У бывшего солиста Savage Garden, 34-летнего Даррена Хейса, этот год был полон взлётов и падений, как в личном, так и в профессиональном плане. 19 июня он заключил брак с Ричардом Калленом, 36-летним британским аниматором, а 9 июля его отшила Sony BMG.

Теперь, занимаясь записью двойного альбома в Лондоне без ссылок на какой-либо лейбл, он также готовится к выпуску нового DVD-диска, под названием «Too Close For Comfort», который являет собой прицельное исследование последних четырёх лет жизни Даррена - драки с официантками, приступы гнева, мучительные переживания по поводу своей сексуальной ориентации. Обо всём этом читайте в выпуске журнала WHO на этой неделе, а вот кое-что ещё из эксклюзивного интервью Даррена Хейса.


- Теперь ты ощущаешь себя поборником однополых браков?

- Да, и горжусь этим. Я считаю наши отношения столь прекрасными и цельными. Я получил массу писем от молодых людей, которые считают, что факт моего бракосочетания изменил их жизнь или помог им признаться миру в том, что они геи, и я просто подумал, что не так уж плохо ассоциироваться со всем этим. Я с большим энтузиазмом выступаю за то, что геи - это не просто какой-то определённый стереотип. Существует целый спектр разного рода людей людей, которые, так уж случилось, родились геями. Я был рождён геем, я противился этому много-много лет, потому что верил, что мог выбирать, и что это грех. Но сейчас, когда я понял, кто я, это такое облегчение!

- Как все эти годы ты жил с тем, что твоя ориентация постоянно вызывала споры?

- На протяжении многих лет я можно сказать находился под обстрелом, когда люди спрашивали меня о моей ориентации, и правдивым ответом на их вопросы было то, что я всё ещё пытался её определить. Так что я никогда не лгал по этому поводу, я помню, что единственной моей мыслью при ответе на этот вопрос в то время было «я не знаю». Я разорвал первый брак по той причине, что считал себя геем, но не хотел им быть. Я никогда не лгал по поводу своей сексуальной ориентации, но я никогда и не делал заявлений по этому поводу, отчасти из-за того, что я считаю, мы сильно усложняем жизнь геям, пытаясь засунуть их в тесные общественные рамки. По большей части, начиная с самого раннего возраста, мне пришлось потратить большое количество времени на осознание того, кем я являлся, потому что вещи, которые были важны для меня, отрицались по отношению к геям. Например, возможность завести детей или заключить брак. И я думаю, что подсознательно я действительно задерживал свой рост в этой области, потому что не хотел попадать под этот стереотип, который сложился о нас.

- Твои чувства по поводу выхода твоего DVD?

- Я на самом деле очень рад. Он называется «Too Close For Comfort». Если честно, процесс его создания вымотал мне все нервы. Предполагалось, что это будет просто материал, отснятый за кулисами как дополнение к «живому» концерту. Юный студент режиссёрского факультета, мой друг, возник на нашем пути, преисполненный амбиций по поводу того, что он снимает, и в итоге получилось что-то вроде фильма. Это был 2002 год, в то время всё то, что он снимал, не заслуживало восхищения, но это составило большую часть фильма. В то время это послужило довольно сильным разочарованием, потому что по окончанию турне мы посмотрели его, и не только я, но и мои американские менеджеры отреагировали примерно так: «Тебе это НИКОГДА нельзя выпускать»! Что касается меня, я в принципе не был против того, чтобы люди увидели мою темную сторону, но, думаю, у меня было такое чувство, будто бы то, что мы записали, было началом истории, которая ещё не имела конца. Если бы я в тот момент выпустил этот фильм, он стал бы по-настоящему депрессивным, так как в то время жизнь ещё не преподнесла мне уроков, я усвоил их позже. Я всего лишь был запечатлён в момент отчаяния. Поэтому пришлось по-настоящему бороться за его завершение. В конце концов, я помню, Sony смирилась с этим фильмом. Они отнесли его в разряд моих «других проектов» и просто сказали «нет». Думаю, они его даже не видели. Но я продолжал финансировать его и продолжал работать с режиссёром, и каждые два года мы встречались и я рассказывал, как изменилась моя жизнь в соизмерении с теми событиями. Это был поразительный год в моей жизни, за последние 12 месяцев произошло так много значимых вещей. Что касается фильма, он был закончен тогда, когда я пришёл к мысли: «Так, понятно, вот какие уроки я извлёк». Он представляет собой документальное описание начала периода сердечных мук и окончания этого периода, когда я в самом деле почувствовал себя довольным жизнью.

