Несколько часов ушло у Него на осмотр и изучение ТЭЦ и только ближе к вечеру он остановил полностью работу всей системы этого сложного предприятия. Одна точка подачи тепла и электроэнергии была отключена. Впереди у него оставалось ещё очень много работы, но она его уже не пугала, теперь он знал принцип работы станций и понимал, как их остановить. Счётчик у него в голове подсказывал ему день, когда он приступит к очередному пункту своего плана и задуманное виделось без каких-либо осложнений. Его волновала больше всего следующая зима, к приходу которой нужно многое успеть сделать. Как можно больше и надёжней, а это – пропасть работы.
«И всё-таки надо готовиться», - думал он, воображение его рисовало предполагаемую зимовку без отопления, без электричества. Он представлял здания в снегу, улицы, засыпанные снегом, который некому будет убирать, да и незачем.
«Температура в домах и на улице будет одинаковой и все комнатные цветы погибнут от холода, - его воображение нарисовало замёрзшие зелёные стебли и листья. – Они не доживут до зимы, без полива и ухода все засохнут. – проскользнула очередная правдоподобная мысль.
«А если люди не будут возвращаться много лет, всё вокруг начнёт рушиться, рассыпаться, разваливаться. Без человеческих рук город придёт в негодность».
Мрачные мысли приходили Ему на ум и невозможно было уйти от них, справедливость и убедительность этих выкладок наполняли его внутреннюю гармонию тоскливыми нотами. Уже в который раз Он вспомнил о своих родных, его сердце защемило от осознания разлуки неестественной и непонятной.
«Неужели это навсегда?» - хлестнул Его очередной вопрос. Утешала надежда, что все исчезнувшие находятся где-то все вместе.
«А может быть это суд господень свершился, и все люди разобщены и отлучены друг от друга и от всего живого, подобно мне, обречены на вечные муки?
Для чего я пришёл в мир и как жил? Раньше я не задумывался о смысле жизни, а теперь и думать ни к чему. Весь смысл теперь в моих действиях».
Ночевать он приехал домой, вечером приготовил поесть, поужинал и лёг спать пораньше, но сон не шёл к нему, в голову лезли разные мысли, а потом появились страхи.
Однажды он смотрел фильм о вампирах и тогда ему придумалась легенда, будто бы под его комнатой есть подвал и в нём стоит гроб с вампиром. Ночью этот гад выползает наружу и бродит до рассвета. Это представление не уходило от него, преследовало часто, иногда, когда Он смотрел в зеркало, ему казалось, что вампир стоит позади, в проёме двери, а Он не видит его отражения в зеркале. Ощущения эти были неприятными, жутковатыми и порождали страх, с которым он справлялся, но образ вампира всё же продолжал его преследовать.
Так и в эту ночь одиночество, отсутствие людей тяготило его и в дополнение к этому, Он вспомнил о вампире, начал гнать эту мысль, укрылся одеялом с головой, но уже через несколько секунд почувствовал, что вампир стоит над кроватью в ожидании, когда на него обратят внимание. Умом Он понимал, что вампира нет, но ощущение его присутствия было таким же реальным, как и трезвая мысль.
Ему надоела внутренняя борьба с самовнушением, он встал, включил свет и решил спать в освещённой комнате. Вернувшись на диван, он посмотрел на окно и подумал, что теперь кто-то стоит на улице и смотрит на него из темноты.
При свете лампочки он страха не испытывал, но позже стали придумываться новые опасения. Ощущение, что в случае опасности ему никто не поможет, возобновило страх. Он досадовал на себя за то, что не может справиться с этими глупыми мыслями и в то же время допускал, что с ним может теперь произойти всё, что угодно.
«И пистолет я в отдел зачем-то завёз, - с сожалением вспомнил он, - хотя, если поддаваться страхам, могут появиться галлюцинации, и они вообще сведут меня с ума. Никакого оружия. Буду гнать прочь все дурные мысли».
