до потемневшей картины на стене. Она мертва, никогда им не удавалось создать живую картину внутри уже созданной. Но старики говорили, что однажды художники нарисуют по-настоящему живую картину. В которой будут жить люди. И вот тогда...

***
- Эй, ты живой там? – в голосе техника дяди Миши была усталость и скрытое раздражение. Антон, поблагодарив за спасение из «плена», прихрамывая от долгого сидения побрел домой. Последнее видение было таким... знакомым. Надо же, голубой воздух! Ему впервые захотелось оказаться там, узнать, что случилось с художником, увидеть живые картины, попробовать самому нарисовать что-то, обладающее душой.
И, как в насмешку, на холодильнике была записка: «Тош! Буду поздно, нагрей суп, позвони тете Кате и скажи, что я не приду сегодня, не забудь сделать уроки, целую, мама!»
«Никакой романтики!» - с грустью подумал Антон, доставая дневник из сумки. Есть ему не хотелось, да и уроки стоило подучить. Но мысли его были далеко – он думал о Тане, о мирах, о таинственной силе, уводившей его из мира реальности...
В следующие несколько недель картина стала вырисовываться яснее. Всего было пять или шесть миров, но Антон никогда не видел одно и то же место или тех же людей. Вначале он думал, что это прошлое и будущее, но мир с голубым воздухом опровергал это впечатление. Кроме того, средневековые миры сильно отличались от того, что Антон выучил на уроках истории. Он не мог опознать ни одного из народов, не было привычных видов оружия или знакомой одежды. «Параллельные миры», - решил Антон, недоумевая, чего от него хотят и зачем показывают такие манящие и недоступные картины. А ему так давно хотелось уйти куда-нибудь за горизонт, в другое место и время, подальше от мира, скукота и серость котого выводили его из себя. Учителя назвали бы это переходным периодом, родители терпеливо ждали, пока сын подрастет и остепенится. Антон знал – если это произойдет, он потеряет часть себя. Если такую цену надо заплатить за право быть как все, он предпочитает свои фантазии и детство.
Единственным просветом в его жизни стало возвращение Тани в школу. Теперь переменки они проводили у окна, обсуждая увиденное Антоном. Таня даже попробовала записать его сумбурные рассказы, но они были блеклыми и чуждыми.

Глава 3.
Почему-то все хорошее имеет тенденцию обрываться неожиданно и очень болезненно. Антон шел туманным вечером из магазина, когда навстречу ему вынырнула из подворотни болтающая парочка.
- Тань, не забудь мне завтра позвонить, - весело попросил парень, а девушка ответила со смехом:
- Если что, ты мне напомнишь! Пока, Серенький! – ласково сказала она со слишком знакомыми Антону интонациями. Он почувствовал, как сердце забилось со скоростью летящей в пропасть машины. Парень завернул за угол, а его спутница прошла в двух шагах от замершего на месте Антона.
- Таня, - тихо позвал он, надеясь, что она не услышит. Девушка обернулась, но даже не удивилась.
- Привет! Что ты здесь делаешь?
- Ничего, - глухо ответил он. – Кто это?
Таня поняла, о ком речь.
- Это мой друг. Хороший друг, - со значением произнесла она.
Антон не чувствовал ни биения сердца, ни ледяного кома, поселившегося в животе. Развернувшись, он побрел домой, не попрощавшись. Теперь он многое отдал бы за свои видения – все, что угодно, лишь бы не боль, которой еще не было, но которая скоро придет. Слишком скоро.
Таня каждое утро здоровалась с ним, спршивала о видениях. Антон отвечал ей правду – они прекратились. Совершенно, и он с удивлением понял, что ему их не хватает. Антон старался не разговаривать с Таней больше необходимого. Ее Сергей, к счастью, в их школе не учился, но Антон уже подумывал перейти в другую школу, уйти, уехать, сбежать...
Мама, конечно, не знала, что происходит, но пыталась хоть как-то успокоить сына.
- Ты совсем забросил рисование, Тоша, - ласково говорила она.
Пытаясь хоть в чем-то найти утешение, Антон и правда взялся за краски. Мать даже не морщилась про виде драконов и закованных в оружие воинов, только удивленно приподняла брови, разглядывая разбитый разведкатер. Тот самый, который взорвался над болотами Венеры.
Антон сразу же пресек все расспросы. Он и сам не понимал, почему нарисовал этот катер. Возможно, ему было интересно узнать, что случилось с той девушкой, а, быть может, он скучал по своим мирам, и считал, что и видения предали его. Как Таня. Как родители. Как этот мир.

