Настроение сейчас - это хуйня какая-то!

Фонари в городе погасли даже на центральной улице. В окне на Красном проспекте еще горел свет. Осенние звезды всегда светили ярче, это было связанно с какими-то законами астрофизики. Настя точно ассоциировала осеннюю ясность ночного неба с эллиптическими траекториями движения планет вокруг солнца и законами Кеплера. Такие вещи она знала благодаря своему другу – аспиранту института астрофизики и астрономии. Недавно он вернулся из полугодовой командировки на мыс Горн, где он с группой исследователей вычисляли траекторию движения какой-то кометы и случайно нашли еще один спутник какой-то захудалой планетки в системе альфа центавра.
Но ни её друг, ни его ученые-коллеги, ни даже Кеплер не могли бы сказать, почему в окне третьего этажа дома на Красном проспекте до сих пор горит свет.
Всё дело в том, что в этом окне, а точней в квартире были двое – Настя и ее подруга.
Сидя на кровати она гладила голову своей подруги Инги.
Девочки пришли с шумной вечеринки, у Инги сапоги стёрли ноги, Настя оставила в гостях часть своей юбки – она зацепилась за гвоздик, и с помощью очередного танцевального па юбка «по колено» превратилась в мини-юбку.
Дошли они пешком, по дороги весело болтали и смеялись над собственными неприятностями, а зайдя в квартиру, сняв одежду, Настя неожиданно переменила настроение. Конечно, Инга хотела вернуть былой задор подруги, но Настя на все улыбки и шутки отвечала лишь отстраненным поддакиванием. Что-то её явно волновало.
Настя решила пойти в душ. В старом доме водопровод был не ахти, и температура и напор зависели не только от вентилей у нее в ванной, но и от желания соседей помыть посуду или свое тело.
Но Насте было не понять – кому пришла подобная идея в час ночи?! когда из крана полилась ледяная вода она грязно выругалась, и не заметила, как обрушила поток мата на вошедшую в ванную Ингу.
Глаза Наташи округлились, брови надвинулись на лоб.
«Прости, я не на тебя, я на душ…» - она положила мокрую руку на шею подруги.
Лицо Инги больше не выражало испуг, теперь ее глаза смотрели прямо в зрачки Насти.
Инга на сантиметр подвинула лицо к подруге и томно закрыла глаза. Настя её поцеловала. Инга залезла в душ, снимая мокнущую одежду…

…Настя лежала теперь поперек кровати, на ее животе дремала Инга. Кудрявые рыжие волосы Инги Настя то накручивала на палец, то просто запускала в них руку. Странное чувство охватило её. Всё казалось ей теперь по другому. Страшно хотелось кофе, хотя раньше она была поклонницей китайских чайных церемоний, а все европейские чаи и кофе считала пойлом для овец.

Квартира досталась ей от бабушки. С тех пор, как бабушка съехала в дом к родителям Насти, ремонт еще не делали – только выкинули старую мебель, оставив серию мировой литературы одиноко прозябать в картонной коробке.
От бабушки осталась и кофеварка, и кофемолка и, собственно, кофейные зерна.
Настя встала с кровати, стараясь не разбудить Ингу, и надо отдать должное Инге – она притворилась спящей.
Холодный пол кухни раздражал своей неприкрытостью и навязчивостью. Она представила, как сейчас заставит проснуться Ингу шумом от кофемолки, - ей стало противно. Настя поморщилась, развернулась в коридор.


Она шла по ночным улицам города – ни одного такси! Наверное это нормально для четырех часов утра. Нормально для такого времени и то, что девушка гуляет по городу в сапогах на босу ногу и пальто.
Она позвонила своему другу-астрофизику, и теперь они должны встретиться в круглосуточном кафе на углу улицы Советской и Вокзальной Магистрали.
Он всегда приходил на помощь. Он знал, что Настя по пустякам беспокоить не будет.
Вадима она заметила еще на улице. До него оставалось двести метров, а желание всё рассказать захлестнуло Настю и бросило в объятия лучшего друга.
«Я всё поняла! Слушай, я всё поняла!» - шептала она Вадиму в ухо.
«Для этого ты меня вызвала в такой час?» - он смотрел на неё, сдерживая улыбку. Во взгляде читалось «я всё про тебя знаю, моя маленькая девочка».
Настю охватил озноб и они вошли в кафе.
Вадим заказал два кофе с кексами и снял свое драповое черное пальто. В нём он казался героем какого-то романа, а сняв – обычным человеком, захотевшем кофе с кексами в четыре утра.
«Почему ты не раздеваешься?» - Вадим всё-таки казался Насте не обычным человеком, а человеком, незаметно выделяющимся в толпе – выделяло и очаровывало что-то ускользающее от взгляда, явно приобретенное на чужбине. Какая-то взрослая мудрость появилась в нем. Так же появилась трёхдневная щетина, выделяющая при улыбке ямочки.

