- твоя смерть будет, - я усмехаюсь и встряхиваю остатки выпивки в богомерзкой склянке с отлипшей этикеткой, - твоя смерть будет... глупой.
- много ты понимаешь в смертях, - он развалился в придорожной пыли, подсунув под голову рваную спортивную сумку и сдвинув на лицо свою стрёмную ковбойскую шляпу, - ты даже не знаешь где мы сейчас находимся.
я делаю глоток отвратного пойла и неглядя швыряю бутылку через плечо. краем глаза я вижу как его худая рука тянется в сторону, слепо нащупывает какой-то сорняк, надламывает его и тянет в рот. полное соответсвие образу.
- что ты постоянно с какой-то хернёй во рту?
- курить бросаю.
через секунду он издаёт жуткие звуки горлом, плюётся и хрипит.
- дерьмо, - на его смятом небритом лице такое выражение, как будто вся отрава, которую он успел сожрать за свою жизнь, была лишь лёгкой разминкой. - мир многогранен.
- философия всегда была твоей слабой стороной, - я пытаюсь разобрать в запутанной схеме трасс номер и траекторию нашей. он садится на корточки рядом и с минуту неподвижно смотрит на серое дорожное покрытие, присыпанное песком у краёв. до белой полустёртой полосы, отмечающей начало, границу, ветер и скорость. мы как всегда - по эту сторону, в безвременьи жаркого солнца, выжженной земли и безмолвия.
- помнишь, как это было... - он хмурится, пытаясь что-то вспомнить, - та история. о том, что когда сумерки станут длиться из вечности в вечность, на дорогах появятся корабли. и если попасть на такой, то уже никогда не собьёшься с пути. найти бы, а?
я мычу что-то невнятное, вытаскивая зубами пробку из пузырька с мутным раствором, разбинтовываю ступни и обрабатываю порезы. потом забинтовываю обратно. он вяло следует моему примеру.
- судя по всему, через пяток километров будет поворот на скопление южных трасс, а там по ситуации. правда, карта недельной давности, так что шансы, сам понимаешь.

двое шли, захлёбываясь пылью, а небо было жёлтым у горизонта. расправляйте свои крылья, корабли. наполняйте воспоминаниями сердца. вам предстоит долгое время разлук. мы снова одни.