- Ты сказал, что в фильме есть моменты, не заслуживающие восхищения, не было соблазна вырезать их при монтаже?

- На самом деле, я как раз тот, кто стал бы бороться за то, чтобы они там остались. Самым большим плюсом в том, что я занимался его созданием один, явилось то, что у меня был полный контроль над процессом и это позволило мне включить в фильм всё, что бы я ни захотел. Определённые сцены, такие, как драка с официанткой или то, как на меня накатывает бешенство, как в сцене на заднем сиденье машины, ни одна из них, конечно, не сравнится с арсеналом Акселя Роуза, но когда ты сделал карьеру в роли этакого паиньки, возможно такие вещи вовсе не стоит показывать. Возможно я перестал быть тщеславным после того, как пересмотрел фильм множество раз, или быть может я сам по себе не вижу себя «звездой». Я отношусь к этому фильму, как к почти что социологическому эксперименту, т. к. я могу воспринимать фильм объективно и видеть - это был человек, который должен был стать кем-то. Это был человек, которому все говорили: «Ты станешь Джастином Тимберлейком, или Рики Мартином, или любым другим крутым поп-исполнителем-сердцеедом этого времени», а я просто-напросто не был создан для этого. Так что я как бы смотрю на это со стороны и меня это больше увлекает, чем расстраивает.

- Ты ёжишься, когда видишь некоторые сцены, где ты в гневе?

- Конечно, господи, ещё бы! Я отправился на просмотр фильма в компании с мамой, отцом, сестрой, там было около двадцати фэнов, а также несколько высококвалифицированных журналистов из Австралии, в тот раз я впервые посмотрел этот фильм от начала до конца на большом экране. И в то время, пока я его смотрел, я думал, совершил ли я огромную ошибку, сделав это, не подойдут ли все ко мне в конце и не спросят ли: «О чём ты только думал?» Или того хуже, я больше не буду нравиться людям. Страх того, что люди обо мне подумают, в какой-то мере был тем, с чем я боролся и к чему обращался в фильме. То, что я признаю присутствие этого страха и позволяю ему быть, даже тот дискомфорт, тот факт, что я ёжусь, когда смотрю этот фильм, всё это напоминает мне о том, что я сделал правильный выбор в своей жизни. Если бы сейчас меня кто-нибудь снимал на плёнку, а я вёл бы себя так же, как в те моменты, я бы расстроился. Я чувствую, что стал взрослее и многое почерпнул из того опыта, поэтому мне легче смотреть на это.

- По всей видимости, ты прошёл долгий путь, каким ты видишь того человека, которым был когда-то?

