ГЛАВА 3.

Огромные чёрные печи широко раскрывали кирпично-красные пасти, словно стремясь проглотить маленькие тёмные фигурки, снующие перед ними. На фоне этих пылающих разверстых пещер человеческие тела казались угловатыми, как вырезанные из чёрной бумаги силуэты в театре теней. Достаточно одного порыва сквозняка, чтобы подхватить их и увлечь в огненное чрево. Может быть, такая же судьба ожидает и изящную бумажную балерину, которая легко, как мотылёк, скользит мимо, то появляясь из темноты, то вновь в ней исчезая? И найдется ли храбрый герой (пусть даже и одноногий), готовый броситься за ней и спасти её? Или хотя бы сгореть с ней за компанию?
Камилла миновала гигантские котельные Гранд Опера и продолжила спуск к пятому, нижнему уровню грандиозного театрального сооружения. Она была настроена крайне решительно. Да и что ей оставалось делать? Если и были у неё сомнения относительно уместности подобной эскапады, порожденные реакцией мсье Аслана, то он же эти сомнения и развеял. Невольно, конечно. Но так уж получилось… После того, как она чуть нос к носу не столкнулась с Призраком Оперы и, тем более, услышала его голос, выбора у неё не было. И в конце-то концов, не мог же быть таким уж опасным знакомый хорошего знакомого! Но если бы мсье Аслан чинно представил ей этого самого Эрика, вряд ли Камилле было бы интересно заводить с ним знакомство… Представьте, вы спрашиваете с замиранием сердца: «Вы знаете что-нибудь об ужасном и загадочном Призраке?!..» А вам отвечают: «Да, конечно, завтра он у меня обедает, приходите, я и вас познакомлю». Вы бы пошли? Камилла бы нет!
Невысокая хрупкая фигурка Камиллы уверенно пробиралась в темноте, иногда ощупью, спускаясь по гигантской спирали обводной галереи вниз и вниз. Она не захватила с собой фонарь, чтобы не привлекать к себе внимания. Предусмотрительная барышня и оделась соответствующим образом: не пускаться же в опасное предприятие в юбке с оборками и на каблуках. Наиболее отвечающим требованиям ей показался костюм неаполитанского нищего, который она надевала в балете Анатоля «Сицилиец или Амур-художник». Роли травести прекрасно удавались юной балерине на сцене - почему бы ей не сыграть их и в жизни?
Как всегда была проблема с волосами – трудно спрятать такую массу рыжеватых кудряшек под шляпу, - но, покапризничав немного, волосы покорились. Бархатный берет с перьями (неплохо живется неаполитанским нищим, а?) Камилла прикрепила к волосам при помощи, по крайней мере, дюжины шпилек. Повернувшись несколько раз перед зеркалом, Камилла осталась довольна: вид несколько чересчур живописный, но ей ведь не по улицам ходить, а в темноте подвала пробираться.
И всё равно: хорошо, что неаполитанские балетные нищие одеваются не так, как парижские настоящие. Даже в темноте Камилла не хотела бы выглядеть этаким чумазым Гаврошем!
В воздухе всё явственнее ощущалась сырость, и м-ль Камилла-Шарль Дюпен поняла, что спуск заканчивается. Ещё немного, и она вышла на берег подземного озера. Темнота отступила, Камиллу окружило голубоватое свечение, природу которого она пока не уяснила. Холодно-свинцовые воды озера терялись вдали, пропадая в полной темноте, но голубоватый рассеянный свет выхватывал из темноты дощатый настил причала и маленькую лодку, привязанную к железному кольцу, ввинченному в сваю.
Камилла-Великий Детектив быстро изучила окружающую обстановку. Всё было так же, как и в прошлые разы, когда она исследовала подземелье. Единственно только – фонаря на этот раз в лодке не было, а Камилла рассчитывала зажечь его, сев в лодку. Ну да ничего, голубоватого света вполне достаточно. Правда, он ослабевает, чем дальше, тем больше, и противоположный берег полностью скрыт во тьме, во тьме растворяются и колонны, вырастающие из воды, как затопленный каменный лес, и подпирающие массивные, лишь угадывающиеся в темноте своды. «Но там наверняка есть другие источники света», - обнадёжила себя Камилла. Действительно, не могут же такие пустяки остановить её!