Он стал стыдить себя, взрослого человека, который боится своих фантазий, и не может с ними сладить.
Ночью ему приснился пожар, который пришлось тушить десять лет назад в станице. Горел чердак дома у одних стариков, дед бегал по двору и кричал осипшим голосом: «Люди, помогите!», а в это время соседи, несколько человек носили из колодца воду, подавали Ему вёдра, Он стоял на крыше крылечка и обливал водой горячий шифер, который, нагревшись от огня, хлопал и выстреливал, осколки шифера разлетались вокруг, попадали и в Него, больно ударяли в лицо, руки. Его тело пекли осколки, попавшие за шиворот рубашки. Он разбил несколько листов шифера, появилась ниша в кровле, через которую бороться с огнём на чердаке стало проще…
Путешествуя в лабиринтах сновидений, он спал до утра, а когда проснулся, смутно помнил только какие-то обрывки увиденного и не придал им значения.
Начался новый день. Он приготовил завтрак, поел, помыл посуду и стал собираться в дорогу. Сегодня Он планировал продолжить отключения ТЭЦ, размышлял, сколько работы успеет сделать за день, что может сопутствовать, а что мешать осуществлению его планов. Он зашёл в ванную, отключил газовую колонку, посмотрел на себя в зеркало и неожиданно заметил отсутствие щетины на подбородке. Он не брился уже двое суток. Обычно за это время появлялась щетина, с какою нельзя было идти на работу, нужно было мылить эти колючки и скрести их бритвенным прибором. А тут почему-то не было даже признаков, что борода пыталась хоть малость отрасти, подбородок был гладким, как будто его только что выбрили.
«Странно», - подумал Он, не зная, как объяснить и как понимать остановку роста волос. Он посмотрел на своё отражение в зеркале, поворачивал голову влево, вправо, приближал к стеклу и пытался увидеть на физиономии что-то новое и необычное. Но лицо было таким, как всегда и на нём не обнаружилось больше никаких изменений в строении, форме и на коже. Озадаченный очередным открытием, он вышел из дома.
На улице в атмосфере произошли изменения: температура была явно плюсовая, это обстоятельство прибавило Ему уверенности в том, что действия его правильны, нужно останавливать все городские ТЭЦ и не сомневаться более. Он завёл мотоцикл и тронулся в путь.
Утро было скучно-серым, небо затянула плотная туманная дымка, из-за которой трудно ориентироваться в определении времени суток, даже его настроение окрасилось в серые тона меланхолии и он забыл, что где-то в небе есть солнце.
Он ехал по улицам, одинокий властелин города, хозяин своей неустроенности, смотрел, как от переднего колеса мотоцикла разлетаются в разные стороны брызги воды. Смотрел он и вперёд, и по сторонам, но взгляд его был уже не тем, что раньше. Его мало что привлекало и ничто не радовало, внутреннее состояние подавленности от одиночества передавалось и взгляду. Он знал, что вокруг нет ни единого живого существа, уже как-то смирился с таким положением, по инерции двигался и был занят мыслями о предстоящих своих действиях. Угнетала его безысходность своего положения. Он, привыкший жить всегда среди людей, был брошен в необычные условия. Мир всегда существовал для жизни, движения, город был построен для людей и сегодня всё это осталось для одного единственного человека, привычные понятия и представления которого нарушились изменившейся обстановкой. Вокруг никого не было. Замерший транспорт стоял на дорогах, безучастно смотрел на мир фарами, стёклами. Дома молчаливо таращились своими окнами на улицы, на деревья, на небо. Тишина властвовала. Безразличие, которым пропиталось всё вокруг, надменно терпело присутствие существа, которое следовало своим маршрутом, двигалось куда-то, погружённое в унылые мысли.
Деревья, величественные, раскидистые, прямые и изломанные, тонкие, гибкие, хрупкие, молодые и старые, строгие и трепетные, очень похожие на людей, стояли, слегка покачивали ветками то ли от ветра, а может быть хотели привлечь его внимание, сообщить ему что-то важное и интересное. Он видел это, понимал их настроение и проезжал мимо, у него была цель и он двигался к месту назначения. Мотоцикл гремел двигателем, вёл линию в пространстве.
