Кирана росла быстро. Умные глаза отражали сущность ее души.
Девочка понимала все, что бы ей не говорили. Также она могла предчувствовать настроение собеседника и выполнять все то, что от нее требовалось...
Некая тугая пружина выстреливала каждый раз, стоило только заглянуть в глубину глаз девочки. Пружина захватывала саму душу, сковывая эмоции и порывы. Иногда из-за этого хотелось плакать - если ты хотел сделать что-то плохое Киране, например отругать ее. Если же напротив, ты хотел ее похвалить, то хотелось смеятся.
Никто не смел поднять руку на трехлетнюю девчушку, которая казалась ангелом.
Но жестокое время меняет все...
Кирана еще не умела говорить или же просто не хотела, но этого ей и не требовалось. Пока что не требовалось.
Осенью, в Лунную Долину приехали очередные завоеватели и охотники за удачей. Чужой удачей...
В тот день наставница впервые ударила девочку...
Теплые мягкие глаза девчушки в миг изменили свой цвет, зрачки сузились и закружились в бешенном вихре. Казалось смотришь в воронку, которая берет истоки из самой Бездны.
Девочка не проронила ни звука, она лишь сильно сжала губы, отчего те побелели и превратились в тонкую полосочку на лице.
А потом хлынула боль. Дикая, кричащая, сводящая с ума.
В деревню ворвались наемники. Их огромные кони дышали жаром, острые копыта врезались в живую плоть, дробя кости и тело.
Кричало все.
Но лишь девочка молчала...
Острые клинки блистали смертью, сливаясь с алой кровью людей. Повсюду горели дома, слышались крики мужчин, женщин, стариков.
Казалось наемники были повсюду. Их вождь замахулся тонким лезвием над головой новой жертвы и тут же захлебнулся собственной кросью, хлынувшей бурлящим потоком изо рта.
Он упал с лихого коня и выронил клинок, который с глухим звоном покатился по земле. В висках человека стучала кровь. Когда он поднял голову в него врезался сильный, пронизывающий до сознания, взгляд глаз. Они смотрели на него с осуждением и молчаливым укором. Тогда он зарыдал. Впервые, после множество таких сложный лет...
Он плакал, лежа в ногах у ребенка; его длинные спутанные волосы смешивались с грязью, а он все тыкался щекой в лужу, рыдая.
Маленькая ладошка осторожно гладила его по голове, наверное, пытаясь успокоить.
И он был благадарен этому маленькому существу, которому принадлежала эта ладошка и которое он встретил.
В тот вечер он поклялся защищать ребенка ценой собственной жизни.
Так у Кираны началась новая жизнь.
Маленькая девочка уезжяла от озера Лун, на огромном черном коне. Ее маленькие ладошки крепко обхватили мощную фигуру, а щека зарылась в складки плаща. На глазах не было слез, лишь грусть, лившаяся тонким потоком, словно струйка чистого родника.
Сзади полыхали очертания знакомых домиков, а дым смешивался с черным густым туманом, который стелился по долине, скрывая все ужасы дня и даря успокоение.
Смертельное успокоение...