У меня в голове все прокручивается этот сюжет, где я в комнате со светло-
зелными стеклами стреляю себе в висок. Мне все по-
мнятся мои ледяные пальцы, похудевшие пальцы, с которых свисают старые
кольца, пальцы, которые сжимают черный металл, пальцы, которые жмут на
курок. Мне все снится бой часов за соседней стенкой/стеной/сенной
площади, красные флаги на улице, мое перекошенное, изберательное
отражение в покоцанном зеркале и нижнем белье. И черездверной звонок,
которй уже ничего не изменит, мне плевать, что шампанское в ванной
из крана залило всех соседей снизу - не повод ли им напиться? У меня все это
между ушей сейчас по кругу ютиться. И на самом деле холодные батареи
убивают гораздо сильнее, чем меня незамечание обоими полами и одной
полустенкой за левой дверью. И через носки и протертые джинсы я помню
толко твои руки и мои крики, ты не приедешь, я не жалею, я
только пишу по ночам ахинею [я видел это слово в словаре у Даля, том первый,
хрен знает какая стараница], я только пишу, не звоню тебе ночью, у меня
все по полочками и - очень точно. Я эгоист, вы не спорьте, не надо,
мне так страшнее, ведь если не так, то отчего мне плевать, где ты и как ты,
мне бы только узнать, как ты чувствуешь себя без меня-то. У меня теперь
очень все ровно и прямо, раньше было запутанней и как-то странно, что
все закончилось. Да и это только начало.