Это странное чувство – с переживанием читать страница за страницей книгу, финал которой известен всему миру уже больше сотни лет. Дневники Скотта - гимн безумству храбрых. Как и вся эта северно-южно-полярная истерия начала двадцатого века…


С документальным жанром – дневниками путешественников, я признаться, знакома мало. Тур Хейердал в детстве и "Человек с луны" Миклухо-Маклая в юности – вот и весь мой багаж. Хотя по накалу эмоций и обилию интересных фактов и деталей – это очень увлекательно чтение.


Итак, несчастный капитан Скотт, мягкий романтик и воодушевленный мечтатель, навсегда оставшийся в истории вторым, вел очень подробные записи, где педантично перечислял все значимые события дня. Он был удивительно сконцентрирован на настоящем, в дневниках нет ни случайных воспоминаний, ни посторонних переживаний, ни отвлеченных фантазий. Если Скотт и допускал какие-то философствования, то в рамках конкретных ситуаций.


Большую часть дневников капитан Скотт очень тепло отзывается о спутниках, так часто, много и позитивно, что в какой-то момент я стала недоумевать – это избыточное английское джентльменство или он так искренне восхищается своими товарищами? О каждом у него есть доброе слово или верно подмеченная черта характера, которая непременно симпатична и полезна для дела. А уж как умиляет досуг первой зимовки экспедиции - тематические лекции, мастер-классы по рисованию и фотографии, лыжные прогулки, дискуссии. Прямо английский клуб посреди Антарктиды!


"Если успеху способствует взаимное расположение и добротоварищеские отношения, то мы, поистине, заслуживаем успеха"


Жаль, что для успеха этого было мало. Плаванию, выгрузке, первой зимовке и подготовке основного этапа посвящена большая часть дневника (15 из 20 глав). Тщательные приготовления команды Скотта кажутся продуманными и достаточными, но знание финала – занозой сидит в мозгу, да и современные исследователи считают, что экспедиция была обречена на провал. Капитан Скотт в своей восторженной манере лишь отмечает, что "лучше, чем мы задумали, нельзя использовать имеющихся в нашем распоряжении средств".


Последние пять глав медленно и неизбежно из приключения становятся трагедией, за которой невероятно грустно наблюдать. Тяжелейшие условия. В начале января 1912 года Скотт достиг координат, последнего "рекорда" Шеклтона : "Мы уже находимся южнее последней стоянки Шеклтона, и южнее нас, наверное, никто не бывал", а позже записал "Отныне все ново для нас".


И вот ценой чудовищных усилий к 17 января 1912 года Скотт, Отс, Эванс, Буэрс и Уилсон доходят до полюса:


"Вся история как на ладони: норвежцы нас опередили. Он первыми достигли полюса. Ужасное разочарование! Мне больно за моих верных товарищей"

"Что за ужасное место, и каково нам понимать, что за все труды мы не вознаграждены даже сознанием того, что пришли сюда первыми!"


Да, Амундсен пришел на месяц раньше. Возможно, разочарование и чувство потери победы внесли свой вклад в дальнейшую гибель экспедиции Скотта, хотя случившееся не должно было быть для него неожиданностью, ведь за несколько месяцев до этого он написал в письме: "Не знаю, что сказать насчет Амундсена и того, что ему предстоит. Если ему суждено добраться до полюса, то он должен дойти туда раньше нас, потому что будет двигаться на собаках быстро и непременно выступит рано. Поэтому я давно решил поступать совершенно так, как будто его не существует. Бег с ним наперегонки расстроил бы весь мой план; к тому же не за тем как будто мы сюда пришли".


Не за тем?! Тогда за чем же?! Зачем эти обморожения, недосыпы, голод, боль? Меня поражало, что даже в последние дни, когда финал был очевиден и даже извечный оптимизм Скотта казался наигранным – они не бросали геологическую коллекцию, собранную в дороге. Сани, напомню, они везли на себе, сбросили лишние приборы и инструменты, но продолжали тащить килограммы камней…


Смерть. Последней картой этого пасьянса была смерть. Все пять участников финальной части экспедиции погибли. Первым – Эванс. Вторым – Отс. Так вышло, что я столкнулась с использованием обстоятельств смерти Отса еще до того как дочитала до этого момента в дневниках Скотта. В "Авроре" Кима Стэнли Робинсона "по Отсу" умирали молодые самоубийцы на космическом корабле. "Пойду пройдусь. Может быть, не скоро вернусь" - сказал, уходивший в метель Отс, понимая, что задерживает товарищей. Уилсон, Боуэрс и Скотт умерли предположительно 29-30 марта.


В последние дни, когда метели не позволяли продлить агонию экспедиции и продолжить путь к очередному складу с топливом и продовольствием, Скотт писал письма – жене, близким своих спутников и череде высокопоставленных друзей и покровителей. Трогательно и как-то узнаваемо звучат его просьбы поддержать деньгами вдов, детей и матерей, и между строк человека, умирающего во славу великой Британии, мне чудится его отчаянная неуверенность в том, что Британия поддержит семьи погибших.


Последние слова дневника капитана Скотта: "Ради бога, не оставьте наших близких"


Хочется, хочется сказать тут что-нибудь пафосное, мол, так умер последний романтик и истинный английский джентльмен Роберт Фолкон Скотт.


Но, конечно, это не так – не первый и не последний.


Когда информация о гибли Скотта и товарищей достигла Британии – он стал национальным героем, позже помимо восхваления была и критика, и обвинения в том, что его непрофессиональный подход погубил все дело… И пусть для моего циничного мировосприятия героизм – понятие зачастую крайне близкое к идиотизму, я не могу не восхищаться историей Скотта.

Возможно, пора поискать дневники Руаля Амундсена…

https://chitaem-knigi.livejournal.com/1841742.html