Сегодня я подумала, что по существу получаемых в итоге эмоций, мечта и реальность вполне взаимозаменяемы. А поклонники пословицы «дурак и думкою богатеет» лишь циничные снобы. И мне с ними не по пути.
Таким образом – я разрешила себе мечтать. Это примерно тоже, что собственными руками снять запрет на мастурбацию, наложенный твоим Суперэго в раннем детстве. Редкое чувство освобождения.
Итак, я погрузилась в духовное наслаждение, в образы, рисуемые полностью с моего произволения и нет никаких досадных мелочей, отравляющих совершенное наслаждение мечтой как эрзац-реальностью. В реальности фактической что-то обязательно сыграло бы роль ложки дегтя и отравило бы весь вкус. А до буддистского безразличия к мелочам мне далеко.
Есть главное и единственное, по большому счету, измерение, в котором мы получаем наслаждение – психическое. Остальные детали можно отринуть, ничтоже сумняшеся…


Ненавижу Москву. (В скобках замечу, что, не мешайся моя ненависть с отравой хронической, до полного оргазма сердца любви, эта ненависть была бы по-провинциальному убога и неприлична и я не стала бы о ней упоминать).

Москва воспитала нас. Она как главная артерия гонит в бешеном ритме кровь по всем сосудам страны.
Кровь души, - образы культуры и те.де. и те.пе.; денежную; ну и обычную, человеческую… Киллер из Москвы – это круто и серьезно, говорят, их приглашают в командировки. Пиарщики из Москвы – почти гарантия того, что очередное местечковое чмо займёт нужное ему кресло в тьму-тараканской администрации Н.-ского округа.

Москва породила наши души. В Москве делаются-цензурируются-печатаются школьные учебники. В Москве проходят съемки всех главных передач, которые потом гипнотически озаряют телевизионным светом открывших рот зрителей из Урюпинска.

Ненавижу Москву - за духовный безграничный тоталитаризм. Потому что она заманивает и как шило в жопе, не дает спокойно спать честным гражданам из провинции, не желающим сгодиться там, где родились.
Ибо не там человек, где тело его, а где дух его. А дух лепила Москва.

Вот и прутся туда косяки и орды творческих личностей, виляющих хвостом перед знаменитостями или гордо ночующие на вокзалах. Обратно, как правило, возвращаются единицы. Не сразу, но устраиваются кое-как. Находятся эти метафорические краешки земли для новых деревец. А в родном бескрайнем поле расти скучно.

И вот теперь можно и о мечте. Я мечтала о том как буду жить в Москве и гордо задирать нос перед москвичами. Вот такая дивная, идиотская мечта, которая меня духовно возбуждает…
Я живу в Москве, пользую её как богатого, влюбленного, но нелюбимого мужа, сижу половинками попы на гребне всякой волны, но считаю Москву чем-то испортившимся, погнавшимся за деньгами, и вообще не городом в полном смысле слова, а неким общественным трудовым договором коллектива цепких материалистов, прожжённых дельцов…
Это просто невообразимый кайф. Ещё я считаю себя жертвой обстоятельств, пригнавших меня в Москву и вынужденной отбывать здесь ссылку. По сути являясь убежденным певцом российских березок, истинной россиянкой насквозь видящей мещанскую суть московских жителей, выставляющих на продажу все, в том числе и бесценные таланты, которые должны быть общественным достоянием, а не продаваться за у.е.
Я посещаю всякие околосветские мероприятия и, приняв на грудь пару бокалов коньяка, пророческим оком вижу явные признаки Содома и Гоморры, вопиющие о скором Апокалипсисе и о наступлении последних времён.
Я иду по Красной Пресне и меня сбивает правительственный кортеж (кстати, так почти и было, в реальности, только я отбежала), после чего меня показывают по всем телеканалам, лежащую в Бурденко, а то и в Кремлевской. Я пользуюсь моментом и передаю привет родственникам и строго наказываю младшим пасти коров и не приезжать в Москву, потому что конец уж близок и случившееся со мной – это последний знак. Правительство подмяло народ под себя и идет (катится) по трупам народа. Но возмездие близко, всех не перебьешь, Русь стряхнёт с себя… - и в этот момент прямой эфир обрывается, а меня начинают бить микрофонами и ногами, но я держу удар.

Ну и далее, в том же духе…

Всё, я кончила.