Брайан вставил ключ в замок и остановился. Вся его хрупкая фигурка напряглась под пронизывающим февральским ветром, проникающим под куртку. Это действовало на нервы.

Медленно, бесшумно он вошел в квартиру - ухмыляясь тому, как он крадется. Так называемая рок-звезда, он должен был бы купаться в роскоши - по крайней мере, публика так полагает. Он подумал, как удивились бы обожающие его поклонники, знай они правду: в действительности в его собственности было не так уж много, и это место, которое он называл своим домом, было всего лишь мрачноватой, тесной квартирой, снимаемой в нереспектабельном Камдене.

Гедонистический образ жизни требует денег, а кроме того, - пока что у них был всего один альбом. Менеджмент что-то толковал насчет того, что через несколько лет авторские права могли бы принести кучу денег. Но на самом деле, деньги не так уж волновали Брайана. Он вырос, имея то, что большинство считает комфортабельным и привилегированным положением - в материальном смысле, по крайней мере, - но разве все деньги его семьи обеспечили ему счастливое детство?

Пока он мог держаться на выпивке, сигаретах и кое-каких более сильнодействующих штуках, к которым он привыкал на той неделе; пока он мог заплатить за квартиру - он был более чем счастлив. Только сегодня вечером он был совершенно несчастен. И когда он понял это, тошнота подкатила к горлу.

Он прошел в гостиную - ничего особенного - диван, телевизор, стол, заваленный старыми журналами и пивными жестянками. Переполненная пепельница, пара пустых пачек Мальборо на полу. Он задернул занавески перед безжалостными сумерками, включил свет, перед тем как пройти в спальню. Проникающий из гостиной свет выявил гардероб, доверху набитый коллекцией бесполезного тряпья - чтобы напоминать об оплаченных счетах. А на постели - спящая фигура. Ксави. Он стоит, наблюдая за его спокойным дыханием - вдох-выдох…

Ксавье был фэном. Брайан обычно не позволял поклонникам влезать в его жизнь, но Ксавье был особым случаем. Они встретились после гига в Южном Лондоне. Ксавье подошел к нему с улыбкой во все зубы, почти ненормальной, и все же глаза выдавали его - наполненные тоской и болью. Он ничего не сказал, только сунул записку в руку Брайана, - перед тем как обхватить его тонкую талию и одарить влажным поцелуем со вкусом черной смородины. Развернулся и ушел. Брайан, слишком нетрезвый и обкуренный, чтобы раздумывать надо всем этим, дотащился той ночью до дома - как обычно. Все было как обычно - до следующего вечера, когда он обнаружил записку, изменившую его жизнь навсегда.

…Она была написана витиеватым почерком - таким необычным. Поток слов говорил об одиночестве, обидах, мрачных и мерзких воспоминаниях, непреодолимой и убивающей тоске. Потом все сбивалось к восхвалению… Восхвалению Брайана - его миниатюрного и тонкого тела, шелковистых волос, чарующих зеленых глаз… Он говорил о его чувственности, струящейся из каждой поры, каждого вздоха… А потом - о текстах Брайана, о том, что они для него значили, как помогли ему, как определили его… Он говорил о взрослении, которое было знакомо Брайану - в безликом, безымянном индустриальном городе где-то на континенте. О смешанном происхождении и семейных ссорах. О ревности к старшему брату, о разочаровании в нем родственников, об отторжении… О наркоте, сексе, оскорблениях, травле…

И в самом конце - номер телефона: так старательно написанный, чтобы Брайан не ошибся ни в одной цифре, правильно бы его набрал… И как только он дочитал - он потянулся к телефону.

Это случилось три месяца назад. После первого проведенного вместе вечера Ксавье более-менее обосновался в квартире Брайана - поскольку сам он жил в жутком месте. Он был удивительным человеком, полным страсти и обожания. Он боготворил Брайана, называл его своим принцем и утверждал, что Брайан его спас от глубин отчаяния. Он готовил ему еду, убирал, таскал его одежду в прачечную на Хай-стрит. Он любил Брайана всем своим сердцем.

Это и было проблемой. Брайан ничего подобного не чувствовал. Ну да, он уделял ему время, он так о нем беспокоился… Впервые у него были такие отношения с парнем, когда он чувствовал, что они каждую ночь занимаются любовью, а не просто перепихиваются. И любовь эта была приятна. Она была насыщенной, и ее было так много. С чего бы ему не быть счастливым?

Ксави распахнул свои карие глаза.

- Мой Принц, мой милый Принц наконец-то дома… - мягкий французский акцент придавал напевность его голосу.

- Принц наконец-то дома, - заверил Брайан со своим собственным американским акцентом, падая на постель и обнимая его.

- Почему так поздно, любовь моя?