- Я преисполнен сострадания к нему. Очень много всего произошло в то время. Большую часть времени я находился в депрессии. Моя сестра призналась, что ей тяжело смотреть начальные эпизоды фильма, потому что, как она мне сказала: «Боже мой, я помню это лицо, это твоё лицо, когда ты поздно проснулся, не выспался и находишься в депрессии». Вот чем был её брат, которого она узнала на плёнке. Она знала, что я был в депрессии на тот момент. И сознавать это сейчас действительно тяжело. Со мной случилось много всего другого. Распад группы был сущим пиар-кошмаром. Думаю, самой низшей точкой падения стало исключение меня из эфира одной ведущей радиостанции [не буду говорить её название - прим. автора]. Я ехал на интервью и когда был где-то в двух минутах от места назначения, попал в пробку. И они убрали нас. И я помню, как стоял в вестибюле, в сущности, в гараже, и девушка, работавшая в то время у меня менеджером, плакала, потому что ей было очень меня жаль. Это было так унизительно; это был один из тех моментов, который напомнил мне, что не столь уж я и желанный. Я отнёсся к этому практически с дзен-буддистской точки зрения, это не огорчило меня, я помню, что уже тогда я подумал, что карьера складывается из взлётов и падений. И я знал, что это было падение. Что настал тот период, когда меня обвинят во всём возможном и невозможном, обвинят в распаде группы, обвинят в том, что я не номер один или в том, что я не живу в Австралии, да какой бы ни была причина! Я находился под большим давлением. И моя личная жизнь в тот момент была кошмаром. В тот период я как раз пытался разобраться со своей ориентацией. Поэтому большую часть времени, когда вы видите меня в фильме, я одинок. Я на самом деле очень скучал по Австралии, очень сильно скучал по своей супруге. Потому что я покинул брак из благородных целей, я покинул его со словами «я никогда не хотел тебя обманывать и я никогда не хотел стать человеком, который однажды заведёт детей, а потом его брак распадётся». Я чувствовал, что от много отказался, я отказался от домашнего очага, отказался от брака, и вот, я путешествовал по всему миру, и, казалось, единственное, чем я занимался, так это разочаровывал людей. Или, по крайней мере, так это я себе представлял. Это были совсем не весёлые времена.

- Сложно было начать сольную карьеру после такого огромного успеха Savage Garden?

- Это так странно. Я всегда чувствовал одно и то же. Я всегда чувствовал, что деньги не важны для меня. Семью, в которой я вырос, обладание большими деньгами теперь приводит в замешательство, потому что это не то, к чему я стремился. Когда я заработал деньги на продаже альбомов, первое, что я сделал - постарался поднять всех вокруг до своего уровня, так, чтобы я не был выше них. Так вот, почти ничего не изменилось, независимо от того, продаю я пластинки или нет. Потому что на самом деле я никогда и не надеялся заработать столько, сколько заработал. Я думаю, тяжелее всего пришлось моему эго из-за таких ударов по самолюбию, как в случае с той радиостанцией, когда ты понимаешь, что люди хорошо к тебе относились только потому, что ты был успешным, а потом вдруг тебе уже не перезванивают и всё становится для тебя намного труднее. Но я думаю, что всё случилось довольно быстро. Когда я один выпускал свою первую пластинку, я готовил себя к худшему, но знал, что я был частью феномена. И что даже если бы я остался в группе, ничего подобного больше не повторилось бы. Быть может, причиной этому было моё помешательство Голливудом и жизнью знаменитостей. Я прочитал множество биографий. Думаю, я всегда понимал, что в этом бизнесе страдают те люди, которые не умеют приспосабливаться. Много знаменитостей продолжают свою карьеру и до сих пор не достигли её пика, возьмите хоть модель, хоть поп-звезду или актёра. Но те люди, которые делают её сознательно и с достоинством, это люди, которые понимают, что нельзя стоять на месте. И я думаю, люди, которые находятся на пике славы и на самом деле борятся с этим, потом вдруг оказываются на улице или становятся наркоманами. Я не знаю, может быть я никогда на самом деле не верил в это, когда подобное происходило; я никогда не был человеком с той фотографии, раскрашенной из пульверизатора. Сценический образ никогда не изображал настоящего меня, я выглядел будто совершенно другой человек. Этот барьер существовал между мной и всем остальным не потому, что я был психопатом, думаю, я подсознательно не хотел сливаться с этим. Таким образом, это не было частью моей личности. Но я не могу сказать, что это было легко, потому что в какой-то мере это было тяжело. Я никогда не ожидал, что продам столько пластинок, сколько продал, никогда. Тяжело, когда тебя осуждают за то, что ты сделал. И порой, мне хочется встать и сказать: «Слушай внимательно каждое моё слово, ублюдок, я уже сделал это. А что сделал ты?»

