Не менее трех глубоких душевных кризисов потрясли жизнь Павла Александровича. Первый был благодатным кризисом в период юношества, когда он, выросший в среде нерелигиозной, однажды понял несостоятельность материалистического взгляда на мир и страстно стал искать из этого выход.

Другой тяжелый личный кризис произошел, когда он пытался себя выстроить. Такому человеку нести собственное бремя, бремя самого себя было очень непросто. Один человек, знавший его, рассказывал мне, как Флоренский, шутя, говорил ему, что логически он способен доказать, и очень убедительно, вещи совершенно противоположные. Его интеллект был колоссальной машиной, но вместе с тем это не был только отвлеченный человек, теоретик, это был человек глубоко страстный. Бердяев вспоминает, как в монастыре у одного из старцев, куда его привезли благочестивые друзья, он видел молодого Флоренского: тот стоял в церкви и плакал, рыдал... Это была очень непростая жизнь.

И еще один кризис, перед самой революцией, который мало отмечен биографами. Это было в 1916 г., когда Флоренский написал книгу "Около Хомякова" критическое исследование. И в ней он выдвинул целый ряд положений, которые вызвали резкую реакцию со стороны его ультраправославных друзей. Критика вызвала у Хомякова такое смятение души, что тот помчался в Сергиев Посад к Флоренскому и всю ночь его там пилил, пока отец Павел не уронил голову и сказал: "Я больше не буду ничего писать о богословии". Чтобы такое признание вырвалось у такого человека, автора столь знаменитой книги как "Столп и утверждение Истины", это должно быть непросто. И в самом деле, после этого Флоренский больше не работает над созданием целостной религиозно-философской системы. Последняя работа в этой области, как бы прощание с сугубо богословским миром, это лекции по философии культа. Они были изданы лишь много лет спустя, посмертно, и, пожалуй, вызвали самую резкую критику.