- Много чего надо было сделать. Кое-что разобрать. Мы закончили записывать гораздо больше, чем ожидалось… как будто все теперь сходится вместе…

Брайан с группой были заняты записью материала для своего второго альбома. Сначала они были даже озадачены успехом своей первой пластинки - это был настоящий сюрприз. Они не знали толком, как продолжать. Да и состав группы изменился. Новый ударник. Стив. Это была проблема.

Он был дружен со Стивом Хьюиттом какое-то время. Тот помогал им время от времени, даже участвовал в первых демо-записях. Как ударник он был чертовски крут. К несчастью, другие тоже это знали, поэтому он уже был занят и не мог присоединиться к группе с самого начала. Потом их барабанщик, Роберт, уволился - образовалось свободное место. Роберт был приятелем третьего участника, Стефана, но в любом случае - никогда не подходил им. Он всегда безумно ревновал к отношениям между Брайаном и Стефаном. Фактически, он прямо ополчился против Брайана.

Но тогда на Брайана легко было сердиться. Он не хотел быть трудным. Ростом едва в пять футов шесть дюймов, с миниатюрным хрупким телом и до невозможности миловидным личиком, он вырос терьером, готовым цапнуть за пятку любого, кто его задевал. К несчастью, он не был достаточно физически сильным для того, чтобы дать отпор своим обидчикам. С другой стороны, его острый язык резал жестокими словами. И он мог оскорбить, и делал это часто, не заботясь о том, что и кому он говорит. И в трезвом рассудке это было достаточно трудно контролировать, а Брайан проводил большую часть времени под градусом, да еще витая в кое-каких запрещенных облаках.

Временами Стефан находил выходки Брайана невозможными. Но он бы утопил его своими неподражаемо-жеманными воплями "ни-фига-подобного!!!" А Стив как будто не обращал на это внимания. Он просто закатывал глаза и понимающе улыбался Брайановским истерикам. Поначалу это бесило Брайана - потому что все его разглагольствования и бредовые затеи совершенно не трогали Стива.

Стив.

- Я только что вспомнил кое-что, дорогуша, - Брайан посмотрел в сторону и высвободился из объятий Ксави. - Я забыл свой блокнот у Стива.

- И?

Такой умоляющий взгляд.

- И я должен его забрать...

- Зачем? - уже отчаянно, с оттенком паники.

- Потому что мне может понадобиться добавить кое-что... я же говорил, на нас сегодня нашло офигительное вдохновение, парень... Я же не могу упускать приступ гениальности, а?

Снисходительное хихиканье Брайана и приподнятая бровь не убедили Ксавье.

- Ты о чем-то хочешь сказать мне, Брайан?

Эти щенячьи глаза. Брайан должен был бы почувствовать жалость, сочувствие к нему. Вместо этого он рассердился. Он не знал, что сказать. Он ненавидел это ощущение.

- Нет.

- Ты уверен? - Ксавье погладил его руку.

- Да прекрати приставать ко мне, черт бы тебя побрал! Это же идиотизм! Разве тебя волнует моя работа? Ты хочешь, чтобы я бросил свои дурацкие тексты и вместо этого бы гладил тебя, как какого-то гребаного щенка? Потому что все, что ты должен знать - ты моя собачонка. Ты живешь здесь по моей прихоти... какой ты убогий...

Он мог видеть, как задыхается Ксави, цепляясь за спинку кровати, за тумбочку, за все, на что он слепо натыкался. Пальцы дрожали, когда он дотянулся до ящика, вытащил серебристую упаковку.

- О да, вот это правильно, Ксави. Доставай гребаный кокс, когда не можешь реально смотреть на вещи. Знаешь, пока я тебя не встретил, я думал - это я нарк. Да по сравнению с тобою я - гребаный паинька. Ты просто анекдот какой-то, дурацкий анекдот. Я ухожу. Не жди.

Он шваркнул дверью и вышел в ночь, злобно щелкая зажигалкой.

- Твою мать! - сплюнул он. Но это не помогло.

Примерно через 15 минут Брайан стоял, вздрагивая, на пороге квартиры Стива. Он позвонил. Один взгляд на его кислый вид, и Стив проводит его в тепло квартиры, решительно толкает в кресло. Сам Стив усаживается на подлокотник, смотрит внимательно на Брайана и вздыхает.

- Какого хрена ты опять натворил? - Стив сжимает его голову. - Боже, Брай, какой ты ублюдок, ты это знаешь?

- Ага, я знаю.

- Так какого черта ты играешь с ним? Я Ксави имею в виду - он так мил с тобой... он для тебя сделает ВСЕ!

- А, так ведь в этом вся беда? Он такой... я не знаю... так тормозит...

Стив покачал головой:

- Как ты можешь говорить такое? Знаешь, с тех пор как я тебя знаю, ты задвинут только на том, как хреново люди к тебе относятся. Как ты можешь желать какой-то определенности? Ты имеешь людей направо, налево и даже по центру, и я говорю это в буквальном смысле.

