АНГЕЛ
…Я не знаю, где и когда это произойдет. В городе, тобою любимом или тобой ненавидимом. Том самом, чей асфальт плавиться сейчас под летним солнцем или заноситься снегом, том самом, что всматривается сейчас в высокое весеннее небо или швыряет под ноги прохожим палу. Разноцветную листву — не суть.
Там, в суете улиц, когда ты будешь привычно продираться сквозь толпу, спеша по совим делам….
На глухой узкой улочке, вечером, в отблесках желтого скрипучего фонаря….
В гулкой тишине коридора, залитого светом или кутающегося в сумрак — это тоже не важно.
Или даже у тебя дома, на кухне, когда ты станешь разливать по кружкам только что вскипевший чай…
А может, все будет совсем не так. Будет лес, или поле, или берег моря, с волнами и соленым ветром. Будешь ты, и земля под твоими ногами, и небо над твоей головой. Будут пушистые белые облака, качание еловых лап, и камешек попавший тебе в ботинок….ой.
Я не знаю каким ты увидишь меня. Юношей, чей лик светел, а одежды струятся,подобно воде в лесной реке. Или обычным парнем, в косухе, порваной и так и не зашитой после последней драки, с густой гривой спутаных темных волос, с бутылкой пива в левой руке…Тебе налить,а?
Я меняю одежды, тела, имена и лица, но ты узнаешь меня по одному — по глазам. Зрачок распахнеться, как распахивается дверь в неведомое, за грань, за рубеж, по ту сторону смысла — и ты не сможешь отвести взгляд.
Так входит гарпун, и наконечник соскакивает и проворачивается в сердце, чтобы застрять в нем намертво — это я смотрю на тебя.
Так падает меч, грозно и неотвратимо, сплошной сверкающей полосой — это мой Отец зовет тебя.
Так взрываются миры,глиняной фигуркой, упавшей на пол — это ты выбираешь с кем тебе быть.
Я сяду на корточки и устало прислонюсь спиной к стене, или стволу дерева, или теплому боку скалы — не важно. Я шел к тебе всю свою жизнь. Я стоял за твоим плечом. Я хранил тебя. Послушай, я принес тебе весть:
Здравствуй,брат.
Я зову тебя через ночь
Через страх, что ты оттолкнешь,
Через камень, скрывший огонь.
Здравствуй,брат.
Когда будешь идти в темноту,
Просто вспомни,что небо — одно,
Я молю о тебе Отца — пой!

Видишь, брат?
Двери дома открыты нам,
И остался всего лишь шаг,
Посреди белоснежных вершин — храм
Видишь,брат?
Над хрустальной водой — рассвет,
Нам остались — смерть и полет,
Тот, кто верен, однажды придет к небесам….

Я умею быть разным. Может быть, я принесу с собой страх. Может быть, тебе покажеться, что я убиваю тебя. Это не так. Во мне нет смерти. Мой меч для того, чтобы отделять: свет — от тьмы, правду — от лжи, живое — от мертвого. Вот, я ситаю сейчас твою душу, как читают раскрытую книгу. И нет в этом мире письмен, которые я не сумел бы разобрать….


ДУША КОРОЛЯ
Здравствуй! Я знаю, ты умеешь быть сильным и гордым. Там, где другие стонут и скулят, ты не произносишь ни слова жалобы и скорее позволишь себе умереть, чем сдаться…Ведь так? Ты знаешь, куда идешь и зачем, и твои люди идут вслед за тобою. Счастливы они, обретшие лорда!
Мало кто видит твои слезы, а улыбку…скажи, она часто забредает на твое лицо? О чем ты мечтаешь, ночью, когда никто не видит? О той, единственной, что смогла бы разделить с тобой твою ношу? Об учениках, ставших соратниками? О конце пути? О том, как привести небо на землю и построить вокруг себя царство справедливости?
Ты умеешь оставаться безжалостным, скажи, а умеешь ли ты оставаться при этом добрым? Ты знаешь свою цель, скажи, а знаешь ли ты правду, всю правду, что есть в этом мире?
Позволь, я расскажу тебе сказку. Однажды, давным-давно, жил один человек. Звали его Артур. Сдается мне, он хотел того же, что и ты. Он был умен, силен, горд и отважен. О, он сумел многого достичь! И его единственная сидела по правую руку от него, и цвели сады вокруг их дома. Много достойных людей пошли за ним, а он был первым — среди равных. Королевство его процветало, и, можешь мне поверить, в нем были самые справедливые законы из всех возможных. Только вот…
Однажды он понял:даже самый справедливый закон способен остановить — но не исправить. И подлец остается подлецом, а предатель — предателем, равно:наказаы они или нет. И ничто не защитило его от того, что его единственная полюбила другого, а соратники взялись выяснять, кто из них правее. Говорят, между ними была жестокая битва, в которой он сам получил смертельную рану. Может и так,хотя…Что может быть смертельней, чем видеть, как умирает твоя мечта?
Боюсь, он сам не заметил, как смешал добро и зло, а его подданые вскоре равно возненавидели и то, и другое. Боюсь, он забыл одно: сердце человеческое — свободно. Можно наказать зло, но нет власти, которая сделала бы зло — добрым. И на небо не приводят в кандалах,увы.
Он забыл, а ты, ты, что сидишь сейчас напротив меня и смотришь мне в глаза, ты помнишь об этом? Что ты знаешь о себе и о тех, кто идет за тобою? Что? В какое царство ты их ведешь?
Мой терем тонул в небывалых цветах
И стяг танцевал на ветрах,
Сплетались былины на книжных листах,
Да эхо жило в горах
Из белого камня сочились ключи
Молитва звенела, как стих,
Из дерева сделаны дыли мои мечи
У витязей смелых моих
Вдали зажигаются сотни огней
Под небом безмолвным и спящим,
Спокойствие — стражник у наших дверей.
Но что может сделать бумажный змей —
С настоящим?