- Как ты сейчас смотришь на распад Savage Garden?

- Об этом уже слишком много всего было сказано. И я окончательно оставил в покое этот период моей жизни. Я думаю, мы оба пришли к мнению, что нам просто-напросто следовало провести пресс-конференцию и сказать, что распад стал нашим совместным решением. А так получился один сумбур, я сказал об этом в фильме, и я думаю, что всё могло обстоять намного проще. Но всё в прошлом. Я уже совершенно точно покончил с этим.

- Вы поддерживаете контакт с Дэниелом Джонсом?

- Нет.

- Ты сказал, что нельзя стоять на месте, что положило начало изменениям в твоей жизни?

- Думаю, лишение славы. Это было замаскированным благом. Неважно, по какой причине, но я оказался на пути, ведущему меня к тому, чтобы стать помешанным на своём эго, и случилось так, будто бы из-под моих ног вытянули ковёр. Я помню, как летел домой из Японии после окончания тура [в 2002 году - прим. автора], и чувствовал, как будто с меня сбили спесь. По иронии судьбы на данный момент продано более миллиона копий моего альбома, и, думаю, из всех австралийских артистов в тот год только я и Кайли Миноуг продали так много пластинок, но обо мне вы тогда ничего не слышали. Вы ничего не слышали обо мне просто потому, что я не был крут, я не считался сенсацией для прессы. И это восприятие меня, которое я всегда получал в ответ, говорило о том, что я потерпел фиаско. Я помню, как летел домой из Японии с мыслью о том, что я по-видимому всё потерял. Мои тогдашние отношения сгорели ярким пламенем, та связь была абсолютно деструктивной, это была моя первая гомосексуальная любовь, которая столь неожиданно закончилась, мои родители разводились, и к тому же моё имя попало в «чёрный» список. Я был настолько одинок, насколько может быть одинокий человек, я не хотел быть геем, и я летел домой, возвращаясь ни к чему, и всё же чувствовал себя бойцом. Меня переполняла храбрость и забавно, что следующий мой альбом имел наименьший тираж из всего того, что я когда-либо создал за свою жизнь, но и одновременно стал лучшим из всего. Его название - «The Tension And The Spark». Это лучшее из того, что я когда-либо записывал. Вероятно, он и является причиной того, что я больше не принадлежу Sony BMG. Думаю с выходом этой пластинки и мне, и компании стало ясно, что мы больше не понимаем друг друга. Но тот период, те два года, что я потратил на промоушн этого альбома, рождает у меня только радостные ассоциации. Хоть он и не был коммерчески успешным. Был конец концертного тура и мой успех сошёл на нет. Мне и вправду больше нечего было терять. Я помню, как спрашивал себя о том, чего я боюсь. Боюсь ли я того, что кто-нибудь собирается доставить мне неприятности или написать что-либо плохое обо мне? То же самое происходило и с моей ориентацией, я спрашивал себя, боюсь ли я того, что полюблю кого-то, а эта любовь не станет любовью всей моей жизни. И я просто решил, что мне на всё по хуй. И до сих пор сохраняю такой подход к жизни. Я твёрдо уверен, что именно по этой причине я встретил Ричарда, просто потому что у меня был такой настрой и я расстался с образом... этакого потерпевшего крах блудного сына. Я отказался от этой роли, решив, что ни за что не хочу быть таким.

- То есть это стало освобождением?

