- Я без тебя умру, - сказал он и спрятал лицо в ладонях.
Бывают такие лица – некрасивые, но приковывающие взгляд. Притягательные именно своей неправильностью. Вглядываешься раз за разом и пытаешься понять - в чем тут загадка? То, как он хмурится, трет пальцами синяк на скуле, как затягивается сигаретой, пряча ее в углу губ, - что?
Я без тебя умру. Хм. Многие хотели бы услышать эту фразу, переводя ее как «жить без тебя не могу». Но тут другое. Этот – может. И смысл его жизни именно в каждодневном умирании, и утро – всегда «еще один день», зачем он нам, детям ночи. Cпорить с приятелями, до хрипа, на дымной кухне, разливать вино, выяснять отношения, писать буквы – для всего этого придумана ночь. А я – утро. Плеск горячего кофе с корицей, разлитого по белым чашкам. Шкворчание блинчиков на сковородке. Перышко, которым я щекочу нос, "эй, соня", он кидает в меня подушкой, одеяло сползает, открывая загорелую спину, которую так приятно гладить.
- Ты такая сладкая, - говорил он мне и слизывал с кожи мед.
И воздух тоже был сладким, и немного горьким, от йода. Мы ловили вертлявых рыбок и отпускали их в залив, а вечером слушали джаз в приморском кабачке. Потом он играл на кнопках ноутбука, и я засыпала под их мягкий стук.
- Ты такая сладкая, - говорил он и растворялся в пространстве. Заесть - Леной, Женей или Пашей – всегда найдется кто-то, кто мечтает спасти погибающего гения. Он расскажет, как жестока жизнь и другие женщины, они будут слушать его небылицы и представлять, хорошо ли будут смотреться рядом на вечеринке.
Я лежала с закрытыми глазами, не могла заснуть от бормотания телевизоров снизу, сверху и через стену – что они рассказывают людям, эти ящики? Байки и прогнозы. Но я и так, без гороскопа, знала, что он появится – в тот день, когда я почти забуду звук его голоса и, возможно, научусь готовить не эспрессо, а латте, как любит кто-то другой. Например, четырнадцатого февраля – ведь этот день такой сладкий.
Он всегда возвращался - никто не спасает так, как я. О, я настоящий чемпион в этом виде спорта. Сколько раз это случалось – четыре, пять? Однажды я проснулась ночью от жажды, так он искал меня по квартире, завернутый в одеяло – потерял того, кто прогонит страшные сны. Не может без меня, как страдающий булимией без пончика. Знаете, как он ест виноград? Высасывает у виноградины мякоть и выплевывает шкурку на край тарелки. После каждого расставания я казалась себе похожей на эту шкурку. Полупустая батарейка.

- Я без тебя умру, - сказал он. В полутемном кафе его лицо выглядело уставшим. Ему явно требовался кофе с корицей и помолчать, обнявшись.
Умрешь. Когда-нибудь, не завтра, и точно без меня. Я теперь горькая шоколадка.