Девушка легко прыгнула в лодку, взяла шест, лежащий на дне… И в последний момент слегка заколебалась. Как она ни храбрилась, ей было чуточку страшновато. Против воли перед её глазами стояло лицо мсье Аслана, выражение, с которым он заклинал её не приближаться к озеру…
Камилла тряхнула головой, отгоняя тревожные мысли, и, потянув за шелковый шнурок, вытащила свой талисман, быстро прижала его к губам и опять спрятала на груди. Опять подняла шест и решительно взмахнула им, отталкиваясь от берега. Был один неопровержимый довод, вселявший в девушку уверенность: ведь это именно она, Камилла Фонтейн, являлась главным действующим лицом увлекательной пьесы, а с главными героями не может случиться ничего чересчур плохого! По крайней мере – непоправимого…
С шестом юная балерина управлялась не так уверенно, как ей бы хотелось, хрупкая посудина всё время норовила повернуть назад, но, несколько раз крутанувшись вокруг своей оси, она подчинилась усилиям Камиллы и постепенно стала продвигаться к противоположному берегу, скользя между колонн. Вокруг царила тишина, нарушаемая только плеском шеста, погружающегося в воду, и Камилле пришло в голову, что она сейчас напоминает венецианского гондольера, и не запеть ли ей «O sole mio…» как вдруг…
Камилла чуть не выронила из рук шест.
Окружавшую её тишину нарушил какой-то звук, более всего похожий на громкий вздох, сочетающий в себе одновременно и музыку и лёгкое дыхание. Камилла прислушивалась, затаив дыхание. Звук повторился, усиливаясь, прокатился над водой и замер в отдалении. Потом опять: звук (или голос?) поднимался прямо из воды, словно на дне озера скрывалось таинственное существо, медленно всплывающее к поверхности озера, чтобы взглянуть, кто нарушил его покой…
Страх Камиллы исчез, уступив место чувству успокоенности и гармонии с окружающим её миром, так прекрасны были эти звуки, льющиеся из неведомого источника неземной красоты.
Шест выпал из её ослабевших рук и поплыл по воде, остававшейся зеркально гладкой и чёрной, как чернила. Лодка, продолжавшая плыть по инерции, достигла уже центра озера, а Камилла, как опустилась на дно лодки в немом оцепенении, так и сидела, завороженно глядя перед собой. Внезапно сильный толчок сотряс лодку, и она закачалась, угрожающе накренившись и черпая бортом воду.
Камилла вцепилась руками в борта лодки, инстинктивно отклоняясь в противоположную крену сторону. Оцепенение её прошло, теперь она по-настоящему испугалась. Лодка продолжала крениться, словно руки неведомого водяного чудища тянули её на дно, вода хлынула через край, и лодка перевернулась.
Камилла, не успев даже вскрикнуть, погрузилась в воду, но сразу вынырнула на поверхность и уцепилась за киль перевернутой лодки. Она хорошо плавала, но вода в подземном озере была ледяной, и не так-то легко плавать в костюме неаполитанского нищего… Так что она ясно понимала, что единственное её спасение в лодке. Держась за неё и работая ногами, она имеет шанс добраться до берега. «Хорошо ещё, что я не выбрала костюм Амура, - пронеслась у неё в голове шальная мысль, - была бы точь-в-точь мокрая курица с этими крылышками…»
Что-то сжало её лодыжки, словно тисками, и повлекло её вниз, в глубину, неумолимо и безжалостно. Камилла отчаянно закричала и судорожно вцепилась в киль лодки. Пальцы её скользили по мокрому дереву, ломая ногти, она барахталась и отбивалась изо всех сил, пронзительно крича и булькая… Её продолжало тянуть на дно. Руки сорвались со скользкого днища, и голова Камиллы ушла под воду. Девушка сделала отчаянный рывок, вынырнула, отплевываясь, беспорядочно молотя руками по воде, в пене и брызгах. В сознании её метались ужасные догадки, что, возможно, действие пьесы будет продолжать идти и без её участия…
Ей было нестерпимо обидно, и поверить в это было невозможно…
- Мама, мамочка-а-а!!! - собрав последние силы, прокричала Камилла, погружаясь в воду с головой.
Её затягивало во тьму, в ушах звенело, от недостатка воздуха сердце готово было лопнуть, в голове мутилось. Камилла не выдержала, крепко стиснутые губы раскрылись для вдоха, и чёрная вода хлынула ей в рот, затопляя лёгкие…