Никто не знает, как он попал в наш волшебный лес. И уж тем более никто не знает, какая-такая гадина шлепнула ему визу. Но тем не менее. Он пришел.
***

И сразу же предстал перед серьезной проблемой – а на кого, собственно, тут охотиться? На лисичек? Их, конечно, до фига, половину из них стоило бы перестрелять, чтобы не портили генофонд, но за убитую лисичку в нашем волшебном лесу можно с легкостью получить в рыло. А в рыло охотники совсем не любят. Они любят развалиться на шкуре возле камина и курить карибский табак, и здесь даже я согласна, что это куда приятнее…

Тогда находчивый гость решил охотиться на то единственное, что в нашем волшебном лесу не охраняют. На чувства…

Нет, по большому счету, чувства нигде не охраняют, но в реале за убитое чувство можно легко схлопопать в рыло, а в рыло, как я уже говорила, охотник совсем не хотел…
Первой, кого убил охотник, была как это ни парадоксально – Надежда.
Она лежала на свежей весенней траве, пытаясь подняться, а из ее огромных черных глаз текли слезы. Второй выстрел был гуманным.
И вот тогда что-то произошло. «Больше никогда», - решил охотник, перестрелявший половину слонов в центральной Африке, - «Никогда! Только снотворным и для зоопарка. Чтобы детишек порадовать».
Выбросил разрывные пули, закупил барбитураты и построил много просторных клеток по периметру своего участка…
Только давайте не будем демонизировать охотника, ладно? Нельзя не признать, что большинство чувств в виварии охотника чувствовали себя более чем удовлетворительно. Кормил хорошо, клетки чистил ежедневно, даже газеты выписал на тот случай, если кому вдруг неожиданно интересно станет, кто тут у нас теперь новый премьер-министр. Так что чувства особенно не жаловались. Любопытство не расставалось с подшивкой прессы за месяц, Страхи размножались лучше, чем на свободе, а Тоска – так та вообще расцвела пышным цветом и пахла в сумерки жасмином.
Охотник знал, что свои чувства нужно беречь. Поэтому заказал по каталогу много книг, где про это писали. Ничего, правда, не понял, но ведь главное в этом деле - желание. А Желание у охотника было. Он поймал его возле Заброшенной Чащи полторы недели назад...
В общем, охотник завел себе специальную тетрадочку, аккуратно написал на титульной странице: «Поведенческие особенности чувств в условиях неволи» и тщательно разрабатывал схемы питания и еще какие-то схемы – тут, вы уж меня простите, я вам точно не скажу, поскольку не специалист. Но это неважно. Главное, что наш охотник на какое-то время с головой погрузился в научно-исследовательскую работу, а по ночам уже видел себя, произносящего триумфальную речь в черном смокинге со скандинавской трибуны.
Правда через месяц-другой охотник по неопытности проспал ожидаемый момент, когда Нежность превратилась в Привычку, и с тех пор его исследовательский энтузиазм несколько поутих.
А однажды он вернулся домой с рыбалки и увидел на своем крыльце Одиночество, которое что-то прятало за пазухой.
- Здравствуй, - говорит охотник, - Одиночество, Новый год… Чем обязан?
- А я, - отвечает, - пришло и буду у тебя жить. Тут у тебя клетки теплые, кормишь по слухам вкусно, да и мне на старости лет скитаться как-то не с руки. Пора, знаешь ли, осесть, образумиться что ли…
- Не, - машет головой охотник, - мы так не договаривались! Сначала силки, капканы, борьба и азарт, а уж только потом – осесть и образумиться, ага?
- Да ну, - надуло губы Одиночество, - а смысл? Результат известен заранее, а бегать от тебя мне как-то лень… О! Кстати…
Тут Одиночество вытащило наконец руку из-за пазухи, и охотник увидел крошечный пушистый комочек с трогательным розовым носиком и кисточками на ушах.
- Что это? – поинтересовался охотник.
- Это – Лень… Держи, только аккуратнее – она ведь еще совсем кроха.
Охотник взял Лень на руки, и та незамедлительно лизнула его в нос шершавым язычком.
Охотник растерянно огляделся по сторонам. Из своей разукрашенной целующимися голубками и обнимающимися стариками клетки ему подмигнуло Умиление. И послало воздушный поцелуй...
Взглянул охотник на крошку-Лень и вдруг подумал, что гоняться за Одиночеством он и вправду не станет. Это ж неделя по болотам – разве можно оставить свою малютку одну на такой длительный срок?
- Ладно, обойдемся на этот раз без экшна, - говорит он Одиночеству, - вот пустующие клетки. Выбирай, какая нравится.
Одиночество придирчиво огляделось:
- Ну, вот эта вроде ничего. Кровать широкая, занавесочки белые, столик, скатерть, самоварчик. Уютно… Тут кто-то жил?
- Счастье, - ответил охотник.
- А сейчас оно где?
Охотник посмотрел на небо и вздохнул.
- Ясно, - кивнуло Одиночество, - ну тогда я тут поселюсь, если не возражаешь.
Хозяин только плечами пожал, мол – да селись ради Бога.
Так и зажили.
А жители нашего волшебного леса со временем к охотнику привыкли. И даже почти полюбили. За исключительную полезность. Вот где еще можно прийти и за просто так взять большой кусок Патологической Ненависти, я вас спрашиваю? То-то же. Нигде. А ведь без Патологической Ненависти крайне затруднительно отравить соперницу мухоморами, даже если эта стерва уже давно не заходила к охотнику за кусочком Совести.
Ну и для розыгрышей полезно. Вот подбросишь, скажем, скарабею шарик Гордыни, так тот облепит его со всех сторон говном, наверх заберется и орет – я, мол, священное сверх-животное, ну-ка все быстренько пали ниц, жалкие слуги Сета… Забавно, что ни говори…
Вот такая история об охотнике, который поймал все чувства, кроме разве только Любви. Впрочем, Любовь он однажды поймал тоже. Но та отгрызла себе лапку и сбежала. Так и бегает до сих пор где-то по нашему волшебному лесу свободная. Но хромая.