[450x368]
Минотавр – это животная часть ума, а Тесей – человеческая. Животная часть, естественно, сильнее, но человеческая в конечном счете побеждает, и в этом смысл эволюции и истории.
Минотавр – это дух времени, zeitgeist, который проявил себя в виде коровьего бешенства, отсюда его символическая репрезентация в виде человека с бычьей головой. В искусстве ему соответствует постмодернизм, который и есть коровье бешенство культуры, вынужденной питаться порошком из собственных костей. А в политике это видишь и чувствуешь, когда включаешь телевизор.
Всякая философия по своей природе достаточно патологична и сомнительна. Солипсизм Пелевина – не исключение. Все более совершенные доказательства отсутствия явных признаков существования вещного мира, сомнения в самой природе Времени и Универсума кажутся достигшими предела в последнем тексте Пелевина.
Сам дискурс рождается не где-нибудь еще, а именно в дискурсе. Однако парадокс заключается в том, что, хотя в нем и возникает вся природа, сам он в природе не встречается и разработан совсем недавно. Другой трагический диссонанс в том, что, хотя все и рождается в дискурсе, сам дискурс без государственных или частных дотаций длится не больше трех дней и затухает навсегда. Поэтому у общества не может быть задачи актуальнее, чем дотировать дискурс.
Вот несколько примеров из текста: «Единственный способ остаться одним – это вести себя так, будто мы уже одни».
«Почему прелюбодеяние такой мерзостный грех? Да потому, учит нас Святая Церковь, что с прелюбодеем, ослепленным похотью, на самом деле совокупляется хохочущий дьявол».
О свободе воли: «Жизнь – это как падение с крыши. Можешь остановиться? Нет. Можешь вернуться назад? Нет. Можешь вернуться назад? Нет. Можешь полететь в сторону? Только в рекламе трусов для прыжка с крыши. Свобода воли заключается в том, что ты можешь выбирать – пернуть в полете или дотерпеть до земли. Вот по этому поводу все философы и спорят.
Вместе с этим надо отметить виртуозное плетение сюжетных кружев и вызывающе-новаторскую форму брутальной пелевинской манеры подачи литературного материала. Еще на первой сотне страниц читатель встретит четверостишие, которое могло бы передать общее ощущение от чтения «Шлема ужаса»:
За дверью страшный Минотавр.
На топоре луна.
«Ах, Ватсон, все элементар…»
А дальше тишина.
Кто-нибудь задумывался, почему у Звездных Войн такое странное продолжение – снимают не то, что было после третьей серии, а то, что было перед первой? В конце третьей серии гибнет Дар Вейдер, на этом все Звездные Войны кончаются. Их больше не может быть, потому что он – Минотавр тамошнего мира, а эта черная каска на его голове – шлем ужаса.
Литература, хочу напомнить, это лучшие слова в лучшем порядке, это игра, наподобие домино, чернила на бумаге, не более того