«Постепенно я привыкну к этому новому положению, быть может начну разговаривать и с деревьями и с ветром, надежда на возвращение людей начнёт гаснуть, я привыкну жить один, и заботы новые придут. Возможно всё будет так. Но как долго? Может быть я буду жить вечно?» - он попытался представить свою вечную жизнь, потом вспомнил о том, что у него не растут волосы на подбородке, левой рукой он пригладил усы, провёл по гладкому подбородку, ещё раз убедившись, что колючек нет.
«Вот так дела…, возможно, время для меня остановилось утром седьмого марта, а если точнее, то время остановилось для щетины на подбородке. Посмотрю, будут ли расти усы».
Он подъезжал к ТЭЦ и сразу обратил внимание на то, что эта станция отличается от той, которую он останавливал вчера. В небо уходили огромные полосатые трубы и расположение зданий и сооружений на территории было совсем иным.
Времени на остановку ТЭЦ у него ушло много, с территории Он выехал приблизительно так же, как и вчера.
«В этом мире всё повторяется», - подумал он, посмотрев на часы. Он надеялся, что сегодня успеет сделать больше, чем вчера, неудовлетворённость достигнутым охладила его стремление, к тому же он устал и хотел есть. Ехать сразу домой он считал нецелесообразным и решил перекусить где-нибудь по дороге. Он проехал пару километров, остановился у первого попавшегося кафе, но когда зашёл внутрь, обнаружил, что там отключено электричество.
«Ну вот, отключу везде электроэнергию и буду вынужден готовить себе еду на костре».
Сначала эта мысль показалась ему даже забавной, а потом он понял, что всё будет выглядеть именно так и сейчас уже надо решать, где обосноваться, разбить лагерь в удобном месте, чтобы и вода проточная была, запастись дровами.
Мысли его прервались, когда он вышел из кафе на улицу и услышал неподалёку за высоким кирпичным забором едва уловимый шум работающих механизмов. Он завёл мотоцикл и поехал по периметру вдоль забора. За углом находилась проходная и он, оставив мотоцикл, вошёл на территорию завода. В цехах предприятия были включены некоторые станки. По всей видимости, это был закрытый объект.
Работа ТЭЦ была остановлена, а здесь, как ни в чём не бывало, вращались электромоторы, энергия подавалась откуда-то извне, и это заставило Его посмотреть на свои действия по-иному. Он вспомнил, что все электростанции работают в едином замкнутом энергокольце, и потому в первую очередь нужно найти возможный единый выключатель, который отрубит электричество в городе полностью.
Ему представилось, что сейчас наверняка работают все атомные станции и без присмотра они могут выйти из строя, произойдёт катастрофа, соизмеримая с атомной войной. Новый вывод привёл его в уныние, страшно было думать о возможных последствиях, его личная жизнь может закончиться очень скоро, а умирать так быстро ему не хотелось, он рассчитывал жить, он ещё верил в возвращение людей, а пока их нет, он пытался сделать хоть какую-то пользу. Сейчас ему во всём виделась безысходность и если люди не вернутся в ближайшие дни, всё рухнет, погибнут его надежды. Невозможно одному человеку предотвратить надвигающуюся беду. Перспективы были мрачные, угнетали его, вызывали разочарование.
Он нашёл на площадях завода электроподстанцию, отключил все рубильники и пошёл в здание администрации искать документацию относительно электричества.