- Да, самым настоящим освобождением. Записывая следующий альбом, я думал: «О, как же рекорд-компания возненавидит его», но мне было наплевать. Закончить пластинку и послать её им, в сущности, зная, что на ней нет ни баллад, и ни одной песни о любви, я в принципе понимал, на что иду, но это осознание приносило лишь радость. Это было прекрасно. В фильме «Джерри Магуайер» есть один момент, который я всегда любил, момент, когда он всё бросает, оставляет свою работу, и все думают, что он ненормальный. У меня и правда такое чувство, будто я прошёл через это. Это такое прекрасное чувство - просто уйти от всего того, чего я боялся и что считал важным для себя, от всех символов признания моего таланта и наградных пластинок на стене. У меня дома нет ни одного золотого диска, они все у Дэниэла, все награды ARIA, и я никогда не видел их. В любом случае, эти вещи всё равно никогда ничего не значили для меня, но и теперь бы я не стал держать их в своём доме, потому что они напоминают мне о прошлом, я не имею в виду, что моё прошлое не было счастливым, но они напоминают мне о былой славе, а я бы предпочёл направить свой взгляд в будущее. Думаю, я чувствую себя так, как будто уволился с работы, так, как я описал, взял и плюнул на неё, и вышел на улицу и пошёл по ней, стуча каблуками. Причина, по которой этот фильм так важен для меня, заключается в том, что в нём запечатлён тот момент, тот самый момент моей жизни, когда я просто сказал: «Нет, я не собираюсь быть таким ради вас».

- Ты расстроился, когда в этом году Sony BMG отказалась сотрудничать с тобой?

- Да нет же, Господи, это снизошло как благословение, как воплощение в жизнь того, о чём я молился каждую ночь. Я имею в виду, что в этом вопросе мы были честны друг с другом. Я не хотел подавать иск, и не хотел записывать очередной альбом под этим лейблом. И, говоря прямо, это было бы просто невозможно. Сейчас я работаю над созданием двойного альбома, половина которого является концептуальной записью, думаю, вы понимаете, о чём я. Вас не затруднит представить, как бы всё это выглядело. Я думаю, это уберегло нас от обоих от больших потерь. Я считаю, они держали меня потому, что я продал для них большое количество пластинок и они не хотели усложнять мне жизнь, а я держался за них потому, что они помогли мне продать много пластинок, а не потому, что ситуация чем-то напоминала ситуацию Джорджа Майкла. Я воспринял их решение, как спасение. Думаю, главным переживанием в тот момент было то, что я задавался вопросом: «Как я из всего этого выберусь?» Но это была одна из тех ситуаций, когда всё выглядит примерно так: «Ты тоже хочешь положить этому конец? ОК, вот и отлично. - Ну и слава Богу». Именно так это и было. Был немного печально, что человек, с кем я подписывал контракт, уже не работает в компании. Контракт со мной подписывал Донни, он был президентом лейбла. И я любил Донни, он на самом деле оказывал мне большую поддержку. Вообще, я часто смеялся над тем, что пара людей предлагала мне уйти из Sony, а потом, когда я признался в том, что я - гей, эти две вещи связали, но на самом деле они были совсем не связаны между собой. Уверен, они все догадывались, что я - гей, с самого начала, но когда это понял Донни, вместо того, чтобы пожать мне руку, он так смутился, что поцеловал меня в щеку. Я помню, что моя единственная мысль в тот момент была: «О, Боже мой!» Это можно было приравнять к тому, как если бы Дэвид Брент попытался стать политически корректным. Они никогда не усложняли мне жизнь. Но будет честным сказать, что Донни подписывал контракт с поп-группой. И я думаю, когда Savage Garden закончили своё существование и я продолжил карьеру, они оставили меня потому, что они чувствовали себя в долгу передо мной, и, должен сказать, я уважаю их за это. Но я начал меняться как артист, и меня пугает даже сама идея заключения сделки для записи альбома. Я знаю, что в конце концов мне возможно придётся её заключить, но мысль о том, что у кого-то ещё будет право сказать «нет», не даёт мне с уверенностью сказать, что я снова хочу попасть в эту кабалу.

- В каком направлении ты сейчас движешься при создании музыки?