Ударилось пламя о лики икон,
И страж закатил перезвон,
Меня раскаленный кровавый дракон
Из терема выгнал вон,
Вставали во тьме надо мной миражи,
Стал саваном пестрый наряд,
И сыпали звезды стальные ножи
В багряный по осени сад.
Но кто-то оставил следны на снегу,
И я за надеждой бегу
Тропа возвратит меня прямо к врагу,
И я победить смогу.

Уснул на закате тот алый дракон,
Иль пристально смотрит звездой,
Иль молнией режет пустой небосклон,
В морях ли гуляет волной.
Вдали зажигаются свечи, как встарь
Под небом, угрозу таящим,
Страной моей правит коварная тварь,
Но что сотворит самозваный царь —
С настоящим?

ДУША МУДРЕЦА
Здравствуй. Я вглядываюсь в тебя, как вглядываются в собственное отражение, узнавая и не узнавая.
Ты приходишь для того, чтобы судить — так же, как я.
Ты читаешь в сердцах людей — так же, как я.
Ты приносишь с собой свет иного мира — так же, как я.
Твоя улыбка бывает насмешливой, иногда — грустной, но никогда — беспечной.
Вот ты стоишь предо мной, с душой чистой и доброй, как хлеб, и сердце бьется одним лишь словом — «Люблю».
Благословен ты, идущий земными дорогами: конца твоему пути — не будет.
Благословен ты, любяший и любимый — твой ученик никогда тебя не предаст.
Благословен ты, твой костер уже горит, и рыба жариться, и скоро придут к тебе те, кого ты ждешь.
Благословен ты…но — нет! — струна натянулась и рветься!
Ты смотришь на меня в упор, и в глазах твоих плещеться горечь, и губы шепчут: «Ненавижу. Я ненавижу их, слышишь?»
Я слышу. Тот, кто мог спастись, и жить, и быть счастливым… Тот, кому ты показал путь, вывернув на изнанку свою собственную душу… Он пьет, и ест, и треплеться, и гоняется за славой, деньгами и властью. А ты стоишь передо мной, с глазами, полными слез и шепчешь в отчаянье: «Лодка их не выдержит, и мост под ними рухнет, но прежде, чем утонуть самим, они утопят всех, до кого сумеют дотянуться. Я ненавижу их, слышишь?! Ненавижу!»
Так наступает ночь, и в душу приходит ярость, и разгорается костром. Шаг — и в этот костер полетят другие. Жги! Жги их во славу божию, ты ведь этого хочешь?! Жги! Твое пламя оборачивается пеплом и смрадом, но что тебе до этого? Жги!
Но когда костер отгорит, и пепел развеет ветер, с кем и с чем ты тогда останешься, скажи? Ты знаешь справедливость, но знаешь ли ты жалость? Ты знаешь вину, но знаешь ли ты прощение? Ты пришел, чтобы воздать злым, но кто удержит от удара твою собственную руку?
Ты смотришь на меня, и меч лежит между нами, и губы твои шепчут:
Я был в аду. Я шептал, сколько мог молитвы.
Я хотел родиться, но помню лишь тяжесть на сердце.
Я был бессилен, я видел не души — лики.
Я кричал от страха, я ждал избавленья — смерти.

Мой брат Иуда меня целовал в губы,
Читал пророков и что-то вещал о боге.
Я был не лучше, я просто рискнул — выйти.
Обнять страданье, приняв грязь и пот дороги.

Я был водою, но сам умирал от жажды,
Я заперт в себе самом, как мертвые — в склепе.
Я знал про себя, что Я — жизнь, что Я — дар от дара,
Но смог прозреть, лишь узнав себя — в человеке.