До поздна Он листал бумаги, искал нужную для себя информацию, его понятия о структуре электроснабжения несколько расширились. Он выписал некоторые адреса объектов, которые нужно было навестить. На улице уже начало смеркаться, когда Он отъехал от завода. Ночевать поехал домой и там до поздней ночи искал в справочниках, в журналах данные по электрике города, о кабельных сетях. Далеко за полночь Он лёг спать, размышлял о том, что недалёк тот час, когда полностью отключит в городе электричество, он представил себе большой зал, в котором диспетчерские службы занимались энергораспределением и контролем потребления энергии, ему виделось множество пультов с приборами, датчиками, кнопками. Остаётся только найти этот чудесный зал. Он уже дремал, как вдруг подумал о том, какую опасность представляет природный газ. Возникающие мысли рисовали перед ним переплетение осложнений, появлялись очередные возможные опасности. Казалось, что всё оборачивается против него и против того, чтобы он занялся какими-то конкретными делами по спасению культурных ценностей. Тут же он соглашался с мыслью, что если он перекроет подачу газа в дома, вероятность пожаров и взрывов снизится и сохранится имущество людей.
«Кстати, газ пригодится мне вместо дров», - эта догадка изменила его настроение, отвлекла внимание от мрачных раздумий, ему стало немного веселее от свежей догадки, отпадала необходимость возиться с дровами, и он уже представлял себе более лёгкое существование…

* * *

Несколько дней одиночества провёл Он в делах, поисках, разъездах. Настроение его изменялось в зависимости от погоды, на душе было легче, когда на улице было теплее и омрачалось похолоданием. Когда шёл снег, Ему казалось, что снежинки остужают его сердце, падают на глаза, а мороз сковывает не воду, а в первую очередь его идею, его надежды и мозг. Он уже отключил электричество в городе и по ночам вокруг было темно, как в лесу. При ясной погоде луна высвечивала контуры строений, деревьев, улиц.
Жить Он перекочевал в издательство «Правда», расположился во дворике администрации, притащил туда трактором два удобных утеплённых финских вагончика на полозьях, запасся заправленными газовыми баллонами для плиты, воду провёл из артезианской скважины, которую пробурили ещё в застойные времена для кабинета директора издательства.
Своему быту он уделял мало внимания, питался наспех приготовленными продуктами. Мылся в соседнем вагончике, приспособленном под душевую, воду грел титаном и топил его исключительно дровами, ему нравился запах дыма, напоминающий о незатейливой деревенской бане.
Городской ландшафт преобразился в своём убранстве, зима не желала отступать и снег опять засыпал всё кругом. Несмотря на плюсовую температуру, снег таял малозаметно, всё вокруг белело, снежное покрывало медленно становилось серым, ветер припудривал его частицами пыли, а потом снова выпадал снежок, осветлял пейзаж.
Он обследовал несколько предприятий в поисках подходящей тары для книг, картин и прочего. На одном из заводов нашёл пригодными вместительные алюминиевые капсулы, которые герметично закупоривались и весили сравнительно немного, их было очень много и ему оставалось перевезти этот груз к музеям. День за днём он освобождал дорогу для проезда, работал и передвигался осторожно, понимая, что если с ним что-то случится, то помощи ждать будет неоткуда. Время летело быстро, он отмерял его не столько числами, сколько проделанной работой, досадовал, когда возникали какие-нибудь непредвиденные трудности, тормозящие продвижение, отнимающие время.
В те дни, когда наступала оттепель, чувствовалось явное приближение весны, её дыхание, появлялась надежда, что уже скоро солнце растопит весь оставшийся снег, а из земли начнут пробиваться ростки, но через день-другой зима опять заявляла о себе, выпадал снег, подчёркивая несостоятельность Его ожиданий. Однажды снег падал большими хлопьями несколько часов подряд, город превратился в царство сказки: деревья и кустарники оделись в шикарные белые наряды, зимнее убранство города дышало важностью, пышной красотой и великолепием. Воздушная грациозность покрова заставляла восторгаться, любоваться и преклоняться перед чудом природы и только печальная нота Его одиночества ежесекундно вносила диссонанс в гармонию созерцания и восхищения.
