Сегодня с утра все вокруг было фантасмагорически ярким. Зелень - слепила, синева - обездвиживала, вывески и плакаты казались особенно броскими - и, как всегда, чересчур вульгарными... А у кого-то в этот момент не стало почти ничего. Кто-то потерял в этот сияющий солнечный день часть себя - потерял, чтобы никогда не простить себя за это. "На улице Островитянова произошла крупная авария.." - безразличным сухим голосом скажет диктор в новостях. Или не скажет - ведь в этот момент в правительстве принимают и отменяют законы, ведь в этот момент происходят конфликты между главами государств, ведь Там такие Новости с большой буквы... А Кому-то до этого дела нет.
Все, что можно увидеть - это три в мясо разбитые машины, осколки стекла по асфальту, вереницу застопорившихся троллейбусов... Кому-то нет дела и до этого. Тепло поднимает от асфальта, проникает через кожу, тщательно ощупывает и обогревает каждую косточку... и в этом жару и чаду Кто-то в отчаянии облокотившись на то, что когда-то было транспортом, рыдает, не думая о мужественности, непредусматривающей слез... Люди в проезжающих мимо машинах сочувственно вздыхают, жадно пожирая глазами место аварии, роняют сакраментальную фразу "Ну, сами виноваты, наверное..." и едут дальше. У них впереди весь день. А у кого-то только что закончилась жизнь.
Почему не плачут мужики?
Почему, когда хоронят друга,
Не ревут дурниной от тоски,
Навзничь рухнув наземь среди луга?
Распугав беспечных мотыльков,
Почему не содрогнутся плечи?
Чтоб тоска дошла до облаков,
До краев земли, до бесконечных?
Почему, когда ушла жена,
Не орут шальными голосами?
Просто курят молча у окна,
Впившись в двери мертвыми глазами.
И когда война, и смерть, и кровь,
Главные на том и этом свете,
Толпы молчаливых мужиков,
В тишине проходят по планете.
И - ни всхлипа, ни одной слезы.
Только руки, сжавшись, побелели.
Почему не плачут мужики?
Не ревут, а пьют, на самом деле?!
Только иногда, когда сосед,
В одиночестве за стенкой вдруг завоет,
Я вскочу, откинув теплый плед,
И окно на улицу открою.
Буду слушать, сев на табурет,
Как он бьется и ломает руки,
Как скрипит расшатанный паркет,
Как кричит, что бл*ди все и с*ки.
Я, наверное, налью тогда стакан.
По края наполню водкой горькой.
За тебя, невидимый братан.
Я стакан закину этот, с горкой.
Не пойду я утешать по доброте,
Есть, поверьте, веская причина.
В одиночестве, в кромешной темноте,
Плачут настоящие мужчины.