Нашла старенький журнал... Нравится мне такое вот описание счастья:)

Счастье – это когда я слизываю мед с острия ножа, и нож язык не режет. Вместо крови десны обволакивает янтарь.
Счастье – это когда мы встречаемся и пьем вместе бирюзовый чай, пытаясь следовать традициям чайной церемонии, что веселит нас обоих настолько, что я, смеясь, едва не опрокидываю ширму, за которой рокочут голоса чужих.
«Щастье» – невкусное слово. То, что расцветает во мне, пахнет земляникой без примесей щавеля, щей и пунцовых от аллергии щек.
Счастье – это когда ненамоленная церковь спасает девочку, ушедшую в кому после автомобильной катастрофы. «Если ты умрешь…» – шепчу я. (Губы не хотят шевелиться. Я заставляю их.) «Если Настя умрет… – запинаюсь, боюсь, ртуть наполняет веки. – Если Настя умрет… тогда… тогда я вообще ничего не понимаю!» Заскорузлая фраза угловатого, до смерти испуганного подростка. Этот подросток я. Настя дышит. Это счастье.
Счастье – это запах картины «Волна» Густава Курбе в Пушкинском музее, которую я рассматривала на расстоянии трех дюймов, исследуя мазок за мазком бесконечное количество минут к явному недоумению сонного музейного служителя.
Счастье – это нос моего сенбернара. Огромный, теплый и мокрый, в черных веснушках на розовом подшерстке.
Счастье – это шило в мешке. Я знаю многих полнокровных, что боятся расстегнуть рубаху даже на верхнюю пуговицу. Причины? Отнюдь не мороз. Патологическое стремление укрыться. Но внутреннюю радость чуешь мгновенно. Она пробивает кокон страха, как ледяной торос – борт корабля.
Китайцы научили меня: когда уныние достигает такой меры, что роешь землю висками, прополощи рот ледяной водой – и дурные мысли уйдут.
Я прополоскала ртом Белое море. Мысли обнялись со льдом, и теперь во мне живет северная нежность, северное детство, северное терпение. А стыд устремляется к югу, где желтком теплится солнце.
Мое счастье непрерывно и безраздельно. Осмелюсь произнести – без предела. Не миг. Константа. Капсула жизни. Солнце Мертвых Шмелева. Я не боюсь спугнуть его, признаваясь вслух. Я не боюсь исчерпать его. За тридцать три прожитых года не было ни минуты, когда оно отпускало бы меня. Как бы тяжело ни было…