Он был скучен и понур. Все предыдущие и последующие дни, к нему не приходила внутренняя успокоенность и психологическая стабильность. Он не мог свыкнуться с обстановкой, которая пришла на смену его привычной жизни. Груз воспоминаний не ведал границ и водил Его в своих просторах ежедневно, Он много думал о своих родных, вспоминал детство, последние годы, когда приезжал погостить в дом отца на время отпуска и дни эти пролетали очень быстро. Он представлял себе то время, когда опять встретится со всеми, расскажет отцу, маме, сестрёнкам о своих скитаниях и приключениях. Встреча будет бурной, радостной, счастливой.
До заточения в эту неизвестность в его жизни было мало интересных собеседников и потому Он писал отдалённым друзьям много писем, а сейчас вот остался совсем один. Поздно ночью он ложился спать, но уснуть сразу не удавалось, он смотрел в темноту, в окно, куда проникал слабый лунный свет и всё думал, думал… На крыше бытовки таял снег, капли падали на выступающие части металла, эти звуки привлекали к себе внимание, мысли его выбирались за стены обиталища, он думал о природе, о ночи, о звёздах и ловил себя на ощущениях, которые если и присутствовали раньше, то были настолько слабыми, что он не фиксировал на них своё внимание. А сейчас Он удерживал своё восприятие на этих ощущениях и всё явственнее видел связь с чем-то всеобъемлющим, как бескрайнее ночное небо и ещё более. Он отчётливо воспринимал присутствие этого нечто, только его маленькое человеческое сознание не могло вместить в себя такую громадину, которая выходила за пределы привычных представлений. Это нечто присутствовало, давало о себе знать, воздействовало на органы чувств и оставалось таким непонятным и непонятым им. Ему хотелось реальнее , отчётливей увидеть эту необъятность, как-то приблизить к себе, вместить в свои понятия. Почти каждую ночь Он делал попытки связаться с внемасштабным объектом, который заполнял собою весь эфир, а затем увидел, что и днём он ощущает связь с этой субстанцией. Дальше ощущений восприятие не подвигалось. Субстанция привлекала своим магнетизмом, таинственностью и не желала полностью раскрываться. Он допускал, что ограниченность его человеческого восприятия не позволяет ему рассмотреть мегамир подробнее.
Были у него и опасения, что это есть не субстанция, а всего лишь плод его воображения, фантазия, или же нарушение психики, вызванное изменёнными условиями. И если это симптомы заболевания, то они могут прогрессировать, как-то изменяться. Однако в его психике всё оставалось по-прежнему, никаких отклонений своего состояния он не замечал и решил, что повода для беспокойства нет. Субстанция стала одним из объектов его мысленного контакта с внешним миром, включающим в себя деревья, солнце, ветер, снег, капли воды. Субстанция была более великим и значительным объектом, чем всё то, что окружало Его в природе.
Вампиры ему больше не снились, он даже забыл о существовании фильмов-ужастиков, которые прежде видел всего несколько раз.
Две с лишним недели провёл он в неведении того, что сталось с людьми, куда они исчезли и почему он находится здесь один, покинутый всеми. Ему больше ничего не оставалось, как думать безрезультатно над этими вопросами, воспринимать жизнь и окружающее таким, какое оно есть. Заканчивалась третья неделя его одиночества, атмосферная среда казалось, не собиралась прогреваться, дни чередовались противоречиями погоды, после солнечных дней приходили пасмурные, ему уже казалось, что это не просто затяжная весна, а полоса, которая будет длиться всегда и тепло уже не наступит никогда. Снег почти не таял, а на место того, который всё же превращался в воду, падал новый, свежий снег. Иногда Ему думалось, что в своём одиночестве он живёт очень, очень давно.
К нескольким библиотекам и архивным фондам путь был уже расчищен, к ним можно было подъезжать на грузовом транспорте. Далее Он работал в центре города: предпринимал попытки отгонять легковушки с проезжей части. У некоторых не заводились двигатели и он откатывал их вручную, толкал, упираясь в баранку, в дверь, подпирал кузов плечом, обувь скользила по снегу, труд был непосильный и он проклинал и машины и зиму и свою нелёгкую долю, злился, ему хотелось приехать сюда на крепком тракторе и расчистить дорогу не напрягаясь, но всё же, отдышавшись, продолжал поштучно отправлять машины в сторону.
