Совру, если скажу, что забыл. И совру, если скажу, что плакал. 18 сентября - тот самый день, когда я уезжал из Москвы. Утро было наполнено запахами лимона, табака, кофе и средств от гриппа. Мимолетом, да, мимолетом, при взгляде на календарь мелькнула цифра 4.
Четыре года.
Четыре года было бы.
Четыре года было бы нашим отношениям.
Помнишь, осень, парк, зонтик - целый и надежный, в отличие от зонтика Маги - скользящий дождь, первые слова, первый соленый поцелуй. А там дальше грезилось великое будущее. Да, наверно, ты любила меня. Точнее, начала любить. Но, увы, слишком поздно. Вначале ты позволяла себя любить, тебе, наверно, доставляло удовольствие быть любимой, а как же: мальчик-интеллектуал, стихи, подарки, беседы заполночь, общность вкусов, рука в руке, из какого-то постмодернистского удовольствия ты называла меня Малышом, ты, миниатюрная - меня огромного... свой человек в рамках внутреннего круга допуска. Но. Но я любил. А ты нет. Потом я просто устал. Женщины в любом случае собственницы, в дружбе ли, в любви ли. Последние полгода как во сне - на острие иглы. Да, на острие... по лезвию можно пойти назад или вперед, на острие деваться некуда. И вот тогда, кажется, ты меня полюбила. Поздно полюбила.
И строчки, строчки...

Полночный вокзал. Все позади.
Слезы в глазах, томно молчанье...
Розы букет как символ любви
Небрежно упал, неся расставанье.

Не совпали. Светлое и великое было, но... было. Правда, я все помню, все хорошее и стараюсь забыть все плохое.
18 сентября, поезд Москва-Чита. Солнце бьет прямо в окно. Я поднимаю стакан с чаем за тебя, за меня, за нас, за эту красивую, светлую, но жестокую сказку, что продлилась почти 4 года.
"Ночные снайперы" поют так же, как и тогда...
Весна сменяет лето - жестокое лето, затем приходит осень... где-то еще стоят рамки для фотографий, в которых нет твоего лица, ты забрала его, в фотоальбоме еще можно найти тебя... много тебя, ибо он почти пустой...
И зима. Первая зима без нас.
Будь счастлива.