Теперь он приходил в школу поздно, учился кое-как, и все тетради были изрисованы чертежами межпланетных кораблей впремешку с воинами на конях и набросками старинного оружия. Однажды, уже услышав звонок на первый урок, он наткнулся на тех, кого совсем не хотел видеть.
Оксана, первая красавица их параллели, шла в обнимку с высоким парнем. В отличие от девушки, представлявшейся Антону красивым фантиком, в который забыли положить конфетку, друг ее вовсе не был прост. Красивый, с наглым прищуром холодных серых глаз, он и сейчас шел по школе как по улице в праздничный день, хозяин жизни. Антон не раз ловил себя на острой зависти к этому Владу, успешному, умному и жестокому человеку. К тому, каким сам Антон никогда стать не смог бы.
Обычно Влад не снисходил вниманием до простых смертных, но на этот раз вдруг остановился, внимательно вглядываясь в глаза Антона.
- Ксюш, - тихо сказал он подруге, но так, что та и не подумала бы отказаться, - иди, я тебя догоню.
Девушка махнула сумочкой, кинув презрительный взгляд на одноклассника, и пошла к школе, судя по всему, не переживая по поводу опоздания.
- Ты тоже челночный, - без всяких предисловий произнес Влад, тоном, не оставлявшим места для возражений.
- Что? – опешил Антон.
- Челночный, - терпеливо пояснил Влад, - скользящий между мирами. Они тебе еще не объяснили?
В первую секунду Антон подумывал вызвать скорую. Во вторую – что он лежит в кровати и ему снится бред. Сейчас прозвенит будильник, и окажется, что Влад ему просто приснился. Но будильника не было, и нежданный собеседник и не думал пропадать.
- Слушай, как там тебя! Не спи, челнок! – в тоне Влада проскользнуло раздражение. – Ты был в другом мире? Во сне?
Антон покачал головой:
- Я только наблюдал за ним.
- Значит, ты еще не совсем притянут. Скоро, наверно, за тобой придут. Пока ты челонок, можешь гулять из мира в мир сколько хочешь. А потом они скажут тебе выбирать.
- Да кто они-то? – взорвался Антон.
Влад пожал плечами.
- А я почем знаю? Только мой друг так исчез. Его притянули, и все. Назад дороги нет, ясно? Ко мне приходили, но я отказался идти с ними. Ладно, я побежал!
И, оставив ошеломленного Антона посреди улицы, он побежал на первый урок, который, скорей всего, уже кончался.
Антон решил не идти в школу. Он брел по городу, перебирая в уме любимые книги. Он помнил, как удивляли его колебания многих героев прежде чем отправится на подвиг. И казалось, что, предложи ему Гэндальф путь на Ородруин, он с радостью взял бы кольцо и пошел бы по нелегкой дороге в Мордор. Но пока не было ни Гэндальфа, ни кольца, а только странные миры, откуда, если верить Владу, могли придти с предложением выбирать. Что скрывать, Антон не любил свое время и считал себя в нем лишним. Но вдруг вот так, посреди жизни бросить все и уйти непонятно куда? Сейчас он понимал: сами герои не знали, что за путь им суждено пройти, а неизведанное страшнее любых испытаний. Так и не придя ни к какому решению, Антон очутился возле своего дома, и решил уже не идти в школу.
Открыв ключом пустую и по-утреннему жутковатую квартиру, он долго переходил из комнаты в комнату, жалея, что нет у него друга, с которым можно было бы откровенно поговорить. Забредя в ванную, Антон с ненавистью взглянул на своего извечного врага – отражение в зеркале. И в нем вдруг вскипел безудержный гнев на самого себя, и он яростно замолотил кулаками по зеркалу, не обращая внимания на кровь от треснувшего стекла. Зеркало померкло, отказываясь отражать его лицо и бежевый кафель ванной, и словно потянуло его вовнутрь. Антон упал с небольшой высоты, но, ударившись головой о камень, потерял сознание.