Так постепенно он освободил для себя проезд к важным по его мнению объектам и сооружениям. В его планах проделанная работа на дорогах была лишь частью задуманного, а пока было достаточно проездов для деятельности. Механизмов в его распоряжении было множество, он возил алюминиевые капсулы к музеям, но заполнять их произведениями не торопился, делал подготовительную работу. К библиотекам привозил большие металлические контейнеры из нержавеющей стали, как и капсулы, герметически закрываемые. Холод угнетал его, результаты достигнутого за все эти дни подбадривали и слегка поражали, он даже удивился тому, что дела идут так продуктивно. И если раньше он переживал из-за того, что могут размёрзнуться трубы с водой и батареи отопления, то сейчас холод мешал ему заняться консервацией ценностей. Он ждал тепла.
Он ждал появления людей, потому что думал о них ежедневно, надежда не покидала его, и вместе с тем Он допускал, что они появятся не скоро, планировал дальнейшую свою судьбу с учётом долгого одиночества.
На одном оборонном предприятии он решил устроить для себя склад питания, база для этого там была, он привёз лишь некоторые продукты, и теперь у него в продовольственном ассортименте присутствовало всё необходимое, беспокоиться за своё ближайшее будущее не было причин. Холодильное оборудование подпитывалось от передвижной дизельной электростанции, которая находилась здесь же, на территории, в подземном боксе. Он запускал её три раза в неделю, и она тарахтела по несколько часов, после чего у него в голове долго звучал гул двигателя. Запускал установку он как правило вечером и ночевать оставался здесь же, параллельно подзаряжая аккумуляторы от генератора. Внутри кабины станции и снаружи, как и в его жилище на «Правде», висели барометры, термометры, часы. Стрелки барометров незаметно ползали от высокого давления к низкому и обратно, и Он уже с недоверием смотрел на эту реальность. Казалось, что погода подчинялась показаниям капризных барометров, а не наоборот. Таяла его надежда, что когда-то на улице восстановится атмосферное постоянство, нагрянет тепло и придёт цветущая весна.
Он наблюдал за изменением температуры внутри зданий, проверял установленные им в разных точках термометры и через некоторое время успокоился, поняв, что ниже ноля градусов температура там не опускается, а это значит, что система отопления и водоснабжения не разморозится.
Область его действий находилась в центре города и близлежащих районах, улицы он изучил до мельчайших подробностей и они стали казаться ему хорошими друзьями, верными и постоянными. Не встретив здесь ни единого живого существа, он всё же надеялся на то, что в городе может находиться ещё кто-нибудь, ему иногда даже казалось, что за ним кто-то наблюдает, только не выдаёт своего присутствия. И всё-таки следов на снегу нигде не было видно, это и успокаивало и разочаровывало Его.
Как-то на глаза ему попался пневматический корабельный ревун, Он быстро нашёл ему применение: привёз на пустынную Манежную площадь, подключил к кислородному баллону и открыл вентиль. Гудок распространялся на очень большое расстояние, находится рядом с ревуном было вообще невозможно, гул заглушал слух, давил и трепал барабанные перепонки.
Он надеялся, что если в городе кто-нибудь есть, то обязательно услышит звук ревуна, пойдёт на него и встреча окажется неизбежной. Но никто не появлялся. Уже несколько опустевших кислородных баллонов валялось вокруг ревуна, который старательно гудел много дней в пространство.
«Если в городе кто-нибудь есть, он или они не обойдут меня», - подумал Он и решил испробовать запускать по ночам сигнальные ракеты. Воплощение этой идеи тоже не привело к нему никого. Ракеты взлетали, озаряя землю, змеились в темном небе, гасли.

продолжение следует