- Это электроника, очень красочная, кинематографичная, и стимулом к созданию большей части материала послужил цифровой синтезатор производства компании Fairlight, я изучил творчество таких пионеров этого инструмента, как Питер Гэбриэл и Кейт Буш. Я послушал такого рода пластинки, которые они записали, и сказал себе: «Это тот период моей жизни, когда я продолжаю быть смелым и создаю альбом как истинный артист». Это двойной альбом, и на нём будут синглы, я не идиот, и я тоже хочу, чтобы меня крутили по радио. Но мой альбом напоминает мне всё, от Queen до ELO. Это всего-навсего то, чем я занимаюсь, и это лучшее из того, чем я занимаюсь.

- Как по твоему мнению твои поклонники примут эту пластинку?

- Сказать честно, с облегчением. Среди самых преданных поклонников, мой последний альбом стал их самой любимой вещью. И у нас есть такой прикол, во время выступлений, в начале шоу, я исполнял одну, уже вызывавшую изжогу, песню и вставлял туда такие слова: «Я люблю твои старые вещи больше, чем новые». К концу тура они держали плакаты, на которых было написано: «Я люблю твои новые вещи больше, чем старые». Но я думаю, они далеко не глупы. Я считаю, что публика, которая покупает альбомы, умна, и они хотят, чтобы артист рос в профессиональном плане, а что касается меня, я не заинтересован в людях, которые хотят, чтобы я создавал те же пластинки, что и раньше. Если это значит, что у меня из-за этого будет меньшая аудитория, я согласен принять это на 100%. Деньги мне не нужны, работа, вот, что приносит мне счастье. В целом свете нет лучше работы, чем эта, я обожаю ежедневно приходить в студию. Я думаю о новом лейбле, у меня сейчас совершенно новая команда, я считаю очень символичным начать всё с нуля, и у меня хорошее предчувствие по этому поводу. Я не жду, что продам столь же много пластинок, как продавал когда-то, но думаю, что новая пластинка будет успешнее предыдущей, потому что она будет на том лейбле, который будет любить её изначально. Больше не будет никаких домыслов обо мне, я не собираюсь просить прощения за то, что не являюсь тем, чем не являюсь, и я говорю не только о сексуальной ориентации, на этом альбоме я выскажу следующее: «Я знаю вы хотите вот такого меня, но я не таков». Если среди моей публики были те, кто втайне надеялся в один прекрасный день выйти за меня замуж, если я потерял этих людей, то это просто замечательно. Потому что, по моему мнению, в любом случае, причины, по которым они участвуют во всём этом, неправильны. Мне всё ещё хочется, чтобы люди находили меня привлекательным, я всё ещё хочу флиртовать и я всё ещё хочу быть артистом во всех смыслах. Я принадлежу сфере развлечений и мне крайне важно внимание, как и любой другой поп-звезде, но может быть сейчас чувствуется, что давления на меня стало намного меньше.

- Очевидно, что съёмки этого DVD стали для тебя катарсисом, но почему ты решил представить его взору публики?

- Скорее всего, для того, чтобы насколько возможно распутать этот клубок хитросплетений. Savage Garden, этот период уже настолько в прошлом, и всё же именно в фильме я, возможно впервые, публично комментирую этот период моей жизни и это последний раз, когда я хочу давать комментарий на эту тему. Но было по-своему приятно уже точно сказать: «Вот то, что произошло. Я двигаюсь дальше». То же самое касается и того периода моей жизни и того мрака, и то же самое касается и Sony. На повестке дня было столь много вещей, которые я не мог воплотить в жизнь, вернее мне не разрешали это сделать и как только наши дорожки разошлись, я запланировал турне. В этом году я выступил перед 30 000 зрителей, даже не записав альбом, даже не выпустив сингл, не принадлежа ни к какому лейблу, просто лишь потому, что я сказал: «Я хочу отправиться в турне». Я выступил в Сиднейском Оперном театре, потому что решил: «Я хочу выступить в эС-О-Тэ». Я выпустил этот фильм, я начал записывать этот альбом. Всё это произошло в моей жизни с тех пор как я расстался не только с Sony, но и с ярлыком группы, висевшем на мне, перестал обращать внимание на чьи-либо предвзятые мнения обо мне или на то, что там кто думает о моей жизни. В большинстве своём это выглядело так, будто я стёр из своей жизни всё ненужное. И не случайно то, что следующий год стал десятым годом моей сценической жизни. Возможно, я не буду какое-то время исполнять хиты. Не буду, т. к. устал от них до смерти. Я определённо двигаюсь в этом направлении. И я в восхищении от Нейла Финна и Ника Кейва.

