Я не уверен, жил ли я с тех пор, как перестал быть ребёнком.

 
Мне кажется бессмысленным говорить о простых и сложных чувствах, чувства просто «есть». Сложны или просты слова, с помощью которых мы передаём их, в зависимости от разработанности собственного словаря.

 
Для меня несомненно, что всё самое интересное в человеке с точки зрения вида анормально.

 
С годами я всё явственнее ощущаю пропасть, которая лежит между теоретическими воззрениями на человека и житейской практикой. Я вижу, что существуют два этих плана, оба очень значимы, но между собой несовместимы.  Когда Ромен Роллан провозглашает: «пусть этот мир погибнет, но мы не потерпим ни малейшей несправедливости», он прав, и его порыв прекрасен. Но переведи мы этот порыв на житейский план, и он покажется идиотизмом. В жизни говорят по-другому: «мы готовы потерпеть сотню несправедливостей, лишь бы остаться в живых».

 
Я не сомневаюсь, что заведующий секцией трикотажа в галерее Лувр старается наладить со своими продавцами тёплые отношения: не испытав большого счастья от продажи пары носков, они хотя бы вознаграждены улыбкой. Благодаря ей, они работают ради чего-то ещё, а не только из ничтожного коммерческого интереса. Но если власть начальника так велика, что посягает даже на жизнь человека, если работа, которой он руководит, влечёт за собой физические травмы, душевные и даже жертвы, как это бывает у нас, то такое должностное положение намного превышает компетенции человека, и начальник сильно преувеличит свою значимость, если вообразит, что его улыбка способна кого-то утешить. Она будет означать, что он ни в грош не ставит тех, кем руководит. Вроде старшины, который уверен, что солдаты его собственность. Но на высоком уровне ответственности начальник из уважения к подчинённым обязан отстраниться от них. И подчинённые прекрасно это понимают.

 
Невозможно быть жалким, если никто тебя не жалеет, богатым, если никто тебе не завидует. Если нет различия в ступенях, нет системы мер, то нет и чувства гордости, ничтожества или всемогущества.

 
Но что такое пропасть, если нет головокружения?

 
Да, я сделаю тебе больно. Да, ты сделаешь больно мне. Да, мы будем мучиться. Но таков удел человеческий. Встретить весну – значит принять и зиму. Открыться другому – значит потом страдать в одиночестве.

 
Не делай мне слишком больно без особой надобности и спаси меня от возможности причинить боль тебе.

 
Нелепая планета, нелепые проблемы, нелепый язык. Может быть, есть где-нибудь звезда, где живут просто.