Времена не выбирают.
В них живут и умирают.
А.Кушнер
Казалось бы, давно позади юношеский максимализм и полуночные рыдания над романами Дюма, и вселенская тоска по кринолинам, шпагам и благородным всадникам, которым нынче осталось место только в кино.
Казалось бы, много жизней миновало с тех пор, как я приняла в себя своё время, открывшись ему и отдавшись его течению. И привычно вызывают улыбку жалобы на времена и заявления а-ля "я родился не в ту эпоху".
А Вуди Аллен... Это, конечно, и в Африке Вуди Аллен. И в Париже - таком романтичном, таком трогательно-американском в незначительно-мелких деталях и таком, всё же, французском.
Фильмы Вуди Аллена всегда оставляют осадок. Иногда он сладковато-свежий, а бывает, что и горчит. После "Полночи в Париже" что-то осело в сердце такое... колючее-серебристое, как стальная стружка, как алмазный песок.
Да, многие личности выписаны малоубедительным наброском, совсем никакой Пикассо, анекдотический Дали и мечущий карикатурные афоризмы Хемингуэй, а Гертруда Стайн и чета Фитцджеральдов, единственные живые люди во всей картине, затерялись вспышками на общем переливчатом полотне... Но полотно это раскрывается в ночь огромным сияющим цветком, и от аромата болит голова, и слезятся глаза... И в слезах расплывается этот американский дождливый Париж, такой невыразимо прекрасный, и такой недостижимо далёкий.
Потому что я знаю, почему я никогда не хотела увидеть Париж.
Потому что я не увижу его ТАКИМ.
И главный герой не увидит его больше ТАКИМ, запив горькую пилюлю натянутого прозрения сладеньким сиропчиком новой любви. Он примет в себя своё время, открывшись ему и отдавшись его течению, и это будет хорошо, и будет правильно, вот он уходит всё дальше по зеркальной от дождя аллее.
И всё дальше и глубже уходит вудиалленовский Париж двадцатых годов двадцатого века, на самое дно моего столько вместившего уже сердца.
И я сохраню его там.
Мою трогательную и бессмысленную драгоценность.