- Вы с Ричардом недавно посетили свадьбу Элтона Джона, как всё прошло?

- Замечательно.

- Это было до или после вашей свадьбы?

- После того, как мы поженились, но до того, как мы заключили гражданский брак. Мы пришли туда, можно сказать, как супруги, но никто об этом не знал. Я поделился с Элтоном. Для того, кто так знаменит, он, тем не менее, очень расположил всех к себе. Он приветствовал каждого пришедшего гостя. Всё было просто великолепно, хотя я и Ричард впервые тусовались в подобных кругах, и я не был уверен в том, пройдёт ли всё, как надо. Все были милы с нами. Свадьба была на удивление романтичной и по духу напоминала нашу, разве что цветов у них было больше. Но ощущения были такие же, это было грандиозное празднество, оно стоило им целого состояния, а в их речах присутствовала некоторая политическая направленность, они звучали эмоционально и утверждающе.

- Как ты познакомился с Элтоном?

- Я знаком с Элтоном с того момента, когда он оказал поддержку моему альбому «The Tension And The Spark». Когда Sony отнеслась к нему столь равнодушно, он опубликовал заметку в журнале Billboard, и, кажется, упомянул альбом в своём интервью какому-то журналу. Я послал ему пластинку и получил следующее голосовое сообщение на своё телефон: «Даррен, это Элтон, слушай, я получил твой альбом и это просто фантастика насколько он охуенный. Я его обожаю. Я так горжусь тобой». Я не мог в это поверить. Я дал прослушать сообщение всем своим друзьям. Он пригласил меня в Вегас, и, стоя в дверях залы, полной известных людей, произнёс: «Леди и джентльмены, этот человек записал лучший альбом этого года», и я банально покраснел. Не могу сказать, что это сильно повлияло на отношение лейбла к моему альбому, но для меня, как для артиста, сознание того, что этот человек поддерживает меня в нашем деле, произвело сильнейшее впечатление. У Элтона репутация... В-общем, у него есть репутация, но и яйца у него имеются, и он стоит горой за те вещи, в которые верит.

- Тебя расстраивает то, что гомосексуальные союзы всё ещё не признаются в Австралии?

- Да, расстраивает. Я бы хотел иметь возможность сказать Ричарду, что если когда-нибудь мы захотим, то можем переехать домой в Австралию, но я не могу. Здесь, в этой стране, я могу подать заявление на получение британского гражданства, потому что мы с ним женаты, у меня есть все те же права, что и у Ричарда, у меня есть право на медицинское обслуживание, у меня есть пенсия, если бы я умирал в больнице, в отделении скорой помощи, ему было бы позволено навестить меня. Когда ты женишься, то приобретаешь целый ряд основных прав человека, и да, я считаю это постыдным. Я лишь благодарен, что встретил англичанина. Разочаровывает одна вещь. Теперь я начинаю осознавать, что узаконив союз мужчины и женщины, люди фактически заявляют обществу, что те отношения, в которых состою я, недействительны. И это по-настоящему тяжело. Как вы думаете, что моя мама чувствует по этому поводу? Мы живём в достаточно прогрессивном обществе. Я считаю, что мне повезло быть австралийцем, я думаю, мы мыслим передовыми идеями, и я полагаю, что со временем и в этом отношении произойдут перемены. Я был рождён в стране, где коренные жители не имели права голоса на выборах вплоть до 60-х годов, вы можете в это поверить? Я не сравниваю сексуальную ориентацию с расой, но я сравниваю её с дискриминацией. В данный момент это легализованная дискриминация.
Взято от сюда - http://hayes-house.narod.ru/translation/whoweekly.html