В прошлые выходные мы с моим университетским друзьями ездили на дачу к моей однокурснице – Любе. Поездка имела целью накуриться и, по возможности, напиться. Короче, совершенно ординарное путешествие. Для меня оно получилось не совсем ординарным. С нами поехал Любкин приятель, парень, учащийся на нашем курсе, на pr-е, Тимофей. Я давно его знаю по имени, но наше знакомство дальше стандартных «привет» и «как дела?» не заходило. Есть в моей жизни такие люди, с которыми я не имею не малейшего желания сближаться. Они мне не противны, просто неинтересны. Тима наполовину принадлежал к таким людям. Наполовину, потому что по Университету ходил слух (распущенный самим Тимой), что он несколько месяцев назад снял проститутку и таким образом потерял свою девственность. Меня это очень удивляло. Тима походил на домашнего, немного застенчивого мальчика, а тут – проститутка. Для меня вообще дика мысль о том, что первый в жизни секс можно иметь с проституткой. Он не урод, вполне мог бы найти себе девушку «такого же типа». Ну не суть. Поехали мы на дачу. Сидим в поезде, Тима рядом со мной. Разговариваем, смеемся над чем-то несущественным. И вдруг ни с того ни с сего он мне говорит: «Расскажи мне о себе». Ненавижу эту просьбу. Ненавижу две просьбы: «расскажи мне о себе» и «расскажи мне что-нибудь». У меня был «поклонник», из жизни которого я сейчас старательно себя вычеркиваю, который имел привычку звонить мне и говорить: «расскажи мне что-нибудь». Мне всегда это ставило в тупик. Блин, ну ты же сам мне позвонил, ты «что-нибудь» и рассказывай. Я тебе не звоню, значит, нечего мне тебе рассказать, или просто не хочу я тебе что-то рассказывать. Хотела бы, позвонила бы сама.  Расскажи мне о себе. Что я должна тебе рассказать? Дать тебе почитать мой дневник, да и это все не делает цельной картины обо мне. Я настолько быстро меняющаяся, что рассказать обо мне невозможно. Рассказать тебе, что я раньше плакала от умиления над рекламой Макдональдса и над фразой «мы делаем гамбургеры, и мы делаем их хорошо»? Это создаст представление обо мне? Со мной можно общаться и в процессе этого общения составить мнение обо мне. Господи, да спроси, какой мой любимый фильм, какую музыку я слушаю… Даже вопрос: что ты любишь? – более конкретен, чем просьба рассказать о себе. Дальше Тима стал вести себя еще более странно, на мой взгляд. Несколько штрихов к образу этого странного мальчика. Тима сиди на кресле: «Люба, сядь ко мне на коленки!» - «Тим, отстань!» - «Даш, ну сядь ко мне на коленки!» Я?! Да мы с тобой только «приветами» и «пока» обменивались, а ты хочешь, чтобы я уселась к тебе на коленки?! Ты мне не друг, не приятель, ты даже не понравившийся мне парень. «Тим, а что, это так обязательно, чтобы кто-то сел к тебе на коленки?» Лицо ребенка, которому не дали «чупа-чупс» «Ну я хочу, чтобы кто-то посидел у меня на коленках». Ладно, думаю, у всех есть свои странности. Живем дальше. Сделали бульбулятор, курим. Тима не курит. Ладно, без претензий. Никогда не лезу со своими соображениями в чужой монастырь. А потом начинается: «А что вы чувствуете? А какой эффект это дает? А почему вы кашляете? А поему у тебя глаза слезятся, от этого что, плакать хочется?». И наблюдает за эффектом, производимым на нас травой. Я говорю: «Блин, Тим, попробуй сам, и сам все узнаешь». Делает такую рожу, как будто я только что ему предложила откушать свеженький экскрементов. И опять смотрит. Такое впечатление, что над тобой ставят научные опыты. Загнали в организм неизвестный препарат, и смотрят, как это на твою психику влияет. Ладно, живем дальше. Всем хорошо, все накурись. Все ржут над какой-то тупостью. Тиме скучно, потому что ржать над таким забавным человеческим изобретением, как вилка, ему, в отличие от нас, неинтересно. И тут он подходит ко мне и обнимает меня сзади, а потом начинает, типа по приколу, душить. Я и так недостаточно адекватно воспринимала реальность в тот момент, а тут еще это. Я в шоке. Так и тянет сказать: ты вообще мне кто, чтобы со мной таким образом обращаться? Ладно, живем дальше. На улице начинает моросить дождик. Тима выходит во двор, возвращается с одухотворенным лицом и пафосно заявляет: «на улице такая романтическая атмосфера!». Я охреневаю и думаю, что из него получился бы отличный гей. Мой расслабленный мозг почти позволяет мне поделиться с Тимой своими идеями на сей счет. Спустя какое-то время я понимаю, что, по-видимому, Тима чудовищно избалован и инфантилен. Делюсь с Жекой своими соображениями. Она отвечает, что Тима просто играет. Я в тупике. Я не понимаю, зачем нужны такие игры, которые делают из тебя капризного, истеричного мальчика не от мира сего. И этот образ, не знаю, созданный специально или неспециально, отталкивает меня. Теперь я не хочу даже положенных «привет» и «как дела». Это не та непонятность, тайну которой хочется разгадать. При виде этой непонятности, ты начинаешь радоваться, что ты людям более понятен.