В основе спектакля лежит человеческая история. Личность Екатерины – настоящая загадка. Загадка, прежде всего, психологическая. Как случилось, что немецкая принцесса стала русской царицей? Отчего Россия приняла ее? И как сумела эта девочка стать той, кого мы нарекли «Великой»? Наконец, как вообще становятся императрицами? Можно ли стремиться именно к этому? Ведь не женское это дело – править. С другой стороны, исторический сюжет вовсе не означает, что нужно иллюстрировать хрестоматию. Художник имеет право на вымысел, правда? Имеет право на создание собственного мира, если хотите – мифа. Так и появился в спектакле некий сюрреализм: юной Фике с самого начала является… фантом ее будущего величия. Некая магия присутствует – а как же иначе? Естественно, какие-то факты биографии самой Екатерины мы опустили, какие-то подробности – домыслили или позаимствовали из «ненаучных» источников. В конце концов, это – наша история, и мы вправе сегодня представлять, как это было. Что же до актуальности, то она очевидна. Иначе спектакль просто не мог быть интересен широкому зрителю. Да, действие происходит в екатерининскую эпоху, но это – только первое, внешнее впечатление. В какой-то момент становится ясно: все это по-прежнему про нас. И про Россию сегодняшнюю – тоже. Почему? В том-то и есть тайна «загадочной русской души».


Мюзикл охватывает 35 лет русской истории – от прибытия принцессы до пугачевского бунта, крымских походов и скандальных любовных связей императрицы, поданных смело, но без опереточной клубнички. Сценографы Анастасия Глебова и Владимир Мартиросов передали на сцене и роскошь Зимнего дворца, и картонаж «потемкинских деревень», и гулкий сумрак имперских соборов, и верещагинский скорбный «апофеоз войны». Смена декораций мгновенна, почти кинематографична. Интересно использована проекция, пространство сцены кажется пугающе необъятным. Костюмы Павла Каплевича изумляют реалистичностью – персонажи словно сошли с полотен Боровиковского. Сергей Дрезнин в «Екатерине Великой» взбил пряный постмодернистский коктейль из православных песнопений, гусарских романсов, русского фольклора, канкана, одесских куплетов, джаза, рока и рэпа. Ревнителей чистоты стиля эклектичность повергает в ступор, хотя почти все признают, что, казалось бы, все несочетаемое вдруг соединилось в единство, способное и захватить, и взволновать. Музыка увлекательна сюрпризами, в ней много запоминающихся, в душу проникающих мелодий, и есть тот вихревой драйв, который обеспечивает огромному спектаклю-тяжеловесу динамику. Многослойны смыслы спектакля. На поверхности – имперский блеск и величие, возбуждающие патриотические чувства. Но есть трагическая нота: власть предстает той роковой пропастью, в которую неизбежно сваливаются все благие намерения власть имущего.
«Российская газета»

Темп и энергетика «Екатерины» затягивают в круговорот. Выбравшись из него, хочется понять, каким образом коктейль из вполне обычных по отдельности ингредиентов вдруг начинает производить нужный эффект: вот дух захватывает, тут комок к горлу подступает, здесь забавно и смешно, а следом – державным пафосом веет. И так без остановки.
газета «Ведомости»