Брайан поднял свои подведенные глаза и показал Стиву средний палец.

- И вот этот поразительный человек входит в твою жизнь, он любит тебя, любит ВСЕ в тебе, даже то, что ты выдрючиваешься - как маленькая избалованная дамочка, и треплешься так, как будто строчишь из автомата... и ты еще жалуешься?

Стив соскользнул с подлокотника кресла и прошел на кухню.

- Я просто не понимаю тебя, Брай, не понимаю.

Взгляд Брайана приклеивается к спине Стива, следит за каждым его движением, - Боже, даже когда он заваривает кофе, он выглядит так сексуально. Стив размешивает сахар, звякающий звук пронзает тишину.

- Это ты, Стив.

Звяканье смолкает. Стив так долго не поворачивается к нему, что это кажется вечностью. Он запускает пальцы в волосы, потом упирается руками в стойку. Он отдергивается, когда Брайан поднимается из кресла и оказывается прямо за его спиной. Он чувствует, как руки Брайана обвивают его.

- Это всегда был ты.

Стив поворачивается лицом к нему, мягко высвобождаясь от объятий.

- Разве ты не понимаешь?

Брайан улыбается - знакомой, нагловатой ухмылкой.

Стив понимает это отлично. Брайан снова обнимает его, прижимаясь к нему всем телом.

- Не надо этого делать, Брай.

Он отталкивает Брайана - так осторожно, как только может, и идет обратно в гостиную, мельком перехватывая разочарование на его лице.

- Почему нет?

- С чего мне начать, Брайан? С чего мне начать?

- Начни с объяснения, Хьюитт, какого хрена ты от меня уходишь?

От изумления Стив открывает рот.

- Ты водишь меня на поводке уже несколько месяцев. Вся эта "натуральная" бредятина, и игра в счастливую семейку. Не, ты меня не обдуришь, знай это.

- Брайан, да ты просто озабоченный больной, ты это знаешь? Тебе нужна помощь.

Брайан пересек комнату и уселся рядом со Стивом.

- Помощь?

- Да. У тебя мания. Ты такой вздрюченный. Ты поджариваешь свои мозги. Я натурал, Брай. Но даже если бы я не был им, в любом случае - ты не мой тип.

- Серьезно? Почему не твой? Что мне нужно иметь, чтобы быть твоим типом?

Он дразняще провел рукой по щеке Стива, скользнул ниже и ниже по его телу.

- А, Стив?

- Ну, для начала - тебе нужно сердце.

Непроизвольным движением Брайан отстранился. Как будто за воротник ему налили ледяной воды.

- У меня есть сердце.

- Нет, Брайан. Нет.

Стив пристально посмотрел на него. Ему действительно было жаль Брайана. Он знал, что это была не только его вина: такое поведение было результатом нехватки любви и внимания, когда он был ребенком. И все же - это не оправдание. Он прошел в другую комнату и через несколько секунд вернулся, держа его блокнот.

- Вот. Твой блокнот. Иди домой. Иди домой к тому, кто тебя любит. Иди и напиши ему песню. Найди в себе слова и напиши самую красивую песню, которую ты только можешь представить. Он заслужил это. Он просто святой. Он терпит от тебя больше всякого дерьма, чем любой другой человек, и делает это с улыбкой.

Брайан кивнул.

- Но он делает это и с иголкой тоже, Брайан. Ты трахаешь его мозги так же, как его тело. Иди домой.

Брайан взял блокнот из протянутой руки Стива и вышел, не говоря ни слова. Он потерялся в запутанном мареве стыда и смущения: стыда от того, что он делал с Ксавье, и смущения от того, в каком виде он себя выставил перед Стивом.

Свет все еще горел. Он повторял все то, что говорил по дороге домой:

- Ксави, детка, мне так жаль. Я так плохо к тебе относился. Мне так стыдно. Мы рискованно жили, Ксави, вся эта дрянь, которую мы принимали - это неправильно. Нам надо успокоиться. Ты хочешь успокоиться? Я хочу. Я люблю тебя. Я хочу остаться с тобой. Мне так жаль...

Мысли пропали.

Ксави лежал неподвижно на постели.

Рядом валялась серебристая обертка, - и пустой пузырек из-под снотворного.

В руке он сжимал записку.

Брайан сморгнул поднимающиеся слезы и слепо уставился в стену. Когда взгляд снова сфокусировался, он увидел слова, написанные на стене. Большие буквы, витиеватый почерк - такой необычный.

"Мой милый Принц. Ты у меня один".

Брайан вытер слезы с лица. Он приподнял Ксавье так, чтобы его голова и плечи безжизненно опустились к нему на колени. Открыл блокнот, потянулся за ручкой к тумбочке и начал записывать самую красивую песню о любви, которую только мог представить.

Ксавье ее заслужил.

КОНЕЦ