Настя расстегнула пуговицы плаща до пояса и отодвинула края так, чтобы Вадиму стало видно, что под плащом ничего нет:
- Хочешь, чтобы я сняла? – Вадик кивнул в знак понимания проблемы.
- Что же случилось, раз ты выскочила откуда-то в чем мать родила?
- Я всё поняла. То, что ты тогда говорил… Понимаешь, это всё не настоящее. Это из-за того случая в детстве. Мне мужчины стали противны после того, понимаешь?
- Понимаю, только не думаю, что ты права.
- Ну, меня девушки не раздражали, в отличие от парней, а латентная гомосексуальность всегда присутствует… в разных вещах. Вот и получилось так. Понимаешь?
- Не понимаю. – честно признался Вадим. – Уж не хочешь ли ты сказать, что ты не лесбиянка?
- Да, именно это и хочу! – Настя налетела на кексы. Когда нервничала, она обычно кидала в рот всё подряд. Обычно от переедания ее спасал китайский чай, заваренный по всем правилам.
Однажды чайная церемония длилась двадцать четыре часа, и после нее Настя не ела целую неделю – только воду пила. А сейчас всё не так.

Вадим спокойно наблюдал, как подруга уплетает выпечку. На его взгляд, Настя была слишком худой, и ей бы не мешало поправиться. Он заказал еще кексов.
- Я всегда думал, что это по другой причине.
- Что? – она слишком увлеклась едой. – Ах да… Что? По какой?
- Просто у тебя такое правило – не быть такой как все.
- Как это связано с моей ориентацией?
- Просто. Своей ориентацией ты шокируешь окружающих. Ты обожаешь ловить на себе изумленные взгляды, а когда у тебя это не получается, то расстраиваешься. Только теперь мир изменился, никого не шокирует твоя сексуальная жизнь! Теперь люди толерантно относятся ко всем меньшинствам! И ты скорее шокируешь своей правильной ориентацией! – Вадим буквально кричал последние слова. Настя долго изумленно смотрела на друга.
- Вот как значит! Понятно… Ну ну. Ты думаешь, что я решила сменить ориентацию, потому что хочу шокировать людей? Типа они привыкли к моей гомосексуальности, а тут – бац! – и я нормальная, а вы и не догадывались! Так?
- Да!
- Слушай, ты, козел, вот скажи: я не лесбиянка, потому что это я себе выдумала, я не гетеро, потому что это тоже выдумала, так кто же я?!
- Ты тупая и фригидная овца! – Вадим был в ударе.
- Так какого черта ты прибежал сюда в четыре утра?! Чтобы обосрать меня?!
- Нет!
- Так почему?!
- Потому что я люблю тебя, овца тупая! Ты настолько увлечена собой, что не можешь заметить чувств окружающих людей! Может, мне неприятно, что ты лесбиянка!
В Вадима Настя запускала по кексу, а когда кексы кончились, запустила тарелкой. Вадим уклонился, тарелка разбилась, что вызвало ругань чуть было не уснувшего официанта.
В дело пошли кулаки, но Вадим поймал Настю за руки и продолжал говорить, глядя прямо в глаза.
- Я уже свыкся с этой мыслью, убивал в себе любовь! Я знал, что это невозможно. Господи! Сколько я вытерпел! А теперь оказывается, Настя решила показать всем какая она гетеросексуалка! Ты никого в этой жизни не любила! Ты любила любить кого-нибудь…

Настя ударила его между ног и вырвалась.
Дверь раскрылась и закрылась. Вадим сидел за столом подавленный. Вытащил из-за шиворота остатки сдобы и попросил счет. Мир для него окончательно изменился.

Настя бежала по улицам – уже бился рассвет и гасли звезды. Куда бежать – она не знала. Дома спит Инга, к которой не хотелось, к Вадиму нельзя. Она села на скамейку. Утренний ветер был до безобразия пронизывающим.

Инга наблюдала, как Настя уходит из дома. Когда хлопнула дверь, из одного глаза у Инги потекла слеза. Она встала, нашла свои трусы, одела еще мокрую одежду и вызвала такси. Всё было кончено.