Карачаево-Черкессия. Почти что Богом забытое село Учкекен. Домик между холмами, старенький, облупившийся. Во дворе три собаки. Одна совсем старая, бредёт, волоча за собой скатавшуюся шерсть. Она уже даже не лает - нет сил.  Только приглушённо воет, когда мулла читает вечернюю молитву. В сарае шуршит толстая преклонных лет корова. Если выйти на задний двор и смотреть вдаль - красота. Пугающе огромные горы, меняющееся небо - от чёрного до ярко-синего, простор, уходящий далеко-далеко. Домик окружён низеньким косым забором, сразу за ним - обрыв и река. Раньше была полноводной - вот-вот выйдет из берегов, а сейчас там, наверное, живут только лягушки. 

Мне жутковато, хотя я не впервые в этом доме. Смотрю на часы - осталось десять минут до очередной молитвы. За домом - мечеть, она в нескольких метрах от меня. Полумесяц кажется совсем черным на фоне сумеречного неба. Мёртвая тишина. "Мёртвый" кусочек земли. Впрочем, и там живут люди. Русских среди них - всего 2%.

Слышу, как мулла начинает петь. Меня невольно передёргивает - я всякий раз пугаюсь, слушая это похоронное пение. Он сообщает на всё село о том, кто родился, кто умер, и о том, кто умирает в эту самую минуту. Собака забилась в будку и тихо подвывает.

Скрипит калитка, и вошедший, увидев меня, тихо говорит"салам". Я отвечаю на его приветствие и снова отворачиваюсь. 

Мулла всё ещё поёт. Я знаю, что через пару минут - всё. Учкекен погрузится в мёртвую тишину и будет спать до утра. До раннего утра. Будет спать, пока не прокричат петухи, а затем - не пропоёт мулла. Ведь утром он произнесёт имена тех, кто вчера ещё только умирал. Утром они будут уже мертвы. И уже никак назад. И так будет дальше, так будет всегда. Время неумолимо, разурушительно бежит вперёд. Забирает с собой тех, кто своё уже отжил, отлюбил. Забирает, уносит. Как смерть с косой. 

Вот так я жила в прошедшие выходные. Вот, что я чувствовала.