Филиппинские корни одарили её глаза легкой азиатской остротой в обрамлении пушистых ресниц. Безпросветно-черные, они всё время улыбались. Чуть прищуренные, когда она смеялась или улыбалась, они казались игриво-хитрыми. A black fox.
Красота - странное понятие. Ей не является то, что ей называют. Для меня, или для таких, как я, ей является ровно противоположное. Фарфоровыые, кукольные, восковые, стандартные. Стандарт красоты - самая большая глупость, которую можно было придумать. Красота уникальна, и в этой уникальности состоит её суть.
Миниатюрная грудь, на которую хочется положить ладонь, едва касаясь, наблюдая, как бархатистая кожа покрывается мурашками и в мягком свете виден этот бархат тончайшего покрова, как твердеет такой же миниатюрный темный сосок.
Если это красота - она не может стать порнографией. Все определения отличия порнографии от эротики нуждаются в добавлении этого пункта - pornography, it's anything, but beautiful.
Такая живая, без глянца. Она особенная, и в этом её красота в первую очередь. Когда она смеется, она делает это не просто "искренне". Её смех похож на ритуал обнажения запястья гейши. Похож на слишком смелый смех, чуть прикрытый веером.
Красота не может быть пластиково-бриллиантовой. Это порнография, даже если этот пластиково-бриллиантовый фальш ест мороженое.
Она похожа на немыслимо красивого мальчика. На глаза прядями падают короткие темные волосы, прикрывая хитрость глаз. У неё очень приятное произношение, мне очень нравилось слушать, как она говорит, кажется, я мог бы делать это часами. Больше всего я всегда не любил белое постельное белье. Оно всегда белое, наверное поэтому я не люблю его. Но она должна лежать на огромных скомканных белых простынях, тонкими смуглыми изгибами своего тела превращая и их в часть красоты.
Красота особенна, она не может не быть таковой.
