... Когда Леша пошел на электричку, перепрыгивая через турникет, я пошел в ближайшую станцию метро. Поехал домой. По пути я думал, ехать ли мне домой или поехать куда-нибудь. Но я все-таки захотел поехать именно домой. Там я смог побыть один. Пока шел от остановки до дома я подумал, какой же эгоист этот Леша. Сколько можно тратить на него свои нервы, мысли, чувства? Надо принимать все так, как есть. Относится к этому проще. Сколько можно страдать? Тем более он сам мне сказал, что любит меня, что хочет быть со мной. И я решил, что не буду ему больше ни писать, ни звонить первым. Пусть сам выйдет на связь. С таким воодушевлением я дошел до квартиры. Но стоило мне переступить порог, войти к себе в комнату, включить музыку, как на меня нахлынуло то же самое депрессивное состояние, которое меня не покидало уже две недели. По пути я думал, что если у нас ничего с ним не получится, то и пусть так будет. Ничего страшного. Но дома, как только я об этом подумал, мне стало жутко. Я даже стал думать не о нем, а о себе. Мне трудно это осознавать в себе, но я стал реально по-настоящему плакать. Я в своей жизни очень редко такое допускал. Считал это недопустимым отчасти. Но сегодня это было просто какое-то отчаяние. Пусть мы разошлись с ним на позитивной ноте, на том, что все у нас будет хорошо, но я реально чувствовал себя одиноким. Эта стена непонимания со стороны Леши, невозможность с кем-либо поделиться из знакомых своими переживаниями. Это довлело надо мной. Я не помню, что когда-либо такое со мной было. Вспоминая эти дни, вспоминая все, о чем я думал, о чем жалел, о чем размышлял, я приходил в ужас. Такого со мной никогда не было. Но и жалеть я ни о чем не хочу. Все, что было, должно было быть. Только к вечеру я смог во всем более-менее разобраться. А главное собраться. Я созвонился с одним моим другом, которому все рассказал про наши отношения с Лешей, про все, что я чувствую. Он просто элементарно выслушал, и мне стало легче. Я понял, что мне надо меняться самому. Относиться проще, меньше зацикливаться. Я должен...