II. «Ворота, откуда я вышел» (И. Кормильцев.)

Этот шедевр Кормильцева имеет еще более тонкую психологически-эротическую связь с традицией русской классики. Здесь реализована ситуация желания тотального возвращения:
Я видел мир, я вернулся назад…
Но решение проблемы «возвращения из жизни» лирический герой предлагает абсурдно-физиологически-эротическое:
Я пришел, открой мне ворота, откуда я вышел.
Я пришел войти в те ворота, откуда я вышел.
Я пришел целовать те ворота, откуда я вышел.
Приведем еще психологические и культурологические наблюдения-ассоциации. Ситуация в этом тексте перекликается с философско-сексуальным отношением героев русской классической литературы к женщине. «Герои-идеологи», которым надо «мысль разрешить», которых мучают вечные проблемы бытия и небытия, любви и смерти, судьбы и свободы, буквально приносят сильнейшие духовно-душевно-интеллектуальные мучения, пытаются найти свое спасение в женщине. Причем реализовываться это может в простых, очень человеческих проявлениях: желании прикоснуться, припасть к женщине, обхватив ее руками, уткнуться головой «в мягкое, женское», говоря словами В.В.Маяковского. Такие мизансцены можно встретить у Достоевского: Подпольный и Лиза («Записки из подполья»), Раскольников и Соня («Преступление и наказание»), Ипполит Терентьев и Лизавета Прокофьевна («Идиот»).
Женщина освобождает героя от страха, спасает, защищает его. Отсюда – и желание быть защищенным, быть «со всех сторон в женщине» - вот сокровенный смысл полового акта, где это желание может быть реализовано хотя бы частично: не обладать – а быть защищенным, как защищен ребенок внутри матери еще до рождения.

…А не банально-глумливое «Мама, роди меня обратно»…

Александр КАА Кузнецов
(~1996-1997 